Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 16

Перед самым отлетом я все же взглянул на снимки, сделанные у Виксена. Фенросс, чтоб ему пусто было, прав — эти тупорылые корабли построены на планете, похожей на Терру, но есть в них что-то имирское. Вот как в первых автомобилях на Терре мотор всегда ставили спереди, потому что привыкли к тому, что лошадь всегда впереди телеги. Я готов согласиться, что это — простое совпадение. Или нас водят за нос. Или… Сам не знаю, что еще. Ну а как выяснить это мне, единственному человеку на планете с радиусом в десять раз большим, чем у Терры? Черт их дери!

Он осушил бокал и протянул его Чайвзу. Чайвз налил еще и вернулся к шкафчику с одеждой.

— Белый шарф или синий? — раздумчиво проговорил он. — Гм, да. Полагаю, что белый будет лучше, сэр?

Тут флиттер потянуло вперед, и к моменту посадки на Ганимеде Флэндри понадобилось принять отрезвляющее.

При таких посещениях действовала установленная процедура, которой уже десятки лет никто не пользовался, и Флэндри пришлось разыскивать сведения о ней, но автоматическая станция все еще исправно действовала, терпеливо ожидая среди суровых гор прилета посетителей. Флэндри предъявил документы, была установлена радиосвязь с планетой, и над нею полетели невиданные сообщения. Ответ пришел скоро: да, капитан, правитель сможет принять вас, а космический корабль уже в пути и будет в вашем распоряжении.

Флэндри сидел и смотрел на каменистую пустыню Ганимеда. Вскоре по приводному гравитационному лучу сел приземистый мерцающий корабль, и от него к выходному люку «Хулигана» кишкой протянулась складная переходная труба.

— Пойдем, — вздохнув, сказал Флэндри и поплелся по переходу. Следом, нагруженный оружием, инструментом и приборами — хотя ничто из этого особо сгодиться и не могло, — семенил Чайвз. Ненадолго они почувствовали тошноту, оказавшись под воздействием притяжения Ганимеда, но тут же вошли в помещение с созданными в нем земными условиями.

Если бы не вышедшая из моды мебель да большие, выстроенные в ряд экраны, это был бы привычный пассажирский салон третьего класса. Трудно было поверить, что перед ними только материальная внутренняя отделка связующего силового поля, энергия которого сродни той, что не дает распасться атомному ядру, или препятствует невыносимому давлению на Юпитере раздавить их, или, как сейчас, исключает возможность взрыва корабля из-за перепада давлений. Корпус корабля был изготовлен из сплава воды, лития и металлического водорода, устойчивого только в условиях Юпитера.

Оставив Чайвза закрывать люк, Флэндри включил обзорные экраны, показавшие, что делалось снаружи. Один экран — экран связи — не загорелся, еще на одном была видна кабина пилота.

Искусственный голос, до смешного сладостный, в духе традиции вековой давности, произнес: «Приветствую тебя, терранин. Зовут меня, насколько это можно выразить в звуковых соответствиях, Хоркс. Я буду твоим гидом-переводчиком во время твоего пребывания на Юпитере».

Флэндри посмотрел на экран. Он как-то не мог сознанием воспринять имирца, его глазам еще были чужды такие очертания и размеры, да еще в таком причудливом красно-сине-желтом свете. (Даже этот свет был не настоящим, а всего лишь электронным истолкованием реальности. Когда человек смотрит в плотной юпитерской атмосфере, то не видит ничего, кроме густой черноты.)

— Привет, Хоркс, — сказал он огромной, черной и многоногой фигуре с характерными антеннами на головах и облизнул свои вдруг пересохшие губы. — Мне кажется, тебе никогда раньше не приходилось заниматься такой работой.

— Несколько раз приходилось. Около сотни терранских лет тому назад, — ответил Хоркс как бы между прочим. Казалось, он вовсе не шевелится, не касается органов управления, но экраны показали, что Ганимед пошел вниз, навстречу брызнул ледяной космос. — А потом я занимался другой работой. — Он замолчал, словно не зная, продолжать или нет. А может, просто показалось. Наконец он сказал: — Впрочем, недавно я водил несколько групп по нашей планете.

— Как ты сказал? — чуть не поперхнулся Флэндри.

— Группы мерсейцев, — сказал Хоркс. — Если желаете, можете справиться у правителя. — И за все оставшееся время полета он не произнес больше ни слова.

Юпитер все рос и рос, он уже занимал на экране половину небес. Флэндри смотрел, как по светящемуся, многоцветному лику планеты мчались черные пятна — штормы, каждый из которых мог бы проглотить Землю. Затем видимость стала нулевой — корабль вошел в атмосферу. Все же экраны продолжали свои старания: он видел тысячекилометровые облака из кристаллов аммиака со странными синими и зелеными прожилками из свободных радикалов; он видел, как полыхнула в пурпурном небе молния, видел далекие желтые всполохи взрывов натрия. И пока шел спуск на планету, он пусть неявственно, но все же чувствовал, как содрогается корпус корабля от страшной силы ветра, и слышал приглушенный вой и грохот.

Все еще продолжая спуск, корабль пролетел над ночной стороной Юпитера, и Флэндри увидел метановый океан, бурные волны его под воздействием давления и притяжения распластывались по скалам из аллотропического льда. Он крошился и снова нарастал прямо на глазах. Он видел бесконечную равнину, на которой что-то — полудеревья — полуживотные, но ни то ни другое в земном понимании — выбрасывало свои змеевидные ветви, стараясь поймать на лету каких-то лентовидных, длиной в сотни метров. Он видел, как проносились мимо гонимые красным ветром пузыри, чарующие мириадами переливов и поющие высокими хрустальными голосами, их звуки каким-то образом проникали и внутрь корабля. Но не может быть пузырей при таком давлении. Или может?

Прямо за линией раздела дня и ночи показался город. Во всяком случае, это была упорядоченная конструкция огромной протяженности, приземистая, но изящная и приятная на вид, с причудливым переплетением гротов и арабесок. На экране это сооружение сверкало глянцевой синевой. То тут то там вспыхивали на краткий миг белыми искрами или нитями резавшие глаза электрические разряды. Повсюду было множество имирцев, пользовавшихся для полетов собственными крыльями или похожими на черепашьи панцири гравитационными планерами. И не подумаешь, что на Юпитере можно вот так летать, пока не вспомнишь, какая тут плотность воздуха. Тогда-то и понимаешь, что здесь скорее не летают, а плавают.

Космический корабль прекратил спуск и на включенном антиполе завис над поверхностью планеты. Хоркс сказал: «Правитель Тхуа».

На экране внешней связи появился еще один приземистый имирец, держащий в руках что-то дымящееся и все время меняющее свои очертания. Обезличенный мелодический голос робота под вековечное завывание ветра, способного смести любой город, построенный руками человека, произнес за него: «Приветствую вас! С чем пожаловали?»