Роман Подольный - Легкая рука

— В одной из них говорится, — ответил Элегр, — что шахматы — только модель жизни, мира, вселенной. Чтобы знать в совершенстве модель, надо изучить ее оригинал.

И Элегр получил книги по философии и политике, психологии и истории. А вскоре измотанный бесконечным потоком требований Чемпион подключил Элегр непосредственно к ЦИЦу (центральному информационному центру), где тот мог получать любые сведения по своему выбору.

Прошли три месяца. Теперь бедному Чемпиону только и осталось, что болтать о других мирах. А Элегру — мечтать о достойных партнерах. Потому что нельзя же было признавать за таковых дюжину перворазрядников из городского Дворца пионеров. А потом и им запретили приходить к Элегру — “Педагогически неверно, — указал тренер, — позволять ребятам играть партии, исход которых известен еще до первого хода”. Так Элегру, созданному для игры, было в ней отказано. По меньшей мере два раза в неделю он приходил в неистовство — начинали дребезжать панели. Тогда Чемпиона поднимали среди ночи. Он проигрывал очередную партию — и Элегр дня на три успокаивался.

Чемпион успел, как мы видели, встать, но не успел повернуться к столику спиной, когда а верхней части дисплея появилось изображение шахматной доски, свернутой в виде цилиндра. Ниже располагалась схема солнечной системы. На некотором расстоянии за орбитой Плутона была проведена четкая дуга. Вдоль нее шла надпись: “Линия переходов (соответствует вертикали а). Размер кубических шахматных полей 50×50×50 метров. Корабль не должен превышать указанных размеров. Данные шахматные поля существуют одновременно и в звездной системе Тау Кита. Войдя в них здесь, звездолет появится у линии перехода (соответствует вертикали h) упомянутой звездной системы”. Скорость перед входом в шахматное поле должна быть доведена до 16 километров 979 метров 63 сантиметров в секунду.

— Ничего не понимаю! — в отчаянии выкрикнул Чемпион.

Весь экран заняла надпись огромными буквами: “Шахматная доска — модель мира?”

— Да!

Новая надпись: “Обычную шахматную доску можно представить себе свернутой в цилиндр так, чтобы вертикали а и h были рядом и конь с a1 попадал при желании на h2?”

— Да! Мы ведь играли с тобой в цилиндрические шахматы!

— То, что верно для достаточно представительной модели, должно в каком-то отношении быть верно для оригинала.

— Но это же лишь приблизительная модель!

“Всякая модель лишь приблизительна. Повторяю первый вопрос. Вы согласны, что шахматную доску можно свернуть в цилиндр?”

— Я говорил не о доске, а о мире!

“…Я тоже…”

Чемпион бросился обратно в кресло и вытер шею.

— Господи!

“Сообщаю вам только первичные логические предпосылки проведенных мною математических исследований пространства. Самих исследований вы все равно не поймете (создатель Элегра схватился за голову). Итак, наш участок Вселенной соответствует огромным цилиндрическим шахматам. Связь между соседними вертикалями а и h (они же — линии перехода) осуществляется с помощью участков пространства, существующих одновременно на обеих вертикалях. Вы освоили путь к планетам Солнечной системы, но на них нет разумных существ. Привезите мне настоящих чемпионов со звезд. И поторопитесь!”

Кабинет Академика был огромен и пуст. Узенький письменный стол, три стула и книжная полка с десятком томов свидетельствовали о том, что здешний хозяин терпит около себя только совершенно необходимые вещи.

— Сыграем как-нибудь в эти цилиндрические шахматы? — спросил Академик, — кстати, нужно для них заказывать специальную доску?

— Нет, — отмахнулся Чемпион, — об этом просто договариваются и играют на обычной доске.

— Тогда совсем непонятно… Конечно, машина, созданная для одной цели, может использоваться для многих других, если она достаточно сложна…

— Это аксиома кибернетики, — согласился Чемпион, — но, бога ради, можно ли верить Элегру с его линиями перехода?

— А этого я еще не знаю… Однако, во имя мысли, Чемпион, неужто Элегр забросил шахматы ради звезд?

— Ну что вы, — укоризненно отозвался Чемпион, — забросить шахматы? На такое не способен даже человек, не то что машина. Он ради шахмат и звездами занялся. Надеется, что там лучше нас играют. Я при нем шутил на этот счет…

— Ну да? Серьезно?

Чемпион только кивнул. И тогда Академик кинулся к своим самым необходимым ученым книгам, вынул одну из них, торопливо полистал и прочел вслух:

— “Шахматная мысль, превратившая уездный город в столицу земного мира, превратится в прикладную науку и изобретет способы межпланетного сообщения…”

— “Двенадцать стульев”, — прошептал Чемпион.

— Еще бы вы не угадали! — победно отозвался Академик.

Остап Бендер оказался прав.

Бывшее и небывшее

Мореплавание невозможно

Совет Мудрейших заседал уже две луны. Две луны доступ в священную хижину был закрыт для всех, кроме двух старух, трижды в день приносивших пищу и питье. Но и они не смели вымолвить ни слова. Никто не имел права влиять на решение Совета.

Да, две луны! Вопрос был достаточно серьезен.

И все-таки пора было кончать.

— Итак, — сказал председатель Совета Мудрейших старый Кич, прославленный создатель переносной колыбели, — прежде всего мне хочется еще раз поздравить молодого Че с выдающимся успехом. Выдолбленное бревно, которому решением нашего Совета дано имя лодки, позволило расширить район рыбной ловли у берегов нашего Единственного острова. Однако группа совсем юных безумцев хочет использовать лодку, чтобы отправиться на поиски каких-то других островов.

При всем моем уважении к достижениям Че я должен отметить, что его лодка перевернется, едва только подует сильный ветер. Путешественники идут на верную гибель. Море, только море вокруг! А рифы! Акулы! Осьминоги!

Священное уважение к жизни человека… — Оратор неожиданно всхлипнул. — Все вы понимаете мое волнение… Мой сын…

Великий Гр, получивший это имя за открытие хлебопечения, говорил раздраженно и резко:

— Эти разговоры об отплытии заставляют незрелые умы сочинять нелепые сказки… Охотник Оге нашел недавно в далеком лесу нож из такого камня, какого мы до сих пор не видели. Он заявил, что этот камень могли когда-то привезти пришельцы с “других островов”. С каких, когда, где, на чем?