Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
– Толя, не спеши, хорошо? Не обижайся …
– Лера, прости, если я был …
– Ты не был … А что ты помнишь о «Синей птице»? Какое самое главное воспоминание у тебя осталось?
– Не знаю … Может быть – деревенского дома, такого большого, уютного … Или доброты … Доброты вещей и людей …
– Проводи меня … Поздно …
Они обнялись у двери. Она обняла его, крепко обхватила руками, прижалась всем телом. Он ощутил ее всю и в ответ так же крепко обнял и поцеловал.
– Лера, милая …
– Не сердись на меня … Ты мне очень нравишься, Толя … Не обижайся, ладно?
Рыбачков проводил Дзюбановскую до двери женского жилища.
ЧЕРНОМЫРДИН ВОРВАЛСЯ к СВИРИДОВУ
Черномырдин буквально ворвался к Свиридову.
– Анатолий Иванович, здравствуйте! Я понимаю, у нас много вопросов, но у меня дело сверхсрочное … Как порядочный человек, Анатолий Иванович, я должен, я просто обязан жениться!
– Во-первых, Семен Гаврилович, здравствуйте и я очень рад вас видеть. Я просто без вас соскучился! И садитесь.
– Спасибо, спасибо …
– И не волнуйтесь. Все будет хорошо, Семен Гаврилович, все будет хорошо. Вы хотите жениться?
– Да. И как можно скорее …
– Завтра вас устроит? Сегодня несколько затруднительно …
– Да, конечно … Простите, Анатолий Иванович, я немного … Правда? Мы с вами долго не виделись, я стал забывать ваши приемчики. Не сердитесь, но это действительно важно.
– Какие уж тут приемчики – все уже устали ждать, когда же вы, наконец, решитесь сделать Полине предложение.
– Ждали? Да, конечно … Вы представляете, утром Мальчик подходит и спрашивает: «Как, у вас все в порядке? Кончили эту тягомотину?» Вы можете себе представить!?
– Да, уж если Мальчик так сказал! Кстати, вы у него попросили руки его матери? Думаю, это следует сделать.
– Вы так считаете? Я сейчас же пойду и поговорю с ним! Прошу меня простить!
Черномырдин умчался. Суковицина смотрела расширенными глазами.
– Что это, Анатолий Иванович?
– И такая любовь тоже бывает, Галина.
БРАКОВАННЫЕ ДЕТАЛИ
– Анатолий Иванович, вас спрашивает генерал Дерендяев.
– Я приветствую вас, Даниил Симхович.
– Слушай, Свиридов …
– Вы куда звоните?
– Я говорю, почему ваша представительница мадам Долгополова бракует вполне пригодные детали? Мои специалисты утверждают, что она придирается.
– Я сильно сомневаюсь, что она придирается. Если она говорит – брак, значит брак. Переделывайте.
– Ничего мы переделывать не будем! Я сейчас из Москвы вызову экспертов, и тогда мы посмотрим …
– Это довольно долго. Я буду у вас через час. У меня все.
– Галина Климентьевна, разыщите Долгополову. Прихватите диктофон и пару мальчиков, едем на машиностроительный завод.
В цехе Свиридову и его спутникам предъявили две заготовки. Остановив рукой словоизвержения директора Свиридов внимательно осмотрел детали.
– Так. У этой заготовки нарушена центровка отверстий примерно на пять десятых миллиметра, эллиптичность отверстия выходит за пределы диаметра чистового отверстия после расточки. У этой заготовки кроме перечисленных дефектов диаметры отверстий больше диаметра отверстий в чистоте на двенадцать – пятнадцать соток. Проверяйте. И не надо орать.
Два контрольных мастера с помощью двух разметчиков начали тщательно измерять детали.
– Расстояние между центрами на 65 сотых больше, чем в чертеже. Допуск стоит одна десятая, расточкой убрать неточность нельзя. Эллиптичность выходит за пределы расточенного отверстия.
– Итак, Даниил Симхович, в чем же дело? Промерить без меня не могли? Или тут что-то другое? Галина Климентьевна, шифрограмму. Амбициями директора Дерендяева изготовление деталей и пуск установок задержан на двое суток. Отправьте из горотдела, срочно.
– А вам, – Свиридов повернулся к директору, – Вам бы я посоветовал слушать специалистов, а не подхалимов. Я уверен, что ни Иосиф Иванович, ни Валерий Желялетдинович вам не могли сказать, что эти детали соответствуют чертежу. Надеюсь, повторений не будет. Елена Геннадиевна, я благодарю вас за внимательность и недоверие к изготовителям.
ЧЕРНОМЫРДИН ПРОСИТ РУКИ
– Дядя Семен, ты не меня ищешь?
– О, Олежек! Тебя!
– Так ты поступаешь крайне непродуктивно. Разве так ищут?
Семен Гаврилович взял Мальчика на руки.
– Дядя Семен, я немного подрос и отяжелел. Давай лучше сядем и уравняем наши с тобой информационные устройства.
– Олежек! Как я соскучился без тебя! Отвык от твоих словечек и штучек!
– Я тоже скучал без тебя, дядя Семен. Мне без тебя было некомфортно.
– Ты подрос. Как твои занятия?
– Без тебя – туговато. Некому присмотреть за бедным ребенком.
– Я же говорил, что тебе нужно остаться со мной!
– Ладно, дядя Семен. Теперь-то ты развернешься в полную силу отпущенных тебе способностей. Или нет?
– Или да. Но главное … Слушай, Олежек, ты ведь все знаешь, а?
– Конечно, знаю. И пифагоровы штаны, и происки этого гада Лапласа. И многое другое.
– Но все равно … Видишь ли, это очень-очень серьезно … Понимаешь, мы с твоей мамой … Мы решили пожениться … Вернее, я обязан на ней жениться …
– Слушай, дядя Семен, ты меня не путай. Решили и должен – действия принципиально различные. Или то, или другое. Давай поконкретнее.
– Я попробую … мы с твоей мамой … Мы давно уже … очень хорошо относимся друг к другу, уважаем друг друга … мы любим друг друга … И теперь наши отношения … достигли такой стадии, когда я не могу не жениться на ней …
– Ты вынужден, что ли? Она тебя заставила?
– Ну, что ты! Как ты мог подумать! Я люблю ее, и я должен на ней жениться! Поэтому я прошу у тебя руки твоей мамы … Знаешь, я никогда еще не сватался, и не знаю, как это полагается делать … И я очень волнуюсь …
– Тут мы с тобой на равных – я еще никогда не выдавал свою маму замуж. И какие слова полагается говорить – не знаю.
– Но как ты относишься к этому?
– К этому я отношусь положительно. Ты давно меня пасешь по всей строгости, как полагается настоящему отцу … – тут Мальчик прислонился лбом к плечу Черномырдина. – Мама тебя давно приняла в нашу семью. И ты к ней относишься с уважением и любовью. Так за чем же дело стало?
– Ну, все-таки … Нужно оформить наши взаимоотношения …
– Мне по моей глупости казалось, что в таких делах важнее сами взаимоотношения, а не их оформление. Иначе форма будет главнее содержания. Ты не согласен?
– Но так принято, так полагается …
– Да не бери ты в голову! Вы с мамой решили?
