Виталий Держапольский - Cто лет безналом

— Слушай, Степан, — вкрадчиво обратился Шныра к привратнику, — я конечно понимаю, что доброта Анны Николаевны не знает границ, но так распустить прислугу… Как принимаешь дорогих гостей, скотина?!!! — брызжа слюной, неожиданно заорал он на опешившего привратника. — Батогов давно не получал?!!!

— Алексан Саныч, кормилец, — узнал Шныру бугай, — не ожидал! Я ж думал…

— Тебе думать не положено, — оборвал привратника Алексан Саныч, он же Шныра, — тебе положено помнить нужных людей в лицо!

— Виноват! — бугай вытянулся по стойке смирно. — Прикажете доложить?

— Давай, докладывай, — распорядился Шныра, проходя в гостиную. — А нам пускай горло смочить принесут! Да побыстрее!

— Сей минут исполним! — отрапортовал бугай и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, исчез в глубине дома.

Шныра плюхнулся на низкий диванчик.

— Присаживайся, Прохор, — пригласил он товарища, — чувствуй себя как дома.

Едва только Дубов присел на краешек дивана, как в гостиной появилась нарядно одетая горничная с подносом в руках. На подносе стояли два узких запотевших бокала, заполненных рубиновой жидкостью.

— О! — воскликнул Шныра, стягивая с рук перчатки. — Вот это другое дело! Бери, Прохор, бокал. Наконец-то нам начало фартить! За это надо выпить!

— Мальчики, мальчики, — раздался мелодичный голос, — разрешите и мне разделить вашу радость?

Гости обернулись — никто из них не заметил появления хозяйки. Дубов смутился — для мужчины непозволительно пропускать таких женщин. Мадам была очаровательна, в свои сорок семь она все еще выглядела роскошно, пребывала в «самом соку», как любил выражаться господин полицмейстер Огарев.

— Анна Николаевна, голубушка, — Шныра припал губами к руке хозяйки дома, — как же я рад вас видеть!

— Поверьте, Сашенька, — ответила Анна Николаевна, — я рада не меньше вашего! После приговора я, право, не надеялась увидеть вас так скоро!

— Человек, мадам, предполагает, а Господь располагает, — сострил Саша. — Его милостию, да с помощью моего нового товарища, нам удалось порядком сократить наше вынужденное отсутствие.

— О! — воскликнула Анна Николаевна, окинув недвусмысленным взглядом крепкую фигуру Прохора. — Сашенька, представьте мне поскорее этого молчаливого молодого человека, оказавшего вам неоценимую услугу.

— Прохор Дубов, великий знаток замков и запоров, — сказал Саша, — волею судеб оказавшийся с вашим покорным слугой на одной цепи. Только с его помощью «запоры рухнули — свобода воспряла радостно у входа».

При упоминании своего имени Прохор почтительно склонил голову.

— Полноте, — остановила его мадам Кукушкина, — у нас все по-простому. А сейчас, мальчики, — хозяйка взяла гостей под руки, — мы закатим пир на весь мир!

Жаркое полуденное солнце нашло лазейку в плотных шторах спальни. Яркий луч пробежал по лицу Прохора, заставив его проснуться. Вчерашний пир затянулся далеко за полночь. Затем мадам увлекла разомлевшего Дубова в свою спальню. При воспоминании о прошедшей ночи, тело Прохора приятно заныло — мадам оказалась неутомимой любовницей, способной на разнообразные выдумки для достижения своей цели. Прохор с хрустом потянулся, отбросил в сторону шелковую простыню и поднялся. Мадам в спальне уже не было. Неожиданно входная дверь отворилась и на пороге появилась румяная горничная.

— Ой! — вскрикнула она, увидев Прохора обнаженным. — Простите, я думала, вы еще спите!

Прохор смутился, схватил с кровати простыню и быстро обернул её вокруг бедер.

— Мадам просят Вас спускаться к обеду, — озорно сверкая глазками, сказала горничная, закрывая за собой дверь.

Прохор быстро умылся, оделся и спустился в столовую. Мадам и Шныра были уже там.

— Ну и горазд же ты спать, дружище! — заметив товарища, сказал Шныра. — Мы с Анной Николаевной аж извелись — не случилось ли чего!

— На этапе недосыпал, — буркнул Прохор, усаживаясь за стол.

Мадам сдержано кивнула Дубову, она держала себя так, словно между ними ничего не было. Прохора это вполне устраивало.

— Итак, господа, — начала хозяйка, когда гости немного перекусили, — какие планы на будущее? Я надеюсь, что вы не будете сидеть на шее хрупкой женщины, свесив ножки!

— Мадам, — укоризненно протянул Шныра, — вы нас обижаете! Мы все — таки джентльмены, пускай и в розыске. Лично я собираюсь покинуть Россию, до тех пор, пока все не утрясется. К вам, уважаемая Анна Николаевна, у меня будет единственная просьба, помочь выправить соответствующие бумаги.

— Бумаги по нынешним временам стоят дорого, — словно сомневаясь, сказала Анна Николаевна.

— Мадам, вы таки хотите меня обидеть? — Саша скорчил кислую физиономию. — Шныра никогда не был фуфлыжником,[50] и дай Бог, никогда не будет!

— Да полноте вам, — мадам всплеснула руками, — уж и пошутить нельзя! Я сделаю все, что нужно, только потому, что вы мне глубоко симпатичны!

— Мадам, — расцвел Шныра, припадая губами к руке хозяйки, — я польщен!

— Полноте, Саша, полноте, — улыбнулась Анна Николаевна. — А чем думает заняться наш молчаливый друг?

— У меня есть одно дело в Москве, — ответил Прохор, — и пока я его не закончу, никуда уезжать не собираюсь.

— Прохор, дружище, я тебе удивляюсь, — воскликнул Шныра, — ты все еще хочешь разобраться с Лопухиным? Вспомни, чем это закончилось в прошлый раз! Поехали со мной, в Лондоне и Париже специалисты твоего профиля на вес золота!

— Нет, — Прохор качнул головой, — мне нужны Глаза Гермеса, и я их добуду, чего бы это ни стоило!

— Мальчики, мальчики, — заинтересовалась мадам Кукушкина, — о каком Лопухине речь? Уж не о Федор-ли Михайловиче, большом любителе редких и древних безделушек?

— Анна Николаевна, вы как всегда правы, — согласился Шныра. — Наш юный друг хочет экспроприировать его коллекцию…

— Мне не нужна вся его коллекция, мне нужен только раритет под названием Глаза Гермеса, — возразил Прохор. — Я готов был заплатить за него любые деньги, но это сноб отказал!

— И тогда Прохор решил попросту выкрасть его, но спалился, за что схватил пятнашку каторги, — закончил за Прохора Шныра.

— Да, Лопухин крепкий орешек, — согласилась Анна Николаевна, — его просто так, с наскоку, не возьмешь. Но… Есть у меня пара сладких клиентов, у которых от коллекции Федр Михайловича слюнки текут… Тут можно взять неплохой куш. А, мальчики?

— Ну нет! Я — пас, — не раздумывая, отказался Шныра. — Я не домушник, я — марвихер,[51] — с гордостью произнес он. — Скок[52] — это не мой профиль! Могу отработать каталой — тут тоже ловкость рук надобна, но скок Лопухина каторгой пахнет! А я пока не собираюсь туда возвращаться!