Гайворонский Борисович - Незваные...

Серж вернулся к машине, посмотрел на Нодара, будто видел его впервые. Он сознательно сделал это, стараясь максимально абстрагироваться от себя самого теперешнего, гибрида человека и насекомого, криптера, эсхиса, прекурсора… Он хотел почувствовать себя обычным человеком. Хотел. Очень хотел, но не мог…

– Поехали! – скомандовал Полеха.

– Куда?

– В любую подворотню и домой.

…Через четыре минуты джип мягко остановился в городе Крипты. Нодар чувствовал, что с другом творится неладное, но в душу лезть не посмел. Объяснение видел в сентиментальности момента: воспоминание о прошлом, мать, детдом.

Однако когда Сержа увидела Марина, то всё поняла без слов. Она извинилась перед гостьей и, ни о чём не спрашивая мужа, переместилась вместе с ним в один из закутков города, где имелась кое-какая мебель – несколько кресел, кушетка, гостиный старинный гарнитур.

– Это кризис, котик мой. Серёженька любимый, выбрось всё из головы. Прими судьбу как есть. Всё, что Бог ни делает, – к лучшему.

– Бог. Кто он? Я хочу его видеть! Я хочу знать его, чувствовать! Он вообще есть? Или только инсектоиды и бесконечная аморфная вселенная? Мы в этом новом мире, мирах, теряем опору, мы тонем в пучине, не имеющей ориентиров. Кто мы? Где мы?

Марина кинулась к Сержу, обняла его за голову, прижала к своей груди. «Кризис, кризис, это пройдет, – шептала она про себя. – Господи, я чувствую его состояние. Возможно, я тоже пройду через это и меня ждёт такой же бунт. Это протест, это подсознательное стремление вернуться в лоно, откуда мы вышли. Страх перед новым и неизвестным миром. Он просто испугался за меня. А я боюсь за него. Я не хочу его терять. Я боюсь потеряться сама. Мы едины с моим любимым. Господи, дай нам ориентиры, направь нас. Я верю…, я знаю, что ты есть! Дай нам маяк, мы будем держаться только его. Дай… Пусть он тоже тебя почувствует, Отче наш, как я. Не оставляй нас…».

Сергей не слышал мыслей Марины. Он ещё пребывал в состоянии бунта, отказа от себя нового. Он сильно хотел опять стать человеком, любить по-человечески, думать по-человечески и просто жить. Он вёл себя как ребёнок, не умеющий плавать и брошенный в воду с надувным спасательным кругом подмышками: испугавшись, он отчаянно сопротивляется новой среде, несущей смертельную опасность. Но он ещё не осознаёт, что утонуть не может. Животный, подсознательный страх гонит его к берегу, вон из незнакомой и пугающей стихии.

– Ориентиры, когда их не видно, человек придумывает и устанавливает себе сам, – тихо заговорила Марина. – Строит маяки в море, прочерчивает границу с соседями, расставляет указатели и светофоры на дорогах, пишет законы, рисует планы, схемы, таблицы, графики… Если нет чему-то объяснения, сочиняет гипотезы, опирается на версии, изобретает религии, в конце концов. Будет у нас с тобой и опора, и ориентиры будут. Главное – мы вместе и любим друг друга.

– Надо выжать максимум из того, что мы имеем на сегодняшний день, – начал спокойно рассуждать Полеха. – Симбионты при нас, они уже никуда не денутся. Эта часть нас самих. А вот Мария…, она осталась загадкой вместе с Абитувией. От неё мы потянем верёвочку дальше и размотаем весь клубок. Давай-ка попробуем её найти.

– Я с утра думаю об этом, но никак не могу хоть что-то увидеть. А ты?

– Сейчас.

Полехе оказалось не так просто перенастроиться вновь на ещё не закрепившиеся и не доведённые до рефлекторного автоматизма возможности эсхиса. Эсвэ не давало картинки Марии. Память хранила её образ, голос, запахи, но разум не переключался на канал, способный дать хотя бы кратковременное примитивное голографическое изображение девушки.

– Её как будто удалили из базы данных, как выполнившую свою функцию, – предположила Марина.

– Ни её, ни Абитувии, – вторил Полеха. – Неужели они так закрыты? Я не верю, что…

– Через прошлое давай, как Нодара нашли.

Серж сидел с закрытыми глазами. Коротко шепнул Нодару: «Мы погуляем, дружище, не скучайте без нас. Не потеряемся. Постараемся быть всегда на связи». «Хорошо, Сергей, не волнуйтесь за нас. Нам есть, чем заняться», – бодро ответил Нодар.

Прошлое одинаково для Сержа и Марины показывало самолёт со стюардессой, поезд с проводником и упиралось в белёсый туман, как в стенку. Дальше не шло. Словно за туманом ничего больше не было.

– Не пригрезилось же нам всё, Серёж!

– А почему и нет. Вдруг всё увиденное нами – некая информационная программа? Уж слишком эта Маша мне показалась неправдоподобной.

Марина встала с кресла, потянулась, задумчиво подошла к оконной нише в стене, за которой был голографический лесной пейзаж. Казалось, шагни – и ты в лесу…

17.

– Серёж, ты обращаешь внимание на такую деталь: когда мы с тобой пользуемся новыми возможностями, как бы их одним словом назвать…, ну все эти эсвэ, переносы-переходы, телепортация, левитация, транстемпоральные путешествия, оживления умерших, самооборона от агрессоров, строительные возможности, мы применяем их как-то механически, не понимая сути явления?

– Зато я понимаю тебя. Да, мне приходилось обращать на это внимание. Но ведь так же мы и дышим, ходим, плаваем, думаем…

– Нет, не скажи. Ребёнок дышит – это одно, а взрослый – другое. Грудной младенец дышит и не задумывается над этим, он не осознаёт самого процесса, не может его контролировать, к примеру, задержать дыхание, изменить его частоту, глубину. Взрослый разумный человек способен руководить практически всем своим организмом, в той или иной степени регулировать происходящие в нём процессы. А при должной тренировке, как йоги, например, сможет останавливать сердце, управлять деятельностью кишечника, тормозить обменные процессы. Я уж не говорю о феномене самадхи, когда продвинутые тибетцы погружают себя в особое состояние, в котором могут пребывать миллионы лет.

– Мулдашева начиталась?

– Нет, это правда.

– Правда, правда, теперь знаю. Да, действительно, мы пока как грудные младенцы – умеем, но не понимаем.

– Давай учиться. Начнём с того, что ты почаще будешь общаться с жуками. Мне кажется, ты им мало уделяешь внимания, – Марина показала пальцем на два Серёжиных кольца. – Их не должно быть на твоей руке, как и клопов.

Серж потрогал кольца, сразу же позеленевшие и нагревшиеся.

– Нет, на шею их не надеть, Мусь. Чувствую, хоть и не смогу объяснить почему.

Серж покрутил колечко предположительной самки на безымянном пальце – оно несколько размягчилось, – секунду прислушался к собственным чувствам и…, сняв его, быстро надел на средний палец и придвинул вплотную к кольцу самца.

Марина с трепетом наблюдала, как быстро два колечка слились в одно, как покраснела кожа Серёжиного пальца вокруг. Широкий, плоский обруч из зелёного стал желтым, затем приобрёл красноватый оттенок, коричневый… Через него проступили тёмные волоски, складки кожи, и наконец от инородного материала не осталось никакого следа. Кожа восстановила свой прежний естественный цвет.