Стратегия света, тактика тьмы - Игорь Вереснев
– Ы…ы…ди ко…мне…– замычала Зира.
Паучиха словно и не услышала. Но когда на очередном витке повернулась к вирийке, вращение ее остановилось. Сосиска изогнулась, и жало ткнуло в живот женщины. Зира отчаянно замычала, затрепыхалась, как пойманная в сеть рыба. Туловище паучихи заслоняло ее живот, и Максим не видел, что там происходит. Но и того, что видел, хватало с избытком, – свернувшаяся в кольцо сосиска размеренно сокращалась, будто выталкивала из себя нечто. Он вдруг сообразил, что давно не режет паутину, – с той самой секунды, когда увидел тварь. «Нет, нет, нет, нет!» – закричал мысленно, что было силы дергая нож вверх-вниз. Спешка – плохой помощник. Рукоять провернулась во влажной ладони, вновь оказалась плашмя к нитям.
Максим постарался взять себя в руки, сосредоточиться на задаче. Но как сосредоточишься, когда Зира мычит и судорожно дергается, а паучиха неторопливо и размеренно что-то делает с ней?!
Нож удалось повернуть неизвестно с какой попытки, Максим снова принялся пилить паутину, теперь аккуратно, стараясь не спешить. А пытка рядом с ним продолжалась. Зира перестала дергаться и мычать, видно, сил у нее на это больше не было. Она лишь тихо стонала при каждом сокращении паучьего брюха. «Потерпи, потерпи, потерпи», – мысленно просил ее юноша. И сам не верил, что терпение им поможет.
Паучиха закончила. Засучила лапками, втягивая в себя паутину, заскользила вверх в свое кубло. Максим наконец увидел, что она сделала. На животе женщины под пупком кровоточила рана, – прокол, оставленный жалом. Темно-красная дорожка тянулась от него по телу, пачкала паутину, сдавившую грудь, ключицу, шею. Но не это было самым страшным. Недавно плоский спортивный живот Зиры вздулся, стал бугристым и синюшным, внутри него что-то шевелилось, ворочалось. Вспомнилась пчела-гигант, уносящая в своем чреве семена хищного цветка. Происходящее сейчас было еще хуже. Зира тоже все видела, поэтому во взгляде ее читалась обреченная просьба: «Убей меня поскорее!» Но даже эту просьбу Максим выполнить не мог, не имел возможности. А если бы мог?
Больше не думая о последствиях, он закричал мысленно: «Эйвы, помогите! Спасите Зиру, пожалуйста! И требуйте от меня, что хотите!» Ясное дело, ответа он не получил. Здесь и сейчас следовало надеяться только на себя.
Максим продолжил пилить. Медленно, но паутина поддавалась, путы слабели. В конце концов они ослабели настолько, что получилось вывернуть из-за спины правую руку и переложить в нее нож, дело пошло быстрее. Когда он срезал кляп с лица, поранил щеку, но даже не обратил на это внимания.
– Я скоро! – крикнул Максим подруге. Изогнулся, начал резать путы на ногах.
Внезапно Зира замычала, с отчаянной силой качнулась в его сторону. Паук-самец, привлеченный то ли криком добычи, то ли чересчур интенсивными ее движениями, высунулся посмотреть, что происходит. Заметив, что добыча каким-то образом почти освободилась, поспешил исправить досадное недоразумение. Но выпущенный ним веер серебряных нитей наткнулся на плечи и голову второй жертвы, тут же прилип, опутал их. А когда Зира, подобно живому маятнику, качнулась в обратную сторону, жгут паутины потянул паука за собой.
Тварь закричала бы от досады, – умей она кричать. Паук бросился к жертвам, чтобы отцепиться от одной и запеленать другую. Об опасности для себя он не думал. Возможно, его инстинкты не предусматривали опасность от спутанной и подвешенной добычи? В ту самую секунду, когда паук оказался между ними, Максим подтянулся, ухватился за тонкий, но прочный жгут, на котором висел, и ударил ножом в самую середину твари. На миг мелькнул испуг, что панцирь на спине слишком прочный и бить нужно было по глазам и лапам, но хитин хрустнул, клинок с чавканьем вошел в плоть. Тогда юноша ударил еще раз, и еще, еще.
Из дыр в панцире потекла бледно-желтая кровь, тварь засучила лапами, но это уже была агония. Напоследок Максим обрезал нити, удерживающие паука. Тот полетел вниз, шлепнулся в траву.
– Получил? – мстительно крикнул вслед ему юноша. – А я предупреждал по-хорошему! Где там твоя паучиха? Пусть приходит, тоже свое огребет.
Дотянуться до Зиры он не мог, но это и не требовалось. Он заберется на ветку, окончательно освободит ноги, переползет к подруге, подтянет ее, срежет паутину, потом…
Что он сделает потом, Максим додумать не успел. Зира отчаянно замычала. Свежая паутина шарфом оплетала ее шею, спуталась с волосами, но часть лица оставалась открытой. Она первой заметила глаза-бусины, таращащиеся на них сквозь серебристую занавесь на ветвях, и бурые силуэты. Их было слишком много, ножом не отмахаться, надо срочно добраться до станнера. Но как? Максим мог подтянуться на ветку, но на этом свобода его и закончится. Спеленают так, что больше не освободиться. Нет, вверх дорога заказана. Единственный путь: обрезать жгут и прыгать вниз, к станнеру.
Прыгать с пятиметровой высоты, когда висишь вниз головой, – аттракцион с исходом сомнительным. Какова вероятность, что ты свернешь себе шею? Размышлять над этим времени не было, – промедлишь, и прыгать уж точно не придется. Максим принялся быстро разрезать последний пучок паутины на лодыжках, крепко схватившись рукой за жгут. Надо опустить ноги, затем прыгать…
Опустить ноги ему не дали. Серебристая сеть брызнула из ветвей. Пришлось разжать пальцы, едва ступни ощутили свободу, и лететь вниз сложенной вдвое загогулиной. Как хорошо котам: умеют приземляться на лапки, – успел он подумать.
Впрочем, Максим тоже приземлился «на лапку» – на правую руку. Плечо взорвалось болью, так что слезы из глаз брызнули. Но страдать некогда. Он вскочил, порскнул в сторону, на ходу подхватил оружие левой рукой. Зира выставила разряд на полную мощность и сняла с предохранителя, так что осталось развернуться, вскинуть руку и палить, палить, палить.
Шесть пауков вывалились из логова, повисли неподвижными тушами на своих нитях. Сколько застряло в ветвях, непонятно. Во всяком случае, не двигался там никто и ничто. Максим перевел дыхание, и боль обожгла с новой силой, заставила губу прикусить. Он посмотрел на висящую рядом с паучьими тушами Зиру, на ствол дерева, на свою распухающую на глазах руку. Задача по спасению подруги усложнялась неимоверно.
– Я тебя сниму! – пообещал он. – Сейчас принесу бревна, залезу и сниму. Потерпи!
Женщина замычала, затрепыхалась, выпячивая живот, словно указывая на него. Там продолжало что-то шевелиться. Зрелище страшное и отвратительное, его требовалось немедленно прекратить. Максим перевел регулятор на половину мощности, тщательно прицелился в живот. Выстрелил.
Зира взвыла, выгнулась дугой. То, что было внутри нее, словно взбесилось. Оно трепыхалось, металось, рвалось наружу. Из подсохшей
