Паоло Бачигалупи - «Заводная»

За танком в пролом входят боевые мегадонты: тускло блестят бивни, на спинах сидят люди в черном. Немногочисленные белые кители, вышедшие на защиту территории, проступают в сумерках бледными призрачными пятнами — легкие мишени. С мегадонтов доносится визг мощных пружин, лезвия вспарывают воздух и наполняют его бетонным крошевом. Канье разрезает щеку, а через секунду она уже лежит под Хироко и слышит, как острые диски с хрустом бьют в стену прямо у нее за спиной.

Снова взрыв. В голове шум, в ушах словно вата. Канья осознает, что подвывает и дрожит от страха.

Танк въезжает в центр внутреннего двора, делает разворот. В пролом шагают все новые мегадонты, их ноги скрыты потоком вбегающих ударных отрядов. Издали не разобрать, кто из генералов предал Прачу. Из окон верхних этажей отстреливаются из ручного оружия, слышны крики — защитники министерства умирают один за другим. Канья достает пистолет, выбирает цель — рядом падает сраженный диском человек из отдела документов — и, осторожно держа рукоять, стреляет. Попала или нет — непонятно; стреляет снова и видит, что ее мишень сбита с ног. Волна солдат наступает, словно небольшое цунами.

— А как же твои парни? — возникает возле нее Джайди. — Вот так просто дашь себя убить и забудешь о тех, кто на тебя рассчитывает?

Канья снова стреляет; ей почти ничего не видно — слезы застилают глаза. По внутреннему двору, прикрываемые огнем, перебегают отряды нападающих.

— Пожалуйста, капитан Канья, — просит Хироко. — Надо уходить.

— Беги! — подгоняет Джайди. — Драться поздно.

Кругом свистят диски. Канья снимает палец с курка, перекатывается, потом, пригнувшись к земле, ныряет в дверной проем — внутри немногим безопаснее, чем снаружи, — и бежит к выходу на противоположном краю здания, не зная, успеет ли до того, как рухнут стены. Рвутся снаряды, все строение дрожит.

Вслед за Хироко и Паи она перепрыгивает через окровавленные тела. В памяти всплывают страшные сцены из детства: сквозь деревни по последним мощеным дорогам страны, а потом и прямо по рисовым полям с грохотом и оглушительным ревом узкими колоннами катят работающие на угле танки, вспахивают гусеницами землю, мчат к Меконгу, чтобы встать на пути внезапного вьетнамского вторжения, и оставляют за собой клубы черного смога. И вот эти железные чудовища здесь.

Канья выбегает наружу и оказывается посреди огненной бури: горят деревья, кругом дым, как от напалма. Проломив дальние ворота, въезжает еще один танк — стремительно, быстрее любого мегадонта. Капитан не успевает следить за их перемещениями — эти машины словно тигры, скользящие по джунглям. Кители стреляют из пистолетов, но лезвия не могут повредить броню — на настоящей войне они бессильны. Трещат оружейные пружины, вспыхивают огни выстрелов, кругом свистят и рикошетят серебристые диски. Защитники министерства бегут в укрытие, однако деться им некуда. На белых кителях расцветают алые пятна, людей разрывает на части взрывами. Подъезжают все новые и новые танки.

— Кто они? — вопит Паи.

Канья только и может, что бессильно пожать плечами. Целое море вооруженных людей обтекает пылающие деревья и заливает министерство природы. Поток все новых солдат не иссякает.

— Должно быть, войска с северо-востока. Это все Аккарат. Прачу предали.

Она жестом показывает на небольшой подъем, силуэты уцелевших деревьев — туда, где, возможно, еще стоит храм Пхра Себа и где можно укрыться. Паи смотрит непонимающе, потом соображает, и они мчат в темноту. Перед ними в дыму и пламени падают пальмы, свистит шрапнель, летят зеленые бомбы кокосов. Воздух наполнен воплями мужчин и женщин, которых разрывает на части умелая машина войны.

— Куда теперь? — кричит Паи.

Канья не знает. Укрываясь от града острых щепок, она ныряет за горящий ствол поваленной пальмы.

Рядом с довольным видом падает Джайди — он даже не вспотел, — выглядывает наружу, потом смотрит на Канью.

— Ну, капитан, и на чьей стороне теперь будешь сражаться?

40

Встретить танк они никак не ожидали — только что ехали в двух рикшах по почти безлюдной улице, и вдруг впереди, ревя мотором и вереща репродуктором — видимо, о чем-то предупреждая, — на перекресток вылетает эта махина и поворачивает ствол прямо на них.

— В укрытие! — кричит Хок Сен, и все в панике соскакивают с сидений. Гулкий выстрел — старик падает, тут же рушится фасад здания и засыпает его обломками и серой пылью. Он кашляет, хочет встать, отползти в сторону, но тут же падает снова — рядом щелкает ружейная пружина. Ничего не видно. Из соседнего дома ведут ответный огонь из ручного оружия. Танк поворачивает башню и палит снова. Дым постепенно оседает.

Чань-хохотун — лицо и волосы в серой пыли — машет старику из переулка, что-то говорит, беззвучно шевеля губами. Хок Сен пихает Пак Ина, и они вместе бегут в укрытие. Из люка на танке высовывается человек в бронекостюме и стреляет из ружья. Пак Ин падает — на груди вырастает красное пятно. Питер Куок ныряет в проход между домами, старик, краем глаза заметив его исчезающим вдали, падает на землю и закапывает себя в обломки. От очередного своего выстрела танк подпрыгивает, издалека в ответ снова трещат пружины пистолетов, человек в броне обмякает на люке, ружье соскальзывает на землю. Махина газует, с лязгом делает разворот, выбрасывает из-под гусениц камни с листовками, мчит прямо на Хок Сена — тот успевает отскочить в сторону — и пролетает мимо, обдав новой порцией мусора.

Чань-хохотун изумленно провожает его взглядом, что-то говорит старику, который из-за гула в ушах ничего не слышит, и снова зовет подойти. Хок Сен встает, ковыляет в переулок, Чань складывает ладони рупором и кричит, хотя кажется, что шепчет:

— Быстрый какой! Быстрее мегадонта!

Старик кивает. Его трясет от внезапного появления этой машины, стремительной, как ничто из виденного им раньше. Технология времен Экспансии. И водитель, похоже, сумасшедший. Глядя на останки здания, Хок Сен говорит:

— Ума не приложу, что он тут делал. Здесь же нечего охранять.

Чань-хохотун внезапно начинает хохотать.

— Заблудился! — слышит старик сквозь гул в ушах и тоже смеется — облегченно, почти истерично.

Они сидят посреди переулка, хихикают и переводят дыхание. Хок Сен постепенно начинает слышать.

— Это вам не зеленые повязки, — говорит Чань-хохотун, изучая разрушенную улицу. — Там хотя бы было кому в глаза посмотреть, было с кем драться. А эти слишком уж быстрые. Ненормальные, фенле — все до одного.

— Да, пожалуй. Только какая разница, кто тебя убьет? Ни тех, ни других не хотел бы встретить.