Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина

Первый удар волны пришелся и потряс побережье подобно землетрясению.

Вторая волна пришла 15 минутами позже и уже имела значительно меньшую высоту.

И эта волна схлынула и уступила место следующей – еще менее высокой и с большим интервалом.

Всего же было четыре таких набега.

Эти последние выпады океана о. Магрит перенес достаточно безболезненно – на самой вершине невысокого холма, среди жестких (как ему показалось) зарослей, глубоко и больно исцарапавших ему лицо, руки и все его обнаженное, будто для посечения, тело. Стояла глубокая ночь, с проблеском седой луны, разбросавшая далеко по воде холодные, негреющие черепушки. И хотя основная масса воды уже схлынула, с прежним омерзительным прихлебыванием и клацанием, наводнению все не видно было конца.

Отцу Магриту, пребывающему в состоянии отупения, было невыносимо холодно, но при каждом его ободряющем движении, лодка (его Ноев ковчег) хлипко раскачивалась, точно запутавшись в лианах, и подозрительно оседала. И ни одной божьей твари с ним, – ни по библейским заветам, ни по природе вещей… Всеобщее одичание, и наряду с этим – пугающий подъем духа; хотя и было это лишь безмерное осознание св. отцом своего одиночества здесь… в стране павших.

С первыми рассветными лучами, отец Магрит разглядел, – то, что он вначале принял за лесистый холм, оказалось кроной гигантского баобаба, растущего за три мили от побережья. Но как он ни вспоминал детали своего перелета – вспомнить не мог; только лезла на ум оранжевая, вынырнувшая со стороны океана, летящая палица, что с басовитым гудением пронеслась вслед той, самой первой волне и ушла в глубь континента.

День внес окончательную ясность в общую картину бедствия. Тысячи людей были снесены в море и утонули. На всем пространстве затопления плавало множество трупов, обломков легкой и средней флотилии, остовов кораблей, щеп разбитого дерева, утвари… С десяток мелких городков и рыбацких деревушек были снесены до основания. И как ушла вода – напоминанием о них остались только неглубокие борозды, почти картографической сетки улиц. Еще большему разрушению подверглась горловина русла реки Оранжевая, куда вперся, будто внеземной шток с поршнем, нагнетая вал воды еще более мощный, чем цунами на побережье. В самом Порт-Ноллоте было повреждено до 60% всех зданий, разрушены дамбы, принявшие на себя основной удар цунами, сброшены в море портовые краны, и 40-тонные вагоны с мукой, сахаром, мануфактурой и прочим разгружались теперь за милю и более от пирса течением сходившей воды да трудами выживших и бедствующих местных жителей на лодках.

Позже, сообщениями газет и радио, цунами было определено в 5 баллов по 6-ти бальной шкале. (Очень сильное цунами. Волноломы и молы повреждены. И крупные суда выброшены на берег… Ущерб велик… Большие человеческие жертвы).

Психическое же и моральное потрясение невозможно было и прокалькулировать.

*** 115 ***

Вслед за первыми соболезнованиями и шагами правительства по нормализации обстановки, – от побережья Претории (да и в самой глубинке, если следовать вдоль русла реки Оранжевая), возникло и ширилось движение, которое попросту можно было назвать надвигающимся судом Линча.

От тех, известных теперь всей стране прокламаций (компрометирующих руководство компании «Де Бирс»), прошло-то, всего ничего: несколько дней. Параллели были более чем очевидны, и сходились они теперь в точке живо (мертво) напоминающей узел удавки. В вину администрации ставилось утаивание очевидной катастрофы, – им известные сроки; а так же злонамеренная дезинформация населения и правительства, и что выказалось в успокоение и увещевание, тогда как надо было бить во все колокола.

Это уже было больше чем промах или недомыслие.

От крутого разговора с премьер-министром и губернатором, с разъяснениями случившегося, трудно было отвертеться. И удивительно, но руководство всемогущей алмазодобывающей компании (здесь уже в лице г. Оппенгеймера) повело себя так пораженчески странно, будто всячески старалось уклониться от беды, куда более худшей, – ради другой, мизерной. И было чего.

*** 116 ***

Хуже любого разговора с правительством и выплаты вспоможения бедствующему населению, был пересказ инженером, датчанином Ларсеном – ответственного лица с приисков в Кимберли – подробностей своего пленения и той картины, что открылась ему «над бездной роковой», когда ровно в 8 (как точно рассчитал Гарин свои – без семи минут), переменчивый плащ моря под крылом самолета-амфибии вздрогнул и взметнулся бесчисленными буравчиками, подобно песку при встряхивании его в решете. Невысокие вначале, всего-то около метра, волны, очень большой длины и периода колебаний, понеслись к побережью, возрастая, как мельчал шельф, со скоростью, примерно, 500 км/час. С отставанием биплан проследовал курсом волны в направлении Порт-Ноллота. Остальное было уже известно, и с большими подробностями, чем мог их сообщить инженер по технике безопасности. К устному своему рассказу он, однако, привлек запечатанный сургучом конверт, в котором при вскрытии оказался не что иное, как ультиматум, – диктуемый неким ненормальным шантажистом (за подписью инженера Гарина) – требование выплатить ему сумму в один миллиард долларов за – «небомбардировку землетрясением алмазодобывающих районов, с предварительной информационной обработкой населения». Какая такая это могла быть «доверительная информация», и каковы последствия игнорирование оной, было уже известно администрации «Де Бирс», как висельнику приговор.

Все сходилось минута в минуту: сроки возвещенного в предыдущих прокламациях землетрясения и приведения в исполнение (свидетельские показания Ларсена).

Учтены все «против»: действия обанкротившихся страховых обществ и строительных компаний, судовладельцев, частно-грузополучателей, торговых домов… просто лиц, потерявших при цунами кров, имущество, родных и близких… целые семьи, и теперь с помутившимся рассудком способных на все, ради того, чтобы установить некий баланс «мщения».

Было выслушано еще раз повествование Ларсена, – от самого его пленения до высадки в местечке…(там-то), откуда он уже и приплелся в один из филиалов компании «Де Бирс».

Особо, в сугубо-интимном собрании акционеров и руководства, была прочувствована ситуация в случае какого-либо катаклизма в районе рудников Кимберли.

И надлежащие выводы были сделаны: как все предыдущее было не очень убедительно и фантастично, здесь же – реально и страшно… решились на отчаянный и невероятный шаг:

Такого-то дня (усилием воли надлежащий лист календаря проклят, сожжен, и пепел развеян) к оранжевому биплану, покачивающемуся на тихой волне, примерно, в 90 милях от побережья, подошел морской катерок, с охраной, и скромный дубовый сундучок с содержимым в 600 миллионов американских долларов и остальной долей от затребованной суммы в неограненных алмазах был перегружен в багажное отделение самолета, после чего, прытко-весело разбежавшись, он взмыл в неомраченное небо.