Всеслав Соло - Астральное тело

— Проходите, — с торопливой заботливостью предложила она, — проходите на кухню, туфли снимать не надо. Я сейчас приготовлю чай. — Наташа захлопнула дверь и провела меня в мою кухню. — Садитесь сюда, за стол. — И она предложила мне табуретку.

Я сел на нее, я чувствовал себя в сонном восторге, все вокруг казалось ненастоящим, даже когда я проходил на кухню, забывши о своей скованности в рамках земного тела, я едва не шагнул сквозь закрытую дверь, но на удивление Наташи по этому поводу я извинился в своей неуклюжести.

— Целый ворох серебристых бликов на потолке, — сказал я, когда мы уже начали пить чай. Наташа посмотрела на меня внимательно.

— Откуда, — спросила она, — откуда вы знаете об этом, Гриша?

День был очень солнечным, у кухонного окна на табуретках сверкало два ведра, доверху наполненных отстаивающейся водой.

— О чем? — в свою очередь спросил я и глянул на потолок, на котором серебрились солнечные блики. Наташа тоже бросила взгляд на потолок.

— Ну да, — рассмеялась она, — извините меня, пожалуйста, я подумала совсем о другом, и в самом деле целый ворох серебристых бликов на потолке.

Я промолчал и тоже улыбнулся — как же она была хороша, моя Наташа! Ее длинные вьющиеся волосы, мои ладони магнитило прикасаться к ним; ее детские улыбки, ускользающие от меня, таяли мятно у меня на душе.

Как же хотел я любить ее в эти мгновения!

— Расскажите что-нибудь о Сереже, — попросила она.

— О Сереге можно говорить много, — стесняясь доверчивости Наташи, сказал я и медленно опустил глаза, делая вид, что рассматриваю кусочек лимона, плавающего в моей чашке чая. Я поддевал этот золотистый кусочек чайной ложечкой, и наконец — нагнулся к чашечке и ловким движением все-таки поддел лимонную дольку к себе в рот. Под откровенный хохот Наташи я стал демонстративно, морщась от горячего и кислого лимона, жевать и корчить страдальческие рожи.

— Да… — затаившись на мгновение после карикатурного представления, произнес я и оперся сдержанно нежным взглядом на Наташу. — Серега мой близкий друг, — заговорил я через некоторую паузу. — Мы с ним долго сходились, но потом… понимали друг друга твердо.

— А как вы с ним познакомились? Мне все интересно, расскажите, оживившись, попросилась в мои глаза Наташа.

И тут мне в голову пришла вполне оправданная мысль: разговариваю с Наташей, но это я знаю как ее зовут, но не Гриша.

— Вы извините, — уверенно обратился я к своей собеседнице, — но вы до сих пор не представились мне, мы с Серегой последних три года до его болезни мало видились и я не знал, что он женат!

— Честное слово, Гриша, я вот с вами сижу сейчас, разговариваю и у меня такое впечатление, что я знаю вас уже давно, даже некоторые ваши движения удивительно знакомы, откуда, не пойму. Наташа… меня зовут Наташа, — сказал она, опомнилась от задумчивого рассуждения вслух.

«Меня зовут Наташа… Наташа — запомни», — молниеносно прозвучало у меня в душе. От этих воспоминаний я не заметил, как промолчал некоторое время.

— Эй, да вы что, меня не слышите, Гриша?

«Наташа… меня зовут Наташа — запомните».

— Да, извините, — вернувшись к настоящему моменту, отозвался я.

— Что это с вами? — спросила Наташа.

— Да нет, ничего, вспомнилось, как я познакомился с Сергеем, — соврал я.

Когда я работал на теплоходе, у меня был друг Миша, и я стал рассказывать, как я с ним познакомился, как Сергей, чтобы хотя бы в перечислении событий не выдумать, не врать, а походить на подлинного рассказчика:

— Я тогда еще был совсем сопляком, а Серега вообще в пацанах, практику у нас на «Дунае» проходил, от речного училища.

— Вы плавали по Дунаю? — поинтересовалась Наташа, заботливо слушая мой рассказ.

— Нет, это теплоход так назывался — «Дунай».

— А, понятно.

— Так вот… — приготовился я продолжить рассказ.

— Простите, а вы на теплоходе кем работали? — и Наташа улыбнулась, словно догадалась о чем-то.

— Боцманом, — ответил я.

— Я так и знала, — не выдержав, рассмеялась она, — не обижайтесь, ради Бога.

— Да я и не обижаюсь, но боцман действительно должен быть увесистым на корабле.

— Ну да, это потому, что вы матросов гоняете, они потому и худенькие все, а вы себе в это время животик отращиваете. Вы признайтесь — так? Только чур не обижаться!

— Если честно, то немного правда здесь есть, — с огромным трудом заставляя улыбаться Гришино лицо, сказал я для поддержания шутки.

— Вы и Сережу гоняли тоже? Только не врать! — хохотала Наташа.

— Конечно гонял, а что? Он у меня как гвоздик по палубе навытяжку ходил, особенно после нашего знакомства: я его промуштровал.

— Ну и как же это было? — успокаиваясь от смеха, спросила Наташа. Вы хотели рассказать, как вы познакомились.

— Как было… — И Гришино лицо приняло задумчивый вид. — Ха, ухмыльнулся я, — дело было так: пригнали их, молоденьких гавриков, три экземпляра — один из них был Сергей.

— Так-так, — подзадорила меня Наташа.

— Я почему-то тогда остановился на нем, выглядел он довольно робко и настороженно, и я решил его в первый же вечер поставить дежурить на вахту и дал ему задание выдраить корму первой палубы. Решил я в конце вахты проверить, как там идут у него дела, спускаюсь на первую палубу, прохожу мимо ресторана (у нас теплоход туристский был) и только выворачиваю из-за угла на корму, а мне в лицо вода как ударит, с ног до головы мокрый, я думал, пробоина случилась, как заору: «Стоп, машина!» — но тут же и осекся: это Серега мне в лицо ведро воды выплеснул, ну, думаю, пацан, сейчас я тебя на канате за борт спущу.

— И спустили? — снова расхохоталась Наташа.

— Да нет, жаль мне стало его — «Простите, простите, я не хотел, я не думал» — передумал я его наказывать, за бортом уже ночь стояла, пришлось раздеваться до плавок и стирать свою одежду, прямо в реке через борт, вода-то была грязная в ведре, не мог же я в таком виде по кораблю мимо моряков пройти к себе в каюту. Постирался и, пока моя одежда сохла, разговорились мы с ним по душам, с моим подопечным. Так и познакомились, так и сошлись. И с того самого вечера крепко по мужски понимали друг друга. Да и Серега перестал робеть, как-то обветрился на реке, солнышком налился, посмуглел, матросский характер в нем прорезался. Ему вообще все очень легко давалось.

Наташа перестала смеяться, будто опомнилась, что сегодняшний день у нее не весел, и она облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями.

— Я понимаю, — сказал я, — вам тяжело теперь… А мне можно взглянуть на Сергея?