Ришар Бессьер - Легион Альфа

Да и как можно было укорять этих людей в желании завоевать и подчинить себе Вселенную?

Перкинс прошелся до края пляжа и ощутил, как его ласково коснулся морской ветерок. Полной грудью вдохнул он влажный аромат, исходивший от пены, оставляемой разбивавшимися об острые скалы волнами.

Неожиданно завывание ветра и гул волн перекрыл хрипловатый голос Круппа:

- Здорово, не правда ли?

Майкл, все ещё во власти охватившего его эмоционального порыва, резко обернулся.

- Да... восхитительно и одновременно тревожно.

Крупп неторопливо приближался, мелкий песок пляжа поскрипывал под тяжелыми подошвами скафандра.

- Почему у вас создалось такое впечатление?

Прежде чем ответить, Майкл долго вглядывался в него.

- Во всем, с чем мы сталкиваемся, есть что-то вызывающее беспокойство, разве не так, Крупп? У меня такое чувство, что этот мир нам больше не принадлежит. Могущество человека - дело прошлое. И отныне мы навсегда будем здесь нежелательным и чуждым элементом. И это естественно. Цивилизация породила человечество, но она же его и уничтожила.

- Поэтому-то мы и здесь, чтобы попытаться его поднять из руин.

- Я не верю в воскресение.

- Вы говорите это как медик или как зачинатель будущей эпохи?

- Скажем проще: как человек, реально оценивающий вещи. Не беспокойтесь, я полностью осознаю свой нынешний долг и выполню свои обязанности до конца во что бы то ни стало. Если у нас имеется хотя бы малейший шанс справиться с заданием, я его не упущу.

- Вы альтруист по натуре, но не желаете признаться в этом. Лучше уж согласитесь с тем, что прогресс одной культуры провоцирует деградацию другой. Не стоит, однако, питать в глубине души каких-либо надежд, если вы будете считать, что у вас нет никаких шансов на успех.

Перкинс взглянул на Круппа повнимательней и вдруг спросил:

- Вы меня ненавидите так же сильно, как и остальные?

Механик был ошеломлен этим вопросом. Поколебавшись, он, однако, ответил:

- Бросьте, никто вас не ненавидит. Просто они вас не любят, и все.

От Перкинса, естественно, не ускользнуло это подчеркнутое они.

- Вы должны знать причину этого, Крупп. Мне крайне важно понять её, и я прошу вас сказать мне, в чем тут дело.

- Ну откуда мне знать?.. Я...

- Прошу вас, ответьте на мой вопрос.

- Это что, приказ, командир?

Внезапно лицо Перкинса посуровело. Он вновь почувствовал себя главой экспедиции, полностью осознающим свои права и обязанности.

- Напоминаю: статья двести сорок восемь пятого параграфа Устава. Вы обязаны ответить.

Крупп, тяжело вздохнув, покачал головой. Конечно, он знал требования Устава и наконец решился.

- О... они болтают, что вы недостойны возглавлять Легион и что завербовались в Центр с целью избежать уголовного наказания.

Крупп выпалил это одним духом, избегая смотреть Перкинсу в глаза.

- Ах вот, значит, о чем речь... Да, наверное, мне следовало этого ожидать. А вы разделяете это мнение?

- По совести говоря, нет. Меня совершенно не интересует ваша личная жизнь. Напротив, я полностью вам доверяю, считая, что вы - на высоте возложенных на вас задач.

На какое-то мгновение у Перкинса мелькнуло сомнение: что это искренние слова или же верх лицемерия? К несчастью, ни одно положение Устава не давало ему возможности ответить на этот вопрос. Тем не менее он протянул руку Круппу, который порывисто пожал её.

Не говоря больше ни слова, они вернулись к аэроджету. Их коллеги как раз заканчивали загрузку в корабль измерительной аппаратуры.

Всю ночь члены экспедиции работали над докладами.

С первыми лучами зари Перкинс почувствовал, что страшно устал. Пришлось проглотить ещё одну энергетическую капсулу.

То же самое сделал и Маршал. При этом он, задержавшись на какое-то мгновение у иллюминатора, вдруг возбужденно воскликнул:

- Черт побери, неужели... ведь я же не сплю... Взгляните-ка, командир!

Перкинс подошел к иллюминатору и посмотрел в указанном направлении.

Он увидел величественное растение, покачивавшееся под ласковым ветерком. От длинного, тонкого стебля отходили широкие, с глубокими разрезами, остроконечные листья. И все это завершалось пурпурным шелковистым цветком с более темными прожилками, похожим на чашечку.

- Я абсолютно уверен, что вчера вечером этого цветка здесь не было, продолжал Маршал.

- Он совершенно прав, - поддержал коллегу приблизившийся к ним Северино.

У Перкинса слегка свело скулы.

- Спонтанное образование, беспорядочное распространение, чрезмерно быстрый рост... Нам пока неизвестны секреты растительного царства. В любом случае это растение, как мне кажется, ничем не отличается от других. Чуть подальше они образуют целые заросли...

- Ну вот появилась отличная возможность изучить представителя этого вида, - произнес Северино, уже приготовившийся было открыть входной люк.

Но его удержала твердая рука Перкинса.

- Нет. Никакой самодеятельности и неосторожности.

- Но это же обычное растение - с листьями, стеблем и цветком. Вы сами только что говорили об этом.

Перкинс не удостоил его ответом, ограничившись тем, что бросил Смиту:

- Взлет через две минуты. Приготовьтесь!

Глава 6

Выполняя задание, члены экспедиции с каждым днем накапливали все больше и больше сведений о более или менее пораженных радиацией зонах, тщательно замеряли температуру в различных широтах, фиксировали атмосферное давление в зависимости от высоты, делали записи о скорости ветров и снимали гидрометрические данные.

Они попадали в снежные и песчаные бури, узнали, что такое циклоны и проливные дожди, прорезали грозовые тучи, - одним словом, вполне познали буйство стихий, давно уже чуждых им.

Земля оказалась негостеприимной.

То было царство безмерного одиночества, монотонная смена однотипных пустынных районов областями с пышной растительностью, где господствовали агрессивно яркие гигантские цветы с одурманивающим запахом.

Однажды при облете на малой высоте европейского континента они увидели внизу руины древнего города, заросшего дикой растительностью.

Эти опустевшие здания, башни с искромсанными вершинами, наполовину осевшие небоскребы являли собой красноречивую картину погибшей цивилизации.

Природе понадобилось всего двести лет, чтобы почти все вернуть в первозданное состояние, мало-помалу стерев с лица Земли то, что создала тысячелетняя цивилизация.

В этой связи Диас не удержался от едкого замечания о трогательной заботе мстительной природы, обильно украсившей цветами то, что он назвал "могильником утерянных иллюзий".

Подобного рода ирония пришлась Перкинсу не по вкусу, но он сдержался, ограничившись приказом предпринять ещё раз облет американского континента.