Виолетта Пальмова - Испытание

По корпусу, как по телу раненого животного, прошла мелкая дрожь, а потом корабль залихорадило. Его трясло и качало, он весь содрогался резко, неравномерно, словно готов был вот-вот развалиться на куски: это мощный и невидимый луч, выскользнув на свободу из покореженного генератора экстра-поля впился в главный узел автоматической системы, обеспечивавшей жизнедеятельность корабля. Искалеченный мозг посылал в систему противоречивые и нелепые приказы, и они выполнялись, и выходило из строя даже то, что еще могло бы функционировать нормально. Включилась аварийная система, но и ее мозг был поражен, поэтому вместо того, чтобы блокировать взбесившуюся автоматику, она принялась самостоятельно готовить корабль к старту, межпространственному скачку и посадке одновременно.

Борис Андреевич, естественно, ничего не понимал, но боль в руке и вой сирены погнали его прочь из отсека, к людям. Он выскочил в коридор, навстречу уже мчались зеленые автомы-ремонтники, а за ними бежали люди, и впереди всех - Илья Ильич. Сейчас меня убьют! - равнодушно подумал Борис Андреевич.

Илья Ильич схватил его на бегу и, задыхаясь, закричал, перекрывая вой сирены:

- Что же ты наделал! Что ты наделал, Боря!

Тут сирена вдруг умолкла, захлебнувшись очередным жутким воплем, и в наступившей тишине по коридору прокатился мощный командирский голос:

- Экипажу и землянам немедленно ко мне! Приказываю - немедленно!

Когда они добрались до рубки управления - теперь туда набились все и бетианцы, и земляне - корабль лихорадило уже заметно меньше: автомам удалось отключить генератор от питания, изолировать накопитель энергии. За главным пультом сидел Пол Китс, принимая рапорты ремонтников и тех автономных систем, которые еще действовали.

Илья Ильич шепотом объяснял Борису Андреевичу ситуацию. Остальные молча ждали, что скажет капитан. И он, наконец, сказал по-французски:

- Генератор удалось отключить от питания. Накопитель энергии изолировать. Ремонтники пытаются отключить аварийную и большую автосистемы. С некоторыми узлами им уже удалось справиться. Однако положение крайне тяжелое. Корабль практически неуправляем.

- А ручное управление? - спросил Жюльен Сорель.

- Ручное? - переспросил Пол Китс. - Ты задаешь странные вопросы, Жюльен. Без главного экстра-генератора корабль беспомощен и совершить скачок не может. Хорошо еще, если приборы не врут и малый генератор и его система не повреждены. Иначе не удасться послать даже капсулу за помощью. Натти, Вильгельм, ступайте в рубку связи, уточните ситуацию на месте. Если малый генератор в порядке, задайте капсуле программу и запишите следующее сообщение: "Экзамен выдержали. Корабль терпит бедствие. Нужна помощь. Экипаж будет дожидаться на Земле. Позывные те же". Выполняйте! Месье Обломов, рассчитайте курс для капсулы!

Связисты и штурман еще не успели выйти, как Тацуо спросил:

- А где же Сёта-сан?

Корабль совсем угомонился, но покой был недобрым, настораживающим; бетианцы и земляне оглядывались, ища Сёта-сан.

Борис Андреевич, не решаясь посмотреть в глаза Тацуо и прижимая к груди нестерпимо ноющую руку, тяжело выдавил:

- Сёта-сан умер...

- Как? Почему? Где? - воскликнул Тацуо.

- Он тоже поверил в предательство, сэнсэй... Он там, в салоне... в дальнем углу... Харакири...

Все, кто находился в рубке управления, за исключением Пола Китса, колыхнулись, кинулись беспорядочно и бесцельно кто куда и - застыли. Тацуо-сан медленно двинулся к двери в кают-компанию.

Капитан приказал:

- Связистам и штурману выполнять задание! Всем остальным оставаться на местах!

Натти, Вильгельм и Илья Ильич ушли в рубку связи.

В командирской рубке опять была тишина.

Страшная, грозная тишина. Руки Пола Китса лежали недвижно на большом пульте, глаза неотрывно следили за приборами.

Бетианцы и земляне стояли затравленной кучкой. Курт молча опрыскивал руку Бориса Андреевича какой-то пенящейся жидкостью из полупрозрачного флакона, но, наверное, лекарство не приносило Кудряшову облегчения - он смотрел на своего врачевателя тоскливым измученным взглядом.

Сорель стоял перед Жермен Пуатье прямо, словно на параде, и неслышно шептал что-то - убежденно и убедительно.

И в этой напряженности раздался мощный гул - приглушенный расстоянием и переборками, он шел откуда-то из кормы корабля.

Командир привалился грудью к пульту.

Никто ничего не успел сообразить, как гул умолк, люди обрели свободу передвижения.

Пол Китс медленно оторвался от пульта, и глаза его, насыщенные болью новой беды, которую он уже угадал, скользнули по шкалам приборов.

Жюльен Сорель приблизился к капитану. Тот посмотрел на него и кивнул.

- Да, автомы не успели. Сработали тормозные. Второй космической мы уже лишились. Теперь скорость и впредь будет падать.

Жюльен сказал что-то на родном языке, и дальше беседа велась уже по-бетиански. Транскоммуникаторы добросовестно передавали землянам содержание беседы, но они понимали только слова, а не смысл их, или же слишком мало, или же вовсе ничего - теория космических полетов еще только разрабатывалась на Земле, была в зачаточном состоянии.

- Попробуем включить маршевые двигатели. Раз уж домой уйти невозможно, надо хотя бы вернуть орбитальную скорость, - предложил Жюльен.

- А что это даст? Что ж теперь? Так и болтаться в космосе? Кто может поручиться, что все это не будет чревато последствиями? Почти вся автоматика отказала. Как знать, что теперь будет? Корабль может взорваться, или опять врубятся тормозные, и тогда наш подарок свалится на голову землянам. На тот же Париж, скажем... - возразил капитан. - Нельзя поручиться и за то, что удастся успешно включить маршевые. Что наделала взбесившаяся автоматика, никто не знает. Корабль может разнести в клочья. Что же касается Парижа... то сбрасывать такие подарки даже на небольшой населенный пункт, пусть там живет всего десятка два человек - тоже не слишком благородно, да и не разумно. В дальнейшем это может затруднить контакт...

Корабль опять содрогнулся, но на этот раз несильно: командир довольно кивнул:

- Пошла. - И, обернувшись, пояснил по-французски: - Ушла аварийная капсула.

Тут же в рубку явились связисты и штурман.

- Задание выполнено! Капсула с сообщением отправлена! - доложил первый связист.

И бетианцы продолжали совещание.

Земляне сидели рядком, прислушиваясь к коммуникаторам, сидели, совсем присмирев. Борис же Андреевич, отчаянно ощущавший всю меру собственной громадной вины и ответственности, устроился в стороне. Только сейчас он со всей полнотой постигал, что натворил своим опрометчивым поступком, и душевная боль его была так велика, что физическая почти не чувствовалась. Будь его воля, он превратился бы во что угодно: в автоматическую систему, в генератор этого чертова поля, да хоть во все сразу. Но что он мог? Ничего. И именно сейчас, когда на самом деле решалась судьба и инопланетного корабля, и его экипажа, и землян.