Вячеслав Шалыгин - Падение "Галактики"

— Ты выглядишь, как шкаф от спального гарнитура, — заметил я. — Огромный и бледный…

— Надо прерваться, — не реагируя на шутку, ответил Краусс. — Но прежде всего хочу показать вам одно занятное фото.

— А, давай, давай, — заинтересованно произнес я.

— Я сбросил данные на кристалл, — пояснил офицер, — там, в дальней комнате…

— Тогда идем, — сказал я, делая вид, что не замечаю нежелание «краба» делиться сведениями с кем-то, кроме меня.

Девушки не обратили никакого внимания на хитрость союзника и углубились в поиск на своих участках работы.

— Ты не доверяешь баргонцам? — серьезно глядя «крабу» в глаза, спросил я, когда мы вошли в комнату, где работали только подчиненные Краусса.

— Почему вы так решили? — вежливо осведомился гигант.

— Я не слепой…

— Верно, — не стал отпираться Лютер. — Пока дело не закрыто, мы не можем полностью доверять недавним врагам. Это мнение и Кински, и Сыромятина…

— Я знаю, но разве вы не имеете собственного мнения? — спросил я, тоже переходя на более официальный тон.

— Я согласен с нашими начальниками, господин полковник, — ответил Краусс. — Кстати, в записи есть подтверждение именно их версии…

Я провел рукой над кристаллом, и в воздухе зависла голограмма.

— Любительские съемки, — пояснил старший офицер. — Качество неважное, однако главное рассмотреть можно. Видите эти пятна?

— Вижу, — согласился я, рассматривая запись. — Что дальше?

На картинке была изображена поверхность какой-то вполне приличной планеты, сфотографированная с высоты в пару сотен километров. Кадр был размыт по краям, но в его центре можно было заметить два десятка одинаковых круглых пятен. На фоне синевато-зеленой растительности строго зеленые пятна выделялись довольно слабо, но тем не менее разница в цвете была очевидна.

— Это силовые купола, — прокомментировал картинку Краусс. — Их обнаружили уже на семидесяти планетах Галактики и Империи. Везде они имеют совершенно одинаковые размеры и расположены, как взаимно, так и относительно географических координат, также абсолютно одинаково. Пока что этим явлением занимаются ученые.

— А что под куполами? — спросил я.

— Никаких данных, — офицер пожал мощными плечами. — Ни заглянуть, ни тем более проникнуть внутрь артефактов пока никто не сумел. На каждой из планет их около двадцати, то есть в сумме — тысяча четыреста. Диаметр — тысяча двести метров, высота — сто двадцать. Состав осязаемой части неизвестен. Больше всего напоминает непрозрачное поле, хотя никакие приборы ничего определенного сказать не могут. Ученые решили не мудрить и договорились называть их силовыми куполами.

— В любом явлении имеется свой смысл, — назидательно произнес я. — Если его нет, значит, мы должны его поискать и в конечном итоге найти.

— Не обязательно, — возразил Краусс. — Например, мы так и не знаем, почему повернули левиафаны, и никакого вразумительного объяснения этому не обнаружили…

— Мы хотя бы пытаемся, — ответил я и взял Лютера за плечо.

Свободной рукой я дал компьютеру команду обработать картинку и выдать макет.

Спустя секунду вместо нечеткого снимка перед нами появился прилизанный пейзаж с аккуратными деревьями и торчащими среди них в строгом геометрическом порядке куполами.

— А что, если левиафаны как-то связаны с этими пузырями? — предположил я, указывая на модель.

— Эту версию на месте сейчас проверяет мой помощник, лейтенант Гесс, — признался «краб». — Он высадился на Мигоне и пытается заглянуть под купола при помощи новейшей аппаратуры. Ученым такие приборы и не снились.

Последние слова Краусс произнес без малейшего намека на самодовольство. Эта подкупающая честность нравилась мне в союзниках больше всего. Даже если учесть, что в ситуациях, требующих гибкого подхода, она же делала их никудышными политиками и партнерами.

— На месте разобраться, конечно, можно, — потирая кончик носа, пробормотал я, — но что нам мешает зайти со своего конца?

— Ничто, — согласился Лютер.

— Вот и подскажите мне, — я прищурился и развернул проекцию, — когда ученые сообщили о подобной находке впервые?

— Лет семь назад, — сверяясь с данными из инфопотока, ответил Краусс.

— И с тех пор они не смогли продвинуться в разгадке тайны куполов ни на шаг? — удивленно спросил я. — Хотя нашли их почти полторы тысячи по всем галактикам… Не странно ли?

— Может быть, ученые не слишком утруждались? — предположил «краб».

— Не знаю, — я с сомнением покачал головой. — И все-таки при чем здесь баргонцы?

— Географические координаты, — ответил Краусс. — Если вы не знаете, поясню. Размещая посольства и консульства, Баргон ведет себя, с точки зрения здравого смысла, достаточно странно. Везде, где есть его дипломатические миссии, вам не составит совершенно никакого труда вычислить их местоположение. Это будет пятьдесят пятый градус северной широты и в точности такой же градус восточной долготы. Улавливаете сходство?

— Смутно, — признался я. — Ну, любят они эти координаты, примета хорошая или табу у них на прочие градусы. Чужая культура — потемки, Лютер. При чем здесь купола?

— Возможно, ни при чем, — отступил «краб», — но сходство очевидно. Артефакты размещены исключительно на планетах земного типа и только на тех из них, где типичные «баргонские» координаты свободны от водоемов или гор, то есть пригодны для размещения силовых куполов в характерном порядке.

— Черт-те что, — заявил я. — Те же пятьдесят пять на пятьдесят пять?

— Совершенно верно, — ответил старший офицер.

— Слишком просто, — возразил я после некоторого раздумья. — Располагать секретные объекты по известным адресам не в стиле баргонцев. Вспомните, как вел себя до недавнего времени Император. Он же не высовывался из гиперпространства. Все прятался от нашей разведки. Такие замечательные купола могли бы стать главным военным секретом Империи, но зачем тогда выставлять их напоказ? Ведь совершенно ясно, что на чужих планетах артефакты обнаружим мы или вы, к тому же там есть местные жители, правительства, ученые, наконец. Не думаю, что баргонцы были настолько уверены в неприступности куполов и разместили под их прикрытием законсервированные группы вторжения или шпионские базы. Что один человек построил, другой всегда сможет разрушить. Баргонцы это знают.

— Что же тогда это за артефакты и почему они занимают типичные имперские места? — с недоумением спросил Краусс.

— Бог их знает, — признался я. — Мне больше всего нравится такая версия: тот, кто поставил эти штуковины, знал наверняка, что нам их не вскрыть, поскольку создавший их разум имеет нечеловеческое происхождение. Это одна сторона медали. Теперь другая — под куполами и скрывается то, что привлекает в наши галактики всевозможных пришельцев, да так сильно, что они летят к нам со всех крыльев, попутно распугивая ранее объявившихся конкурентов. Ну, а на ребре медали я вижу надпись: «Не обошлось без ренегатов из числа людей». Именно они решили, что весьма разумно будет свалить все на баргонцев, ведь большая часть куполов приютилась все-таки в Галактике? Значит, обнаружив их на своих планетах, мы тут же начали бы подозревать, что коварный враг замыслил злое дело, и рано или поздно созрели бы для начала войны. Баргонцы, кстати, могли подумать то же самое о куполах на своей территории. Там покушение на священные координаты могло быть истолковано как провокация. Такой подход лишний раз доказывает, что конфликт с Империей был предопределен. Причем независимо от того, начал бы его Викторов или кто-то еще. В результате это могли быть и сами баргонцы. Как вам теория?