Джон Райт - Золотой век

Фаэтон снова заморозил время и вышел из глубокой виртуальности. Он был одет в доспехи. В общественном пункте Благотворительных было тепло и темно. Цепи шлема отправляли изображение со щитка прямо в оптический нерв, он мог видеть огоньки приборов, меню на пульте управления и надписи на внутренних стенах кабинки. Команды поступали напрямую из мозга в интерфейс костюма.

Черная подкладка доспехов создала информационный кристалл с помощью наномашин. Излишнее тепло, образовавшееся при строительстве кристалла, Фаэтон обратил в струю пара, и жидкая среда, в которой он находился, поглотила ее. Он загрузил в кристалл свои воспоминания.

Фаэтон открыл панель управления вручную, нажав на нее пальцем. (Представьте себе, вручную, словно человек каменного века!) Затем он отыскал на панели управления подходящее гнездо для кристалла, цепи костюма поместили энергетический шаблон в систему, чтобы активировать включатель. Таким образом ему удастся избежать физического контакта с внешним миром, когда его записанные воспоминания будут передаваться на общественный открытый канал.

Фаэтон вернулся в глубокую виртуальность, он снова увидел строгий зал заседаний, Наставников. Все присутствующие в зале были заморожены. Он запустил время.

— Копия моего сознания находится сейчас в свободном доступе на канале 2120.

Как только было зачитано судебное постановление, принята присяга и подготовлены нужные схемы, Ментальность открылась сразу для многих разумов. Наставники, все вместе и каждый в отдельности, стали Фаэтоном.

Они не только видели, но и сами переживали происходившее. Все они рыдали над гробом Дафны. Все слышали много раз повторенный отказ Вечерней Звезды. Все они бродили по ступеням перед Мавзолеем и размышляли. Мысли их были исполнены отчаяния. Все они увидели Скарамуша и выслушали его издевательские речи.

Все они почувствовали холод стального клинка на собственной шее, почувствовали жар вытекавшей крови.

В этот момент Фаэтон, который на самом деле был Бенволио Маличи, мнемонистом, обратился к остальным Фаэтонам:

— В этом эпизоде наблюдаются сдвиги времени относительно текстуры, что обычно происходит при редактировании памяти. Обратите внимание на изображение и скорость реакции. Эти воспоминания подвергались вмешательству.

Другой Фаэтон, который на самом деле был Тау Продолженной из Белой школы, инженером и просто вдумчивым человеком, высказал предположение, что это может быть тот самый предполагаемый вирус.

Все они прекрасно знали, что запись может сбиваться, если в одно мыслительное пространство входят два разума или… две памяти.

Фаэтон, точнее Ао Синистро, сумел с помощью концентрированной интуиции собрать все кусочки изображения, рассмотреть их как разрозненные геометрические тела, собрать их воедино как логическую загадку, а затем ввел все это в линейный формат. Таким образом стало возможным прочесть первоначальную запись.

— Вот вся память, целая и невредимая. Кто желает ознакомиться с первоначальным вариантом записи?

Все Фаэтоны, естественно, выразили желание и нетерпение увидеть истину. Ведь все они были Фаэтонами. И вот новый вариант памяти.

Они снова оказались на ступенях Мавзолея Вечерней Звезды. Снова испытали скорбь и печаль, неизбывную печаль: Дафны больше нет.

Фаэтон глубоко вздохнул, осмотрел сад и небо над головой. Возможно, он искал утешения, возможно, искал пути бегства из этого мира без надежд, который не выпускал его.

Это была территория Красной манориальной школы, и здесь ветер не освежал, не благоухал ароматами осени, а навевал грусть. Редкие облака на закате приобрели красновато-золотистый цвет, это было и красиво, и странно, печально, мучительно, как погребальный корабль сказочного короля, уходящий в море в языках пламени. Дальние холмы казались призрачными тенями, похожими на побежденных титанов, они напоминали башни и ворота — вход в иной мир, путающий, жуткий, но зовущий, обещающий ответы на многие загадки. А неподалеку на поросшем травой склоне, который закат окрасил в розовый и багровый цвета, гордо стоял конь, один из тех, что создавала когда-то Дафна. Он поднялся на дыбы в лучах закатного солнца и ржанием огласил округу, грива его взметнулась.

Ему показалось, что сама природа подталкивает его на дикие, поспешные, безрассудные поступки. На несравненные деяния.

— Ну конечно! — Сердце Фаэтона обожгла надежда. — Я не помню пароль или ключ, с помощью которого можно вернуть Дафну. Но, может быть, он спрятан (а почему бы нет?) в шкатулке с воспоминаниями. Там, в этой шкатулке, тот человек, которого она потеряла и который нужен ей, а не я.

Однако бесполезно будить Дафну, если им придется сразу же отправляться в изгнание.

Ему понадобилось лишь несколько минут, чтобы изобрести версию. Он может изобразить, что на него напали и поэтому ему пришлось открыть свою запретную память. Но кто же напал? Ведь неоткуда ожидать нападения, разве что от существа, подобного софотеку, которое способно просочиться в Золотую Ойкумену, изменить все записи и стереть воспоминания. Откуда же взяться подобному софотеку?

Фаэтон вспомнил, что Аткинс расследовал какую-то маскарадную шалость. И тут родилась идея. На самом деле Аткинс якобы расследовал внешнюю угрозу Золотой Ойкумене. А злобный софотек должен был принадлежать высокоразвитой, но совершенно невидимой космической цивилизации. Это должна быть инопланетная цивилизация или цивилизация диссидентов с забытой колонии. Можно сделать их путешественниками во времени или чудовищами. Совершенно все равно. Важно другое — если Наставники подумают, что его вынудили к открытию памяти пусть даже призрачный страх и неясная угроза, что мотив его понятен и объясним, они проявят снисходительность. Конечно, они не сразу поверят в подобную угрозу, но если они подумают, что сам Фаэтон полностью уверен…

Как их заставить поверить этому? Нужно просто подделать свою память, чтобы пройти исследование разума, которое обязательно проведут. Конечно, покупка редактора псевдоамнезии не пройдет незамеченной, хотя во время маскарада…

Фаэтон надел костюм Скарамуша. Потом открыл канал магазина редактирования памяти Красной школы в глубокой виртуальности. Он купил и загрузил программу, которая полностью изменила характер Фаэтона, и принялся сочинять историю, вписывая ее в свою память.

Его идея основывалась на трех предположениях. Во-первых, все, кто его знает, не поверят, что он использовал программу изменения характера. Во-вторых, Аткинс никогда не станет отвечать на вопросы, связанные с его расследованием. В-третьих, к тому времени он и сам уже будет искренне верить в существование чужеродного сверхвируса, проникшего в Ментальность, в то, что вирус охотится за ним, а следовательно, станет отказываться от исследования своего разума. А если исследование не будет проведено, подделка не будет обнаружена.