Жанна Пояркова - Фрагментация памяти

Я только хрюкнул. Гарри затушил сигарету, затоптав сморщенным окурком каждую искру. Фотогеничная скотина. Из него надо было делать вирт-звезду. Он умел быть очень убедительным, хотя ни на грош не верил в то, что говорил. Может, именно это и производило такой эффект, потому-то обыватели и покупались на его трюки, ведь в глубине души многим нравится, когда их ставят на второе место, указывают, что нужно делать, не считая достойными думать самостоятельно.

– Нам придется сидеть здесь, пока все не успокоится, – нахмурился я.

Что он ответил, я не помню, потому что внезапно вырубился в беспокойный, нездоровый сон, даже не заметив, как это произошло. Иногда я выныривал из грязной лужи беспамятства и видел Гарри, который то сгибался за рабочей станцией, то что-то прилаживал, то просто сидел, попивая из бутылки последний оставшийся спирт и дымя, как фабричная труба, то рылся в моем кейсе с невозмутимым лицом. Я не понимал, сплю я или нет, но сказать что-нибудь, вырваться из оков дремы до конца и начать протестовать мне не удавалось. Узкая комната, давящие мрачные стены, разбросанные вещи, запах мокрой ткани, грязных ботинок и дыма сигарет Гарри, который становился плотнее и плотнее. К горлу подкатывала тошнота; как бы я ни ложился, мне было неудобно, в какую бы сторону я ни поворачивался, я везде видел одно и то же. Вирт-клипы дрейфовали внутри, вбивая надоевшие до кровавых слез строки, кожа вокруг разъема для нч-инъектора чесалась, хотелось выдрать его с корнем.

– Мост, – сказал Гарри, поправляя очки.

Или мне показалось, что сказал. Мост мчался вперед, облепленный электрическими искрами… К утру я настолько измучился, что отключился. Когда я открыл глаза, первым, что я увидел, был бывший священник, выковыривающий что-то из железной чашки. Пахло горячей химической добавкой к макаронам, хотя на пакетике это обычно называлось «укроп, морковь, специи».

– Так ты не был кошмаром? – Я натянул на лицо одеяло.

– Нет, – безжалостно отмел Гарри, отправив в рот еще одну ложку макарон. – Я узнал, что ты выкинул ту девку из «Хайвэя» в реку, так что ни продать, ни использовать мы ее не сможем. KIDS проследили весь твой путь и выложили кадры на мосту. Или ты сумеешь ее восстановить?

– Я не собираюсь ее восстанавливать.

Священник не стал задавать вопросов, выскребая чашку, потом отложил ложку в сторону. Она противно звякнула, отогнав остатки сна.

– Зря. За этот проект можно было бы выручить кучу денег. Знаешь, я думал о том, как мы можем провести внезапно образовавшееся время, – священник швырнул в меня свой балахон, ухмыляясь во весь рот. – Вставай.

Я встал, потянулся, потер слезящиеся глаза и почему-то обрадовался жизни. За окном плыли похожие на куски рваной марли облака, по прозрачному твердому пластику, который на складе заменял стекла, расплывались мутные капли дождя. Где-то там, далеко, копошились якудза, лоскутные фрики из Кибернетического Единства, а я сидел на верхнем этаже склада, смотрел на верфь, на резко перебирающихся по остову корабля роботов-строителей, почесывал затхлое после ночи в одежде тело и плевал на все их хитрости.

Я открыл дверь, выпустив в коридор облако дыма, потянулся, прошагал по гулко отвечающему на каждое движение проходу к допотопной раковине, отвернул заржавевший кран и наполнил ладони ледяной водой. Огрызок зеркала показал небритый подбородок, торчащие ежиком черные волосы, которые неплохо было бы помыть, воспаленные глаза и ободок разъема за ухом, ближе к затылку. Не хватало только бутылки виски в руке и заспанной проститутки за плечом. Я повернулся в профиль, примеряя на себя личину сетевого хулигана и создателя самого громкого развлекательного проекта.

– Что у тебя за платы в кейсе? – крикнул Гарри.

– Барахло. Самое ценное я выкинул, а остались части: контроллеры, акселераторы, платы сопряжения для работы с разными стандартами передачи, дешифраторы, пара железок для видеосистемы. Ну и программы для управления всем этим, конечно. – Я сполоснул голову холодной водой и вылил на нее склизкий шампунь.

Ветер гудел в подъемнике, тихо шелестели крыльями невидимые птицы, а свет пробивался сквозь наполовину заколоченные железом окна склада, рисуя в воздухе наклонные линии. Зубы начало ломить от холодной воды, но я напористо ерошил волосы, втирая окоченевшими пальцами жидкие пузырьки просроченного шампуня. Он пах лимоном и мятой, как какой-нибудь леденец.

– Ну? – Я стиснул зубы, подставив голову под струю.

Гарри кинул мне полотенце. Кажется, я впервые за долгое время начинал чувствовать себя живым. Полотенце приятно царапало кожу.

– Подразним KIDS?

Я закончил вытираться и повесил влажное полотенце на руку.

– Тебе поздно бояться, Грайнд, – прищурился священник. – Ты теперь хороший товар на нелегальном рынке.

У нас осталось два пакета макарон, бутылка спирта, которую я припас на черный день, полстакана заварки, несколько засохших булочек из фастфуда и невесть как оказавшийся у меня бумажный сверток с травой – фанаты марихуаны выращивали ее дома, потому что около Тиа-Сити все равно ничего не росло. Еда заканчивалась, выходить на улицу опасно – если якудза взялись за дело, то легко вычислят, что я постоянно ошивался по району вместе со священником.

– Что мы можем сделать с KIDS?

Гарри приладил к пистолету глушитель и расхаживал по огромному залу, но птицы прятались в темноте потолка.

– Например, ограбить их. Я хочу в Среду, а сейчас полно времени, чтобы добыть ключи. Ты втянул меня, а я втянул тебя. Круговорот, закон сохранения энергии или даже возмездие, – трудно было понять, шутит он или нет. – А что касается хакеров, так они хотят, чтобы ты вышел на связь. Они всегда так делают – растрезвонят и ждут, что случится. Я думаю, они хотят, чтобы ты дал им материалы по Некро…

Я отвернулся, вернулся в комнату, выбросил мусор, кинул грязную одежду в таз, смел ненужное барахло в угол и вывалил из кейса все, что там лежало. Мне было неприятно говорить о вещах, связанных с королевой «Хайвэя». Это происшествие из тех, когда ты решил ради шутки всех обмануть, а они приняли обман за правду и назвали тебя мастером, так и не обратив внимания на действительно стоящие вещи. Гарри оставил пистолет и вытряхнул свой пакет, начал распутывать провода.

– С япошками сражаться бесполезно, – продолжал он. – Они все равно найдут тебя и выпустят кишки. Вендетта, месть, гири или как там это у них называется… Так что ты должен предложить свои умения кому-то, кто сможет тебя защитить.

Кажется, я сошел со ступени конвейера, чтобы попасть на другой, где надо работать ногами быстрее.

«Grandma, take me home».

После нескольких затяжек стало проще. Мы растянулись на матрасе, Гарри рисовал схемы, подмахивая по ходу дела пошлые рисунки, горло приятно драло от конопляной крошки. Надорванный голос вокалиста со старых записей щекотал позвоночник. Музыке было неимоверное количество лет, а названия групп забылись, но именно поэтому они мне и нравились. В них чувствовалась то неимоверная усталость, то отчаяние, лишенное глянцевой истеричности синтетики. Звучание песен заставляло горло сжиматься – слишком откровенно для Тиа-Сити. Аккорды сочились невероятной реальностью, которой не должно было быть. От песен веяло свободой.