Андрей Плеханов - Особо опасная особь

— Ну, иди сюда, дочка, — поманила ее пальцем мама Юрия. — Чего ты там топчешься?

— Это Лина, — провозгласил Юрка так гордо, словно привел в дом победительницу конкурса “Мисс Вселенная”. — Прошу любить и жаловать мою милую Линку. Николай Андреевич, — показал он на отца. — Мама, Лидия Петровна.

— Очень приятно, — пискнула Лина и изобразила нечто вроде книксена.

— Куртуазная девушка, — заметил отец. Шагнул к Лине, положил ей на шею руку — огромную, жесткую, как у Умника, притянул к себе и поцеловал в щечку. Подтолкнул к Лидии Петровне. Лина обменялась поцелуйчиками с мамой Юрия. А потом Лина сделала шаг назад, спрятала руки за спину и застыла в наступившей тишине.

Родителей Умника можно было назвать пожилыми, но никак не старичком и старушкой. Просто лица у них были естественно состарившимися, неподтянутыми, с грубоватой загорелой и обветрившейся кожей. Они напоминали обычных фермеров — оба в старых мешковатых джинсах, в линялых клетчатых рубахах навыпуск, в полурастрепанных соломенных панамах. Оба — среднего роста, крепкой комплекции, но никак не толстые. В общем этакие fuddy duddy[22] — симпатичные, но простоватые.

— Лин, — спохватился Юрий, — ты не стесняйся, будь как дома. Мам, покажи ей, куда идти. Пап, давай я машину поставлю.

— Машину мама поставит, — распорядился отец. — А вы пойдемте со мной, ребята, покажу вам, где жить будете.

Вот так все просто и незатейливо. Лина вздохнула. Юра взял ее за руку, повел за отцом. Проходя через ворота, Лина обернулась и увидела, как Юркина маманя, сидя в машине, резво выруливает и сдает назад. Управляться с автомобилем она явно умела.

Дорожка через сад — выложена гранитом, сверху сводом идут прутья, обвитые виноградом. Вот это да — Лина думала, что в таком холоде виноград не растет. Кирпичный дом, крашенный снаружи белым, крыльцо с черными чугунными перилами, под широким дощатым козырьком. Окна своеобразной формы — сверху арочки, как купола церквей, забраны черными решетками, а вместо деревянных наличников идут каменные узоры. Дубовая дверь, окованная слегка позеленевшими медными полосами. Опять а-ля рюс? Да, конечно. Но нужно признать, все очень красиво, даже стильно.

— А как вот эти штуки вокруг окон сделаны? — спросила Лина. — На станке специальном, да?

Николай Андреевич остановился, обернулся, посмотрел на Лину, улыбнулся.

— Это тесаный кирпич, — сказал он. — Все вытесано топором — и обналичка, и колонки, и вон то узорочье, — он показал на карниз, идущий вдоль стены. — Конечно, кирпич для этого требуется специальный, из подходящей глины, не слишком хрупкий.

— А почему же он белый, если глиняный?

— Он красный. Просто он побелен.

— А зачем побелен?

— Так делали когда-то, много веков назад. Ну и я не стал оригинальничать. Если строю дом в духе семнадцатого века, значит, положено его белить.

— А кто кирпич тесал?

— Я сам. — Отец посмотрел на свои мозолистые руки. — Сам. Сейчас это мало кто умеет.

— Это трудно?

— Не очень, — Николай Андреевич снова улыбнулся, — Хочешь, и тебя научу?

— Хочу.

— Ладно, научу когда-нибудь…

— А это старинный дом? — Лина не собиралась отставать. — Сколько ему лет?

— Да немного. Лет двадцать пять.

— Новодел, значит?

— Новодел? Это кто тебя такому слову научил? — Отец строго сдвинул кустистые брови. — Юрка, что ли, поганец этакий?

— Ага, — Лина лукаво глянула на Юрия. Тот и бровью не повел. .

— Так вот что я тебе скажу, дочка: если бы этот домина был возведен в три дня и три ночи, как это сейчас в моде, залит на месте из пенобазальта в стандартные формы, а после отделан панельками — хошь под камень, хошь под дерево, хошь под старину, хошь под космомодерн, то это и был бы самый настоящий новодел. А я вот два года сидел в архивах, читал книжки про то, как в семнадцатом веке дома выглядели и как они строились. А потом купил эту землю, — он широко повел вокруг себя рукой, — занял денег столько, что по сей день расплачиваюсь, и десять лет строил свой терем — кирпич к кирпичу. И еще три года — мельницу, потому что без мельницы мне жизнь не люба. Как тебе такое?

— Э-э-э… — проблеяла Лина, — и как же это сочетается с теорией стабилизированного потребления? Вообще-то получается, что все это излишняя роскошь, эти ваши боярские палаты. Бездумная трата природных ресурсов и все такое.

— А она у тебя умная девушка, — сказал Николай Андреевич сыну, озадаченно сдвинув шляпу на затылок. — Любопытная и пытливая, я бы сказал. Ладно, объясню. Я, Лина, строитель. Фирма у меня была строительная. Всего два года назад завершил я свой бизнес, передал дела и на пенсион ушел. Так что можешь поверить — рассчитал я здесь все до последнего сантиметра. Домина этот простоит лет пятьсот без труда, ежели землетрясений больших не будет. А здания из пенобазальта больше ста пятидесяти лет не живут. Вот тебе и экономия природных ресурсов. В мельнице моей стоит электрогенератор — не смотри, что выглядит она как старинная. Мельница дает мне энергии с избытком — не окупила еще себя, но через пять лет окупит, а помирать я пока не собираюсь. За счет этой энергии у меня тут все автономное — и тепло, и свет, а воду я из артезианской скважины беру. Таким образом, уже за мою жизнь все это дело себя окупит, а уж дети-внуки будут пользоваться всем в свое удовольствие. Вот тебе и стабилизированное потребление. Считай, у меня тут замкнутый цикл, а он самый экономичный.

— А канализация? — тут же ляпнула Лина. — Отходы куда деваете? У вас что тут, и очистные сооружения есть? Или вы к общей системе подключены?

— Никакой канализации, — строго сказал Николай Андреевич. — Баловство все это, пустое разбазаривание народного добра. Помнишь, как сказал товарищ председатель Чженьжень — нельзя зарывать плоды своего труда в землю. То есть… наоборот, как раз эти-то плоды в землю отправлять и нужно. Поэтому под кроватью у тебя будет стоять ночной горшок. После того как сходишь на него, закрываешь его крышечкой, берешь в руку и несешь в дальний конец сада. Там — специальный бункер. Вставляешь его в отверстие, нажимаешь кнопочку, через минуту получаешь горшок чистым. А фекалия идет на экологически чистое удобрение. Передовая технология из Китая.

Челюсть Лины отвисла. Во вляпалась-то. С горшком по саду ходить… Нет, этот старикан просто маньяк.

— А что, без горшка никак нельзя? — дрожащим голосом спросила она.

— Никак, — отрезал папаша. — Отказ от выноса горшка приравнивается к саботажу. Учет и порядок — во всем и всегда. У меня это… образцовое хозяйство, вот что у меня. Мне бы за мою хозяйственность медальку надо дать, да все не дают как-то.