Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Дорога доблести
— Э-э-э… «Датский зомби».
Эконом прямо глаза вылупил:
— Вряд ли годится для такого раннего времени. От этого напитка могут разойтись швы на черепе. М-м-м… — он поманил пальцем кого-то стоявшего за моей спиной. — Эй, красотка! Подойди-ка к нам.
Я оторвал взгляд от бассейна как раз в ту минуту, когда официантка, которую он подозвал, подошла к столу. Я взглянул на нее, отвел глаза, потом взглянул снова. Я уже видел ее сквозь алкогольный туман вчера вечером — это была одна из двух рыженьких танцовщиц хулы.
— Скажи Гансу, что мне нужна пара серебристых шипучек. Кстати, а как тебя зовут, малютка?
— Мистер Хендерсон, попробуйте еще раз притвориться, что забыли мое имя, и я вылью выпивку прямо вам на лысину!
— Хорошо, мое сокровище. А теперь поторопись, дай своим толстым ножкам поработать.
Она хмыкнула и ускакала прочь на своих тоненьких изящных ножках. Эконом добавил:
— Чудесная девочка! Ее родители живут прямо напротив моего дома в Одессе. Я знаю ее чуть ли не с рождения. Она и умненькая к тому же. Бодель собирается стать хирургом-ветеринаром, до окончания курса ей остался еще год.
— Вот как! Но как же она совмещает учебу с работой?
— Большинство наших девушек учатся в университете. Кое-кто использует летний отпуск, другие берут отпуск на семестр и отправляются в море, отдыхают и заодно зарабатывают деньги для оплаты следующего семестра. Нанимая девушек на работу, я отдаю предпочтение тем, кто сам пробивает себе дорогу в университет; они более надежны и знают больше языков. Возьмите, например, горничную, которая обслуживает вашу каюту. Астрид?
— Нет, Маргрета.
— Ах да, ваша каюта сто девятая. У Астрид носовые каюты с левого борта. А у Маргреты с правого. Маргрета Свенсдаттер Гундерсон. Школьная учительница. Английский язык и история. Знает четыре языка, не считая скандинавских. Два из них — ее основная специальность. Она взяла годичный отпуск в средней школе имени Г. X. Андерсена. Готов поспорить, туда она больше не вернется.
— Э-э… А почему?
— Выйдет замуж за богатого американца. А вы богаты?
— Я? Неужели я похож на богача?
А не может ли он знать, что находится в той стальной шкатулке? Господи Боже мой, да что же делать с миллионом долларов, который мне не принадлежит? Нельзя же выбросить их за борт? И почему Грэхем путешествовал с такой огромной суммой наличных? Я мог бы предложить несколько объяснений, но все одинаково плохие, то есть с примесью криминала. Любое из них ввергло бы меня в еще большие неприятности, чем те, которые я уже имел.
— А богатые американцы никогда не выглядят богачами. Они проходят специальные курсы, где учатся не быть похожими на толстосумов. Я, конечно, говорю о североамериканцах. Южноамериканцы — это, знаете ли, совсем другой сорт. Гертруда, спасибо. Ты славная девочка.
— А вы все-таки хотите, чтобы я облила вам лысину?
— А ты хочешь, чтоб я швырнул тебя в бассейн прямо в одежде? Веди себя повежливей, милочка, иначе я пожалуюсь твоей мамаше. Давай сюда выпивку и приготовь счет.
— Счета не будет: Гансу хочется угостить мистера Грэхема. А поэтому пришлось угостить и вас. За компанию.
— Скажи ему, что так он скоро разорит бар, и добавь, что я вычту деньги из его жалованья.
Так получилось, что я выпил две порции серебристой шипучки вместо одной и оказался бы на верном пути к катастрофе, подобной вчерашней, если бы мистер Хендерсон не решил, что нам следует закусить. А мне ужасно хотелось выпить третью шипучку. Первые две позволили мне позабыть тревоги, связанные с идиотской шкатулкой, полной денег, и одновременно повысили мою способность извлекать удовольствие из зрелища, которое преподнес нам палубный бассейн. Я обнаружил, что воспитанное в течение всей жизни может бесследно исчезнуть всего за двадцать четыре часа. Нет ничего греховного в том, чтобы любоваться женскими прелестями непредвзято. Это такое же невинное занятие, как любование цветами или маленькими котятами, — только оно доставляет куда больше удовольствия.
И вот тут-то мне захотелось выпить еще.
Мистер Хендерсон наложил на выпивку вето, подозвал Бодель и обменялся с ней быстрыми фразами на датском языке. Она ушла и вернулась через несколько минут, неся поднос, тесно уставленный блюдами — smorgasbord: горячие мясные тефтельки, раковины из сладкого теста с мороженым внутри, крепкий кофе, и все это в невероятно большом количестве.
Минут через двадцать пять я все еще с удовольствием наблюдал за молодежью в бассейне, но уже сошел с пути, ведущего к новой алкогольной катастрофе. Я настолько отрезвел, что ясно осознавал не только невозможность решения всех своих проблем с помощью выпивки, но и необходимость отказаться от крепких напитков вообще до тех пор, пока не решу эти проблемы, ибо пить такие напитки я явно не умею. Дядюшка Эд был прав: порок нуждается в упражнении и постоянной практике, в противном случае, исходя из прагматических соображений, добродетель будет направлять нас даже в том случае, если узы морали откажутся играть роль сдерживающей силы.
Моя мораль перестала быть такой силой, иначе я не сидел бы здесь со стаканом дьявольского зелья в руке и не любовался обнаженной женской плотью.
И тут я обнаружил, что не испытываю ни малейших угрызений совести из-за своего поведения. Мое единственное сожаление было вызвано печальным открытием, что я не могу вынести ту дозу алкоголя, которую мне хотелось принять… «Легки дороги, ведущие в ад…»
Мистер Хендерсон встал:
— Мы причалим меньше чем через два часа, а мне предстоит подделать еще парочку цифр, пока агент компании не поднялся на борт. Спасибо за приятное общество.
— Это я вас должен благодарить, сэр. Tusind tak[176]. У вас на родине так, кажется, говорят?
Он улыбнулся и вышел. Я посидел еще немного и поразмышлял. Еще два часа до прибытия в порт, потом три часа на берегу. Что же делать мне с этим временем и возможностями, которые оно мне предоставляет?
Пойти к американскому консулу? И что сказать ему? Дорогой мистер консул, я не тот, за кого себя выдаю, и только что обнаружил в своем кармане целый миллион долларов…
Чудовищно!
Никому ничего не говорить? Хапнуть миллиончик? Сойти на берег и первым воздушным кораблем вылететь куда-нибудь в Патагонию?
Не выйдет. Моя мораль дала трещину, видимо она никогда не была особо прочной. Но предубеждение против воровства осталось. Воровать не просто плохо, это ниже человеческого достоинства.
Уж и то плохо, что я ношу чужую одежду.
Тогда возьми те три тысячи, которые по праву принадлежат тебе, подожди, пока корабль отплывет, а потом попробуй вернуться в Америку, если тебе это удастся.
Глупейшая мысль! Загремишь в тропическую тюрьму, и этот дурацкий поступок не принесет Грэхему ни малейшей пользы. Опять выбор без выбора, ты — глупая башка! Придется оставаться на борту и ждать возвращения Грэхема. Сам он может и не появиться, зато радиограмма или что-то в этом духе… Придется грызть ногти, пока пароход не отплывет. А когда отплывет, возблагодари Бога за возможность вернуться домой, в Божью страну. А Грэхем наверняка сделает то же со своим билетом на «Адмирал Моффет». Интересно, а нравится ему именоваться Хергенсхаймером? Больше, чем мне Грэхемом, готов поспорить. Хергенсхаймер — благородная фамилия.
Я встал, перешел на другой борт и поднялся двумя палубами выше — в библиотеку, которая оказалась пустой, если не считать женщины, решавшей кроссворды. У нас не было намерения мешать друг другу, так что покой не нарушился. Большая часть шкафов оказалась закрыта, библиотекарь отсутствовал, но многократно читанная энциклопедия стояла на месте, а это было все, что мне требовалось для начала.
Примерно через два часа меня испугал звук сирены, означавший, что мы получили разрешение войти в порт. Итак, мы прибыли. К тому времени я уже почерпнул изрядную долю сведений из области чуждой для меня истории и чуждых идей, и переварить их было страшно трудно. Начать с того, что в этом мире Уильям Дженнингс Брайан среди президентов страны не числился. В 1896 году вместо него был избран Мак-Кинли[177], пробывший на этом посту два срока, а за ним место президента занял какой-то Рузвельт[178].
Никого из президентов двадцатого века я вообще не обнаружил.
Вместо более чем столетнего периода мира, явившегося следствием нашей незыблемой политики нейтралитета, Соединенные Штаты многократно участвовали в войнах с иностранными государствами: в 1899 году, в 1912–1917, в 1932 (с Японией!), в 1950–1952, в 1980–1984 и так далее, вплоть до нынешнего года или, точнее, года издания энциклопедии. О том, идет ли сейчас война, «Королевский скальд» не упоминал.
За стеклом одного из шкафов я заметил несколько книг по истории. Если через три часа я все еще буду на судне, мне стоит прочесть каждую историческую книгу, которая тут найдется, посвятив этому занятию все время длинного обратного пути в Америку.
