Станислав Михайлов - Жемчужина

То есть улик осталось — хоть отбавляй, но если просто идти по пещере, да еще и с таким же освещением, можно легко проскочить мимо, не заметив. Заметание следов, пожалуй, не было привычным делом для этой банды. Что-то во всем, что наблюдал, выглядело не совсем так, как должно было бы… Как-то странновато…

— Давай, шагай! — и пинок пониже спины. Я слишком задумался.

Мы шли не так, чтобы очень долго, но много петляли. Наконец, добрались до стоянки. В большой пещере, оборудованной очагом из стащенных в кольцо камней, валялись раскиданные по полу вещи и лежаки. У стены — куча припасов, какие-то мешки, бурдюки, связки соленой рыбы, вяленых водорослей… Чуть в стороне — неколотые горючие камни для костра, темные и маслянистые, влажно мерцающие в огне факелов. Почему-то только орехи даранника, по форме и размеру напоминающие небольшие, но толстые колеса, были сложены более-менее аккуратно, стопками.

Запаслись как на длительную осаду.

Не похоже, чтобы здесь жили давно: с такой небрежностью к чистоте следы от измельчения горючих камней должны запачкать добрую треть пещеры или хотя бы дорогу от дровницы до очага. Но виднелась лишь жиденькая цепочка и небольшой круг пыли и осколков у самой груды камней. Там же, кстати, валялся и молот.

Значит, не раньше, чем в прошлый тридень заявились сюда эти бравые парни. А вот пробыть тут готовы долго. Едва ли собираются нас убивать. Будут ждать кого-то? Набивать цену и торговаться? Очевидно, что наше похищение кем-то заказано. Кому же мы так нужны? Откуда они, вообще, о нас знают? Если бы не выжигатель, я бы решил, что охотятся за мной. Но, возможно, я попал в плен просто за компанию с Траной?

На искусанном временем потолке пещеры плясали тени и блики от жаркого темно-красного огня, пощелкивающего в каменном очаге.

Эти люди, как и положено настоящим дикарям, ели жидкую пищу, раздавая ее в несъедобных открытых чашках. Наверняка грязных, но не в нашем положении выбирать. Что-то, сваренное из сушеного мяса, водорослей и плодов гроздевой тыквы. И мясо и овощи, конечно, жесткие и пересоленные, а воды слишком много, но, стыдно признать, для моего урчащего живота это была трапеза мечты.

Один широкий лежак на двоих, большая лохань с водой и пустая чашка для зачерпывания ожидали нас с Траной в ярко освещенном углу пещеры. Прямо над нами зажгли два факела: наверное, чтобы удобнее было следить. Обратно затыкать рты не стали, но кто-нибудь постоянно приглядывал, не пришла ли нам в голову мысль попытаться перегрызть ремни или начать шептаться.

Выжигатель достался вожаку бандитов. Он рассматривал оружие с осторожностью, явно не понимая, как оно может испускать огнелуч. Я не мог разглядеть издалека, но, вроде бы, выжигатель такого типа сам ставится на предохранитель, если остывает спусковой механизм. То есть, если между выстрелами — очень большая пауза. И снятие с предохранителя может быть закодированным. Тогда кроме Траны никто не пальнет.

Я встретился со своим бывшим спасителем глазами. Выглядел он жалко: весь грязный, в синяках и ссадинах, одна рука висит как плеть, на ногу наступает с трудом. Я осмотрел его повнимательнее, задрал рукав. Трана взвыл.

— Господин, можно спросить? — крикнул я, обращаясь к главарю. Тот оторвал взгляд от мертвого выжигателя и молча посмотрел на меня.

— У него рука сломана. Дайте мне палку какую-нибудь и тряпки? Что-нибудь такое, чтобы наложить шину.

Вожак встал и тяжелой походкой приблизился. Он не выглядел огромным, но просто-таки излучал силу и, пожалуй, жестокость. Он усмехнулся:

— Я ему вторую сломаю, если не скажет, как жечь этой штукой.

И потряс выжигателем перед моим носом.

Я повернулся к Тране:

— Можешь ему показать?

Тот молча протянул здоровую руку.

— Э-э, не-ет, — загоготал бандит, — так скажи.

— Так не выйдет, — едва слышно проскрипел давно молчавший Трана, — надо снять с предохранителя.

— Объясняй.

— Видишь сетку, много дырок? — вздохнул бывший владелец оружия.

— Ну?

— Оттуда выкручивается огонь. Сворачивается в шнур и бьет огнелучом. Не направляй на себя. И на нас.

Бандит с опаской отвернул излучатель в сторону.

— Видишь знаки?

— Чего?

— Знаки, картинки, выдавлены… — Трана, казалось, вот-вот потеряет сознание.

— Ну?

— Надо их сдвигать. Видишь такую, как клюв? Выше двигай. До щелчка. А эту назад и влево. Да не туда. Сначала начинай.

Еще двое бандитов подошли к нам, влекомые любопытством. Главарь начал злиться.

— Сам двигай. А я тебе голову сдвину, если что, — он схватил Трану за здоровую руку и поднес к нему выжигатель. Я заметил, как вспыхнули и тут же погасли глаза моего провожатого. Значит, не так плохо дело, он притворяется.

Щелкнули несколько раз передвигаемые планки предохранителя.

— Жми сюда.

Яркий и тонкий язык пламени ударил в противоположную стену пещеры, едва миновав одного из бандитов, с визгом отскочившего в сторону. Конечно, если бы огнелуч шел точно в него, отскочить бы не успел. Жаль, что не попало.

А шнур огня тем временем продолжал плавить скалу. Место контакта с камнем раскалилось добела, камень задымился и затрещал, разлетаясь раскаленными крошками. Я мысленно отсчитывал: один топливный стержень, второй, третий… Сколько же их там?

— Отпусти, сожжешь заряд.

Главарь непонимающе посмотрел на Трану, но отпустил зажим. Огнелуч исчез.

— Заряд сожжешь весь, если долго. Топливо. Другого нет. Там внутри стержни. От них огонь. Они сгорают. Кончатся и все.

В глазах главаря затеплилось понимание и появилось недовольство:

— Много там осталось?

Трана отрицательно дернул плечом.

— Другие есть?

— У меня нет. У центростанников менял. Торговцы хампуранские. У вас же есть, что менять.

— Не сейчас, — буркнул разбойник, но гнев его погас. Он понял, оружие еще послужит. Тупой дикарь. Но Трана-то хитер… Надо быть с ним настороже. Не помешал сжечь почти весь заряд, остался как бы ни при чем и не сказал о самовзводящемся предохранителе. Или совсем все стержни сгорели?

Вожак вышел на середину пещеры и вдруг выбросил руку вперед. Через весь зал коротко хлестнул огнелуч, влепился в стену где-то вдалеке. Новый хозяин выжигателя довольно хрюкнул.

— Эй, господин! — крикнул я ему вслед, пользуясь моментом. — Мне бы тряпок и палок тройку, руку починить?

Он громко расхохотался и заорал:

— Гарки! Гарки, где тебя носит?! Дай святоше, чего просит.

Лежак неподалеку зашевелился, из-под накидки показалась косматая голова дикаря. Кряхтя и невнятно ругаясь, он покопался в одной куче вещей, в другой, поднял что-то с пола, поковырялся этим в свалке, выполнявшей роль продовольственного склада, выудил оттуда нечто длинное. Подобрал какие-то тряпки.