Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Вслушиваясь в негромкий свист цилиндра с двуокисью углерода, ждал момента, чтобы начать разговор.

Наконец, очень спокойно сказал:

— Что вы расскажете, когда вернетесь На свой корабль, Джонти? Или я должен догадаться?

Автарх, открывавший ящик с двумя ручками, который они несли, распрямился и спросил:

— О чем вы говорите?

У Байрона на ветру онемело лицо. Он потер его рукой в перчатке, потом сказал:

— Я говорю о цели вашего прихода сюда.

— Я предпочел бы установить передатчик, чем тратить время на разговоры, Фаррил.

— Вы не установите передатчик. Зачем он вам? Мы безуспешно пытались связаться с планетой из космоса. Нет причин ожидать большего от передатчика на поверхности. И дело не в ионизированных верхних слоях атмосферы. Мы испытывали субэфирное радио с теми же результатами. И мы с вами не специалисты по радио в нашем отряде. Почему же вы пришли сюда, Джонти?

Автарх сел напротив Байрона.

— Если вас беспокоят такие сомнения, то почему вы сами пришли?

— Чтобы выяснить правду. Ваш человек, Ризетт, рассказал мне, что вы планируете этот поход, и посоветовал присоединиться к вам. Я думаю, вы проинструктировали его. Он должен был сказать, что в моем присутствии вы не сможете получить какие-нибудь тайные послания. Это разумное предположение. Только я думаю, что вы никаких сообщений не получите. Но я позволил себя убедить и пошел с вами.

— Чтобы раскрыть правду? — насмешливо спросил Джонти.

— Именно. Я уже догадался о ней.

— Тогда расскажите мне. Я тоже хочу ее знать.

— Вы пришли убить меня. Мы здесь одни. Впереди обрыв. Падение с него — верная смерть. Не будет никаких признаков насилия. Ни выстрела бластера, ни других следов оружия.

На корабле расскажете печальную историю о том, как я поскользнулся и упал. Вы даже можете привести отряд, чтобы достойно похоронить меня. Все будет очень трогательно, и я буду убран с вашего пути.

— Вы верите в это и все же пришли?

— Я ожидал этого, так что вы не сможете захватить меня врасплох. Мы не вооружены, и я сомневаюсь, чтобы вы одолели меня за счет одной мускульной силы.

Ноздри Байрона раздулись. Он медленно полусогнул руку, показывая твердый бугор мускула.

Джонти рассмеялся.

— Может, лучше займемся передатчиком, поскольку теперь ваша смерть невозможна?

— Еще нет. Я не кончил. Я хочу, чтобы вы подтвердили, что пытаетесь убить меня.

— Да. Хотите, чтобы я до конца сыграл роль в импровизированной вами драме? Как же вы заставите меня это сделать? Хотите выбить из меня признание? Понимаете, Фаррил, вы молодой человек, и я намерен был использовать это, а также ваше имя и ранг. Но должен признать, что до сих пор вы мне больше мешали, чем помогали.

— Вот именно! Оставаясь живым, вопреки вам!

— Если вы имеете в виду риск полета на Родию, то я уже объяснил это и больше объяснять не буду.

Байрон встал.

— Ваши объяснения неточны. В них есть пробел, который был мне виден с самого начала.

— В самом деле?

— Да, в самом деле. Вставайте и слушайте меня, или я стащу вас за ноги!

Глаза Автарха сузились, когда он вставал.

— Не советую вам применять насилие, юноша.

— Слушайте!

Голос Байрона звучал громко. Костюм хлопал на ветру, но Байрон не обращал на это внимания.

— Вы сказали, что послали меня на Родию только для того, чтобы вовлечь Директора в антитиранитский заговор.

— Это правда.

— Это ложь. Ваша главная цель была убить меня. Вы с самого начала известили капитана родийского корабля обо мне. И у вас не было оснований считать, что я доберусь до Хинрика.

— Если бы я хотел убить вас, Фаррил, я мог бы поместить настоящую радиационную бомбу в вашу комнату.

— Гораздо удобнее было бы заставить тиранитов убить меня.

— Я мог убить вас в космосе после того, как впервые появился на «Безжалостном».

— Могли. Вы были вооружены бластером и уже направили его на меня. Вы знали, что я на борту, но не сказали об этом вашим людям. Когда Ризетт вызвал корабль и увидел меня, вы уже не могли убить меня. Но вы тогда допустили ошибку. Мне вы сказали, что говорили вашим людям о том, что я, вероятно, на корабле, но позже Ризетт сказал мне, что вы этого им не говорили. Вы плохо инструктируете своих людей относительно своих ложных утверждений, Джонти.

Лицо Джонти побелело на холоде, но, казалось, продолжало и дальше леденеть.

— Но что же удержало меня, прежде чем Ризетт увидел вас?

— Политика, Джонти. На борту оказалась Артемизия от Хинриад, и в тот момент она была важнее меня. Должен признать, что умеете быстро ориентироваться. Убить меня в ее присутствии означало бы разрушить большую игру.

— Я так быстро влюбился в нее?

— Любовь? Почему бы и нет, если девушка из семьи Хинриадов? Вы не теряете времени. Вначале вы пытаетесь переместить ее в свой корабль, а когда это не удалось, говорите мне, что Хинрик выдал моего отца.

Он помолчал немного, потом сказал:

— Итак, я ее потерял и расчистил вам дорогу. Теперь, видимо, она уже не в счет. Она прочно на вашей стороне, и вы можете продолжать осуществлять свой план. Убив меня, вы не потеряете права на наследование Хинриадом.

Джонти вздохнул и сказал:

— Фаррил, холодно становится. Солнце заходит. Вы невероятно глупы и утомили меня. Прежде чем мы оставим эту груду нелепостей, может, вы скажете мне, почему я так заинтересован в вашем убийстве? Если, конечно, проявление паранойи нуждается в объяснениях.

— По той же самой причине, по которой вы убили моего отца.

— Что?

— Вы думаете, я хоть на мгновенье поверил, что Хинрик стал предателем? Возможно, он и стал бы им, если бы у него не было такой прочной репутации слабоумного. Вы полагаете, что мой отец был совершенным глупцом? Мог ли он принять Хинрика за иного, кем он на самом деле является? Даже если бы он и не знал о его репутации, пяти минут в его присутствии было бы достаточно, чтобы понять, что это беспомощная марионетка. Неужели отец выболтал бы Хинрику что-либо, на основании чего его могли бы обвинить в измене? Нет, Джонти, человек, продавший моего отца, должен был пользоваться его доверием.

Джонти шагнул назад и пнул ящик. Удержавшись на ногах от толчка, он сказал:

— Я слышу грязные измышления. Единственное мое объяснение — вы преступно безумны.

Байрон дрожал, но не от холода.

— Мой отец был популярен среди ваших людей, Джонти, слишком популярен. Автарх не может допустить соперничества в правлении. Вы позаботились, чтобы он не был вашим соперником. А дальше вы старались убить меня, чтобы я не мог занять место отца или отомстить за него.