Аластер Рейнольдс - Префект
– У тебя сплошные гипотезы, – проговорил Вейч, когда к нему осторожно приблизился Дрейфус, а следом Спарвер, Сааведра и ее хлыст.
– Согласен, но гипотезы вполне состоятельные. Рассредоточиться Аврора не может, а значит, она ограничена одной машиной и одним анклавом. Отсюда следует, что, если мы вычислим анклав, можно нанести сокрушительный удар.
– Так ты надеешься, что Часовщик ее разыщет?
– Ну да.
«Я не понимаю очевидного?» – вопрошало недоуменное лицо Вейча.
– Часовщику потребуется доступ к сетям.
– Да, я в курсе.
– Ты свихнулся! Вдруг Часовщик сбежит или, как Аврора, просочится сквозь сети?
– Не исключено, только я готов рискнуть, – сказал Дрейфус. – Лучше выпустить на волю монстра, чем умереть рабом Авроры.
– А тебе известно, что Часовщик творил со своими жертвами?
Дрейфус вспомнил все, что выяснил, получив «Мантикору». Копаться в свежих воспоминаниях было все равно что вскрывать рану, которая едва начала затягиваться.
– Знаю, что Часовщик зверствовал. Но ведь зверствовал не напропалую. Он пощадил больше людей, чем убил. Аврора не пощадит никого.
– Покажи ему Часовщика! – не выдержала Сааведра. – Пусть увидит, кого предлагает выпустить.
– Ты обыскала его, оружия нет?
– Ничего у него нет. Пусть в окошко глянет.
Вейч отступил от пульта:
– Ну, префект, полюбуйся!
– Часовщик за стеклом?
– Фактически да. Я поверну магниты, чтобы на пару секунд его показать.
Дрейфус глянул на Сааведру, ожидая разрешения сдвинуться с места. Та кивнула. Дрейфус поднялся к Вейчу на небольшое возвышение под окном из бронированного стекла. По сторонам окна присутствовали вертикальные поручни. Дрейфус коснулся светло-зеленой поверхности реактора и почувствовал неравномерную вибрацию – то дрожь, то мощные толчки.
– Как вы его туда поместили?
– С другой стороны есть дверь для смены магнитов. При перевозке с Раскин-Сартория мы держали Часовщика в портативной камере. Пришлось спешить: камера годна лишь шесть часов. Часовщик постоянно проверял ее на прочность, пытался вырваться, хотя в самом начале мы постарались его оглушить.
– Каким образом? – спросил Дрейфус.
– Сильным электромагнитным импульсом. Вырубить не вырубили, но утихомирили. За время перелета Часовщик полностью восстановился. Мы едва успели засунуть его сюда и заблокировать большими магнитами. Ты знаешь, как работает токамак?
– Более или менее.
– Как правило, магниты удерживают плазму в кольцеобразной камере и направляют прочь от стенок. Пропускаешь ток через плазму, нагреваешь ее до сотен миллионов градусов – происходит термоядерный синтез. У нас в камере синтеза нет, там глубокий вакуум и Часовщик. Магниты пришлось переместить, чтобы получилась импровизированная камера. В принципе, ничего сложного.
– Но Часовщик все равно рвется наружу? – Дрейфус снова коснулся пульсирующего корпуса реактора.
Чувствовалось, как Часовщик напрягается, проверяет, крепки ли магнитные оковы.
– Не прекращает попыток.
Дрейфус заглянул в окошко. Сперва увидел лишь темно-синий мрак, потом справа появилось розоватое сияние. Оно усилилось и замерцало, разбавляя тьму.
Вейч, стоявший слева от Дрейфуса, подкорректировал конфигурацию магнитных ловушек. Розовое сияние превратилось в блестящий серебряный круг, который посветлел до ослепительно-белого.
– Почему он лучится?
– Магнитное поле сдирает ионы с верхнего слоя Часовщика, образуется плазменный кокон. Когда отключаем поле, он снова всасывает плазму в себя. Насколько мы можем судить, массу он не теряет.
– Вижу его, – тихо проговорил Дрейфус.
– Красавец, да?
Дрейфус промолчал. Он плохо понимал, что чувствует. С тех пор как потерял Валери, он часто думал о Часовщике, но о его внешности – никогда, интересовался его деяниями, а не происхождением. Из свидетельских показаний пострадавших он знал, что Часовщик аморфен, легко и плавно меняет форму – или, по крайней мере, производит такое впечатление. Другие выжившие рассказывали, что в основе меняющейся ипостаси – гуманоид, эдакий стабильный аттрактор в центре хаотического процесса. Сейчас те рассказы едва вспоминались. Дрейфус осознал: перед ним не робот, а скорее ангел из сияющего белого металла.
Часовщик пребывал в токамаке, прикованный к месту сильным магнитным полем, способным выделять электроны из водорода. От таких страшных нагрузок любой робот, любая машина из инертного вещества или супервещества измельчилась бы и перешла в газообразное состояние. Часовщику магнитное поле было нипочем, об экстремальных физических условиях говорил лишь серебристо-розовый нимб. Формой Часовщик отдаленно напоминал человека – имелись туловище, руки, ноги, подобие головы, но все удлиненное и спектральное. Мелкие элементы мерцали, расплывались, слои просматривались то лучше, то хуже. В одну секунду Часовщик казался собранным из вполне понятных устройств и брони, в другую – превращался в нечто обтекаемое и подвижное.
– Посмотрел – и хватит, – сказала Сааведра. – Саймон, убери Часовщика от окна, пока он камеру не разгромил.
Вейч нажал несколько кнопок, и Часовщик исчез из вида. Дрейфус вздохнул с облегчением. Лицо у Часовщика было совершенно плоское, невыразительное, но Дрейфус почти не сомневался: узник реактора разглядывает именно его и делает выводы.
– Я свою часть соглашения выполнила, – заявила Сааведра. – Теперь выкладывай, что о нем знаешь.
– А вы позволите мне с ним поговорить?
– Рассказывай, остальное потом.
– Сюда я прилетел по одной причине. Чем дольше мы тянем, тем труднее будет остановить Аврору. Люди гибнут, пока мы тут мешкаем.
– Выполни обещание: скажи, откуда взялся Часовщик. Тогда и потолкуем.
– Он не из СИИИ, – сообщил Дрейфус. – Его создали в другом месте десятью с лишним годами ранее.
– А попонятнее нельзя? – спросил Вейч.
– Имя Филипп Ласкаль вам что-нибудь говорит? – Вопрос получился чисто риторическим. – Конечно, говорит. Вы же дипломированные префекты, историю знаете.
– Какое отношение к Часовщику имеет Ласкаль? – удивилась Сааведра.
– Самое непосредственное.
– Хватит ерунду болтать! – вышел из себя Вейч. – Ласкаль спятил после возвращения с завесы. Он погиб много лет назад.
Дрейфус терпеливо кивнул.
– Как вы наверняка помните, Ласкаль утонул в искусственном пруду на территории Силвестовского института изучения затворников. По официальной версии, Филипп совершил самоубийство: безумие, которое он привез с завесы, погубило его. Однако это не единственное объяснение его смерти. Филипп много лет молчал, а перед самой кончиной открылся Дэну, наследнику клана. Тот снарядил собственную экспедицию к затворникам, уверенный, что преуспеет там, где другим не удалось. Сложилось мнение, что Ласкаль избавился от тяжкого бремени тайны и счел цель своей жизни достигнутой. Получается, это самоубийство.
– Ты так не считаешь, – проговорила Сааведра и с любопытством, и с подозрением в голосе.
– Как я уже объяснял, произошло убийство. По-моему, с него все и началось.
– Но зачем понадобилось убивать Ласкаля? – спросила Сааведра. – К тому времени он уже свихнулся. Если причина в том, что он мог рассказать Дэну, убивать следовало до, а не после разговора.
– Ласкаль погиб по другой причине, – ответил Дрейфус. – И эта причина – не страх перед его знаниями, а стремление добраться до них. Единственным способом представлялось убийство.
– Ерунду несешь, – фыркнул Вейч.
– Нет, он об альфа-сканировании, – сообразила Сааведра. – Ласкаль погиб, потому что это смертельный трюк; верно, Дрейфус?
– Охота велась на паттерны, образовавшиеся в его психике после возвращения с завесы. Охотники считали, что, разобравшись в них, разберутся и в природе затворников. Увы, при сканировании на нужном уровне четкости мозг живого человека перегревался.
– Но ведь после эксперимента Восьмидесяти дело наладилось, – сказал Вейч.
– Ласкаль до этого не дожил. Он подвергся альфа-сканированию через тридцать лет после эксперимента Восьмидесяти; тогда действовал мораторий на использование подобных технологий. Тем не менее охотники своего добились: просканировали Ласкаля, сожгли мозг, а труп бросили в искусственный пруд. Его считали сумасшедшим, поэтому самоубийство не вызвало вопросов.
– Кто это сделал?
Дрейфус пожал плечами. Эту задачу он еще не решил, тем более что версий было пруд пруди.
– Пока не знаю. Наверное, кто-то из руководства Силвестовского института, но не Дэн. Самому Силвесту не было резона убивать Ласкаля: он уже догадался, как вступить в контакт с затворниками. Но кто сказал, что у Дэна не было соперников, жаждущих его обойти?
– Ты решил докопаться до сути? – спросила Сааведра.
– Нельзя оставлять убийство нераскрытым. Разумеется, сперва нам нужно решить пару первоочередных задач. Пережить следующие пятьдесят два часа – основная из них. – Дрейфус повернулся к Вейчу. – Поэтому нам нужен Часовщик. Я объяснил, в чем дело, теперь покажите, как с ним общаться.
