Артур Кларк - Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина

Он удивленно оглянулся.

— А, Джимми! Вы тоже устали?

Раскрасневшийся Джимми, как и он сам, явно нуждался в воздухе. Не совсем твердо он сел в кресло и уставился на Марс. Потом сокрушенно покачал головой.

— Большой какой-то, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

Гибсон с ним не согласился.

— Меньше Земли. И вообще ваше замечание бессмысленно. Большой по сравнению с чем? Какой он должен быть, по-вашему?

Джимми долго думал.

— Не знаю, — печально сказал он. — А все-таки он слишком большой. Тут все слишком большое.

Беседа заходила в тупик. Гибсон решил изменить тему.

— Что вы думаете делать на Марсе?

— Ну, поброжу по Порт-Лоуэллу, выйду наружу, посмотрю пустыни. Хотелось бы немножко поисследовать.

Гибсону это понравилось; но он знал, что для мало-мальски ценного исследования Марса нужны и снаряжение и опытные спутники. А Джимми вряд ли удастся попасть в научную экспедицию.

— Я вот что придумал, — сказал он. — Кажется, они должны мне показывать все, что я захочу. Попробую организовать поход-другой в неисследованные районы. Пойдете со мной? Может, наткнемся на марсиан.

Эту присяжную шутку повторяли с тех самых пор, как первые космолеты принесли печальную весть об отсутствии марсиан. Однако многие еще надеялись разыскать разумную жизнь в неисследованных районах планеты.

— Да, — сказал Джимми. — Вот было бы здорово! И никто мне не может запретить. На Марсе я делаю, что хочу. Так в контракте написано.

Он сказал это воинственно, словно бросил вызов начальству, и Гибсон благоразумно промолчал.

Молчали они несколько минут. Потом очень медленно Джимми поплыл вдоль искривленной стены. Гибсон поймал его и прикрепил ремнями — в сущности, Джимми мог спать и здесь. У Гибсона уже не было сил тащить его в каюту.

«Интересно, правда ли, что наша сущность проявляется только во сне?» — думал Гибсон. Спящий Джимми выглядел на редкость мирно и кротко; а может, его просто красил алый свет Марса? Гибсон все же надеялся, что это не обман зрения. Ведь не случайно Джимми его разыскал. Конечно, сейчас он не отвечает за свои действия и наутро, может быть, все забудет… Нет, решил Гибсон, Джимми захотел — пусть еще не совсем сознательно — дать ему возможность исправиться.

Он, Гибсон, — на испытании.

Когда наутро Гибсон проснулся, у него нестерпимо звенело в ушах. Он побыстрей оделся — звенело так, словно «Арес» разваливался на куски, — и выбежал в коридор. Там он наткнулся на Маккея, и тот на ходу крикнул ему: «Ракета прибыла! Бегите скорей!»

Гибсон растерянно почесал за ухом.

— Что ж мне не сказали? — заворчал он и тут же вспомнил, что его не добудились и винить некого, кроме себя.

Он ринулся в каюту и стал швырять как попало вещи в чемодан. Космолет то и дело дергался, и он не мог понять, в чем тут дело.

В воздушной камере его ждал озабоченный Норден. Был там и доктор Скотт, тоже готовый к вылету. Он с превеликой осторожностью держал металлический ящик.

— Счастливого пути! — сказал Норден. — Увидимся дня через два, когда мы тут все разгрузим. А, чуть не забыл! Подпишите-ка вот это.

— Что это? — спросил подозрительный Гибсон. — Я ничего не подписываю без моего агента.

— Прочитайте, — ухмыльнулся Норден. — Исторический документ.

На листе превосходной бумаги было начертано:

«Сим удостоверяется, что Мартин Гибсон был первым пассажиром космолета „Арес“».

Внизу, после даты, оставалось место для подписей. Гибсон размашисто подписался.

— Ну, я пошел, — сказал Норден. — Остальные снаружи. Пойдете мимо — попрощаетесь. До Марса!

Гибсон залез в скафандр; на этот раз он чувствовал себя ветераном.

— Надеюсь, вы понимаете, — объяснял Скотт, — что, когда все наладится, пассажиры будут переходить в ракету по трубе.

— Они много потеряют, — откликнулся Гибсон.

Дверь открылась, и они медленно двинулись на Деймос. Теперь Гибсон понял, почему стоял такой звон. Большая часть обшивки южного полушария была отодвинута, и члены команды — все в скафандрах — выгружали и складывали груз. Гибсон понадеялся, что его багаж не толкнут нечаянно в космос и не сделают, таким образом, третьим, самым маленьким спутником Марса.

Осторожно пробираясь вслед за Скоттом к небольшой ракете, Гибсон прощался по радио со своими спутниками.

— Так, так, — доносился до него голос Бредли. — Всю работу свалили на нас.

— Ничего, — засмеялся Гибсон. — Зато вы самые образованные грузчики в солнечной системе!

Пилот помог им влезть в ракету. Скафандры они оставили на Деймосе, для своих преемников. Это было нетрудно: выйдя из скафандров, они снова открыли дверцу тамбура, а остальное сделал вырвавшийся на волю воздух. Потом пилот повел их в кабину, усадил в мягкие кресла и посоветовал расслабить мышцы.

Где-то негромко зарычало, что-то вдавило Гибсона в кресло. Утесы и горы Деймоса понеслись вниз. Гибсон в последний раз увидел «Арес» — серебристые гантели в жутком нагромождении скал.

Только второй рывок освободил их от Деймоса. Сперва они двигались вокруг Марса по свободной орбите. Несколько минут пилот смотрел на приборы и принимал команды с Марса. Потом он снова нажал на что-то, и двигатели загрохотали опять. Ракета вырвалась с орбиты Деймоса и падала на Марс. Все это было межпланетным рейсом в миниатюре. Вместо трех месяцев — три часа, и расстояние куда меньше, а в остальном то же самое.

— Ну вот, — сказал пилот, оставляя пульт и поворачивая к ним сиденье. — Хорошо тряхануло?

— Спасибо, неплохо, — сказал Гибсон. — Сильных ощущений маловато. Слишком плавно.

— Как там Марс? — спросил Скотт.

— Да как всегда. Работы — пропасть, развлечений — мало. Сейчас вот строим новый купол. Триста метров в диаметре — прямо как на Земле. Думаем, как бы в нем устроить облака и дождик.

— А что такое с Фобосом? — полюбопытствовал Гибсон.

— Ерунда какая-нибудь. Никто вроде не знает. Народу там масса, — может, лабораторию строят. Я думаю, решили его пустить под исследования.

Гибсон был разочарован — рушились лучшие его гипотезы. Если бы его не так занимала приближающаяся планета, он бы, наверное, отнесся к словам пилота более критически. Но сейчас ответ его вполне устроил, и он перестал думать о Фобосе. Надо было расспросить настоящего жителя Марса о многом другом, чтобы там, на месте, не попадать впросак. Гибсон болезненно этого боялся. И два часа подряд пилот метался между приборами и пассажиром.

До Марса оставалось меньше тысячи километров, когда Гибсон выпустил свою жертву и предался созерцанию пейзажа, расстилавшегося далеко внизу. Никто не заметил, в какой именно миг Марс превратился из планеты в пейзаж. Пустыни и оазисы скользили под ними. За пятьдесят километров от поверхности они почувствовали, что летят сквозь атмосферу: слабый, как бы далекий посвист просочился в кабину. Потом засвистело так пронзительно, что стало трудно разговаривать.