Грег Иган - Отчаяние

Де Гроот рассмеялась.

– Я рада, что вы проделали такой путь не только ради самой церемонии. Выступить на ней вы могли бы и по сети; никто не обиделся бы.

– Ну что вы, побывать здесь самому! Никакого сравнения!

Наша остановка, напомнил поезд. Придержал для нас двери. Мы оказались в опрятном предместье, недалеко от дома, где провела детство Мосала; правда, теперь вдоль улиц росли удивительные растения – она ни за что не распознала бы видов. И как растут деревья в Безгосударстве, увидеть ей не довелось. Мимо нас, глядя в безоблачное голубое небо, зачарованные его безупречной логикой, шагали люди.

Детский Сад оказался небольшим зданием, по такому случаю превращенным в лекционный зал. Полдюжины ораторов, пятьдесят детишек-слушателей. Мысли мои витали где-то далеко. Но вот внучка Вайолет – она работает на «Альционе» – начала рассказывать о ракетных двигателях; принцип их устройства, основанный на ТВ, достаточно прост для понимания. Карин де Гроот говорила о Вайолет, вспоминала эпизоды из ее жизни, в которых Вайолет представала благородной и несгибаемой. А один из ребят подготовил почву для моего выступления, поведав аудитории об Эре Невежества.

– Она висит в Информационном Космосе, как сталактит, – употребив настоящее время, он не оговорился, выбрал такую форму сознательно, как того требовала всеобщая относительность, – Она не автономна, не объясняет самое себя. Чтобы существовать, она должна быть привязана к Информационному Космосу. Впрочем, не обойтись без этого и нам. Это историческая необходимость, логическое следствие, очевидное, если попытаться развернуть время, предшествующее моменту «Алеф».

Повинуясь жесту малыша, прямо в воздухе соткались яркие диаграммы и уравнения. На плотно оплетенном объяснительными нитями сверкающем звездном скоплении Информационного Космоса покоился, упираясь вершиной в физический Большой взрыв, простой тусклый конус Эры Невежества. Несколько уступающие оратору в интеллектуальном развитии четырехлетние слушатели старательно пытались вникнуть в суть концепции. Время, предшествующее моменту «Алеф»? Конечно, дедушки-бабушки рассказывали, но все равно как-то не верится.

Дошла очередь и до меня. Я изложил собственную, тщательно подготовленную версию событий пятидесятилетней давности. Везде, где и предполагалось, аудитория реагировала недоверчивым смехом. Право собственности на гены? Централизованное управление? Культ невежества?

Древняя история – штука своеобразная; давние победы общеизвестны, но я пытался донести до них, какую долгую, мучительную борьбу пришлось вести их предкам, чтобы овладеть всеми знаниями, которые теперь эти дети воспринимают как нечто само собой разумеющееся, как много значили для ее участников законы и мораль, физика и метафизика, пространство и время, радость, любовь, осмысление… И нет никакого верховного существа, рассыпающего абсолютные истины, как манну небесную: ни Бога, ни Геи, ни милосердных правителей. Реальна лишь Вселенная, объясненная и тем самым созданная. И цели жизни не существует, пока мы не создадим ее, вместе или поодиночке.

Кто-то спросил о суматошных первых днях после момента «Алеф».

– Все поняли, – отвечал я, – что истина не так проста для восприятия. Ортодоксальных ученых смущало, что ТВ основывается лишь на собственной силе осмысления – и ни на чем ином; последователей Культа невежества – что даже совместно созданная Вселенная, самая субъективная из возможных реальностей, соткана не из их излюбленных мифов (из которых вообще ничего создать нельзя), а есть продукт универсального научного знания, что на самом деле и означает сосуществование. Даже антропокосмологи, как оказалось, ошибались; настолько увлекла их идея о единой Ключевой Фигуре, что им и в голову не приходило рассмотреть возможность того, что эту роль на равных станут играть все. Они проглядели самое надежное, наиболее отвечающее законам симметрии решение: что любой разум подчиняется ТВ, но, чтобы создать ее, нужна совокупность всех разумов.

Один сообразительный слушатель заметил, что я уклоняюсь от темы, – ребенок, которого я назвал бы «человеком» в давние времена, до того как Ч-слово взорвалось и люди поняли: все, что нас объединяет, – это ТВ.

– Но ведь многие не были ни учеными, ни последователями культа, ни антропокосмологами. Не цеплялись за какие-то определенные идеи. Так почему же они так огорчились?

Огорчились. Девять миллионов самоубийств. Девять миллионов человек не сумели мы удержать на плаву, когда развеялась иллюзия твердой земли. И до сей поры я не уверен, что не было другого пути, что мостик, который перекинул я к Информационному Космосу, был единственно возможным. Отпусти я себя тогда, рухни в безумную пучину Отчаяния, смог бы кто-нибудь другой задать иной последний вопрос, найти иную дорогу к выходу?

Никто меня не винил, никто не судил. Никогда не проклинали меня как преступника и не превозносили как спасителя. Сегодня мысль о единственной Ключевой Фигуре, которая, объяснив, создаст десять миллиардов людей, кажется абсурдом. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что Отчаяние ничем не отличалось от наивного заблуждения, будто мы – центр Вселенной, когда на самом деле никакого центра нет, да и быть не может.

Запинаясь на каждом шагу, я рассказал о зоне Ламента.

– Она внушает людям ощущение, что они знают друг друга, могут разговаривать, понимать друг друга – гораздо лучше, чем на самом деле. Возможно, она еще сохранилась в мозгу у кого-то из вас – но теперь, перед лицом очевидного, она уже не имеет значения.

Я пытался растолковать им суть иллюзии плотской близости, объяснить, как много вкладывало некогда в нее человечество. Они вежливо слушали, но я видел: для них это бессмыслица; они слишком хорошо знают, что ничего не потеряли. Перед лицом истины любовь становится крепка, как никогда. Счастье никогда не зависело от давней лжи.

Тем более – для этих детей, рожденных свободными.

В доме Акили, в роскошных рукотворных джунглях Малави, я сказал, что умираю. После тебя не было никого. И мы обнялись в последний раз.

– Некоторые, – торопливо продолжал я, – оплакивали утраченные тайны. Словно, поняв, что лежит у нас под ногами, мы исчерпали все возможности открытий. Что верно, то верно, фундаментальных неожиданностей ждать уже не приходится – ни в области основ ТВ, ни в движущих силах нашего собственного существования непознанного уже не осталось. Но открытиям, связанным с функционированием Вселенной, не будет конца. И в ТВ всегда будут появляться новые штрихи: новые системы, новые структуры – объясняя, мы создаем их. Быть может, есть иные миры, другие умы, со-творцы, чью природу мы пока не можем себе даже представить.