Валерий Большаков - Другие правила

— Точно киберы? — вырвалось у Яэли.

Комп будто поперхнулся:

— Степень идентификации — сто процентов.

— Режим нацеливания!

Строй краулеров раскололся. «Пауки» вытянулись в цепочку и вдруг разбежались в разные стороны. Робот-матка, плоская машина на мягких гусеницах, похожая на киберпастуха, юркнул за кучу песка и притворился камнем.

— Всем включить маскировку! — скомандовал Жилин. — Андрей, Максим — заходите слева! Остальные направо!

— Есть!

Яэль спрыгнула с краулера и, пригибаясь, отбежала под прикрытие базальтовой глыбы. Взяла в руки «перун», откинула опорную пластину на коротком прикладе и прижала ее к плечу. Положила палец на вогнутую кнопку.

— Огонь!

Заряд плазмы ввинтился в «голема», выбросив метелочки искр. Машину развернуло, и удар гиринского лучевика снес приплюснутую десятиглазую башку. Шестирукое тулово закружилось на месте, паля в надир и увязая в размякшем грунте. Его накрыло сразу двумя лучами справа.

— Готов! — оповестил всех Гирин.

Вдруг чудовищный лиловый блеск раскроил глыбу, за которой пряталась Яэль, и покрыл камень стеклянными пузырями. Яэль бросилась на колени. Окарачь обежала валун и взяла на мушку второго робота, бешено перебирающего толстыми ножищами. Плавно нажала на кнопку. И именно тогда, когда робот резко затормозил и присел! Луч прошел выше и угодил в темную расселину, высветив на миг снежно-белые треугольники осыпей.

Справа и слева от сержанта Шимшони ударила еще пара лучеметов, высекая искристые радианты о потрескавшиеся базальтовые плиты вдали. Робот метнулся в сторону, вспарывая пемзу лазерным лучом, но допрыгался и от залпа плазменников развалился надвое, вспыхнув красно-лиловым перистым огнем.

— Второй! — заголосил Черняк. — Ага!

— Отключить оружие! — отрывисто приказал Жилин. — Всем заменить батареи!

«Пауки» снова собрались вместе и выстроились перед куполом в ряд. Яэль оглянулась. Краулеры растворились среди скал, как на загадочной картинке, где в переплетении пятен и линий нужно отыскать нарисованный предмет, а глазу не за что уцепиться. Люди были смутно видны — как тени, как переливы и отсветы. Человек замирал — и таял. Стоило ему двинуться, и бархан позади него или источенный камень шел ритмичными волнами, начинал сечься маховыми промельками — это ступали ноги или руки качались при ходьбе.

— Первыми пойдут «однойка» и «четверка», — скомандовал Жилин, — за ними я и Макс. Потом остальные. «Двойка» и «тройка» идут замыкающими. «Пятерка» и «шестерка» остаются наверху и блокируют вход. Вперед…

Световая автоматика в кессоне не работала, пришлось включать биооптические преобразователи. На пыльном полу кессона валялись разбитые приборы, обрывки проводов, в одном месте намерзла мутная лужа. Кончиком языка Яэль перевела зрительный преобразователь в режим двойного усиления — картинка стала немного расплываться, зато проступила ярче. Впереди, закручиваясь вниз, обозначился винтовой пандус. Поверхность его была удобная, рубчатая. Пандус выводил в наклонный туннель. Там, где туннель скрывался за поворотом, горела «вечная» лампа. Подозрительных теней она не давала, но все же киберразведчик, пронумерованный «единицей», опасливо выглянул за угол и послал сигнал по системе — чисто.

Поворот. Еще один туннель, круглый и широкий, как в метро, облицованный гладким металлопластом. У стены с надписью «Ремзона» были кое-как поставлены самоходные платформы, когда-то перевозившие бруски дейтериевого льда. Крайняя из платформ была завалена тяжелой тарой.

За грязными окнами бывшей столовой были в беспорядке навалены столы и стулья, уцелевшая лампа накладывала мутный блик на перевернутую киберкухню. Два забытых робота застыли манекенами.

Яэль приоткрыла забрало и тут же его захлопнула. Дышать в туннеле было можно… но не хотелось. Тянуло сыростью, как из погреба, на облицовке стен нацвела… паутина не паутина, грибок не грибок… Мох, что ли? Дышит, шевелится… Большие пятна полупрозрачной вонючей плесени покрывали трубы гидросистемы, протянутые вдоль стен туннеля. В спертом воздухе не выветривались тошнотворные, удручающие запахи. Пахло как в модулях беженцев — сырыми, перепревшими пеленками, помоями, мочой, подгоревшей кашей, сбежавшим молоком, прокисшей капустой… Так и ждешь, когда до тебя донесутся звуки ленивой перебранки и нервного звона кастрюль.

— Может, на платформе доедем? — предложил Гирин.

— Рискнем, — согласился Жилин, — а то нам еще идти и идти… И где их искать — неизвестно.

Жилин выбрал платформу поновее, сел на край, свесив ноги, и похлопал по настилу:

— Рассаживайтесь.

Максим уселся впереди, протянул руку за спину и вжал кнопку на пульте.

— Запрос? — прошипело из звучателя.

— Ручное управление, — буркнул Гирин.

— Выполнено.

Платформа дернулась и потихоньку покатилась, подпрыгивая на «хвостах» разделанных кабелей, аккуратно объезжая какие-то ящики, плохо смотанные рулоны облицовки. Свет был неярок, панели на потолке горели через одну, а то и реже, и бойцы полностью утратили видимость. Яэли казалось, что она одна едет на платформе. По сырому подземелью, сырому и мрачному…

Скибры впереди замерли у поперечного коридора, ощупали толстые прутья, грубо и часто приваренные, зарешетившие проход, и попрыгали дальше. Сколько Яэль ни вглядывалась во тьму за решеткой, так ничего и не увидела. Мокро, темно и холодно. И слизь какая-то на стенах блестит, желтая и неприятная. Из кучи киснущего тряпья выглядывают круглые фосфоресцирующие шляпки озерных грибов, тугих и крупных — побольше волейбольного мяча. Пахло от них сырой картошкой.

— Кое-какие туннели аж до Коцита доходят, — негромко заговорил Бранкевич, видимо, не выдержав «псевдоодиночества». — И чего в них только нет! Шахтеры понарассказали… Про ползунов, про прыгунов, про жгучую антенницу… Эту я и сам видел. В шахте, возле обсерватории. — Бранкевич, вероятно, махнул рукой, определяя запад — по воздуху прошло марево. — Я иду, а она из норы щупальце тянет… Ох, я и орал! И что ей так в наших шахтах нравится?

— А чего удивляться? — хмыкнул Черняк с другого борта. — И мокро, и тепло…

— Ничего себе — тепло! Плюс тринадцать!

— Ну, все равно, не минус же… Вон! Вон у стены!

Яэль поджала ноги, ухватилась за поручень и вытаращилась на колючее растение, разворачивающее к платформе длинные щупы.

— Антенница!

— Не вздумайте пальнуть! — предостерег бойцов Жилин.

— Шо ж я, дурак? — фыркнул Соловейчик.

— А кто? — не смогла не съехидничать Яэль.

Бранкевич пнул антенницу ногой — проплыл «образ» стеклянного сапога. Щупы мгновенно убрались. Растение, отсвечивая темно-красным, стало запихивать себя обратно в щель.