Эдгар Берроуз - Карсон Венерианский

— Как-нибудь разберемся, — сказал я. — Если где-то на Амтор есть место, где нас ждут мир и безопасность, мы найдем его.

— У нас в запасе пятьдесят лет, прежде чем энотар начнет разваливаться на части, — сказала Дуари со смехом.

Мы пролетели не так уж много, и я увидел впереди что-то похожее на большое водное пространство. Это действительно оказался океан. Наконец мы до него добрались.

— Летим туда и поищем наш островок, — сказала Дуари.

— Сначала лучше запасемся водой и провизией, — предложил я.

Я завернул остатки мяса в большие восковые листья кустарника, растущего на маленьком островке, так что они не должны были испортиться еще несколько дней. Но, разумеется, мы не собирались есть его сырым, а поскольку мы не могли готовить его в полете, то ничего не оставалось делать, кроме как приземлиться и приготовить его на земле. Я хотел еще собрать орехов, фруктов и корнеплодов, которые повсеместно растут на Амтор и в высшей степени питательны и съедобны даже в сыром виде.

Я нашел открытую ровную местность, которая простиралась на несколько миль за Рекой Смерти. Она была с одной стороны ограничена лесом, и по ней протекала небольшая речка, берущая начало в горах на востоке и впадающая в большую реку. Я приземлился рядом с лесом в надежде найти там именно такие орехи и фрукты, как я хотел, и мои надежды не были обмануты. Насобирав их, я загрузил дров на заднее сиденье кабины и отъехал к речке. Здесь мы были на открытом месте, где окружающая местность просматривалась во всех направлениях и, следовательно, нам не грозила опасность быть застигнутыми врасплох зверями или людьми.

Я развел костер и приготовил мясо, пока Дуари наблюдала за окрестностями. Я, кроме того, наполнил водой резервуар, предназначенный для этой цели. Теперь у нас было достаточно води и пищи на несколько дней. Ведомые духом исследования, мы поднялись в воздух. Мы пролетели над огромной дельтой Реки Смерти, реки, которая может соперничать с Амазонкой, и взяли курс в море.

Дуари с самого начала живо интересовалась кораблем. Я уже объяснил ей назначение приборов управления, и как ими манипулировать, но она еще не летала на энотаре самостоятельно. Теперь я позволил ей попрактиковаться, так как ей следовало научиться управлять энотаром на случай, если мы будем находиться в воздухе в течение длительных промежутков времени, что вполне могло случиться — ведь мы начинали трансокеанский перелет. Мне, пожалуй, придется время от времени спать, а это невозможно будет делать в воздухе, если Дуари не научится управлять кораблем.

Лететь на энотаре при благоприятных погодных условиях проще, чем ходить пешком. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы Дуари обрела уверенность в себе и научилась чувствовать корабль. Я знал, что практика даст ей ловкость, и дал ей управлять кораблем на такой высоте, чтобы я легко успел прийти на помощь в случае чего.

Мы летели всю ночь, и треть этого времени кораблем управляла Дуари. Когда настало утро, я увидел землю. На восток и на запад, насколько хватало глаз, стволы гигантских деревьев вздымались на тысячи футов и исчезали во внутреннем облачном слое, который вечно лежит над всей поверхностью Амтор и вместе с внешним слоем облаков защищает планету от сильнейшего солнечного жара, который иначе бы испепелил ее поверхность и превратил в запекшуюся корку.

— Знакомый вид, — сказал я Дуари, когда та проснулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я Думаю, что это Вепайя. Мы пролетим над береговой линией и, если я прав, мы увидим естественную гавань, где «Софал» и «Совонг» бросили якорь в тот день, когда тебя похитили, а меня и Камлота взяли в плен кланган. Я уверен, что узнаю ее.

Дуари ничего не сказала. Она хранила молчание долгое время, пока мы летели над береговой линией. Наконец я увидел гавань.

— Вот она, — сказал я. — Это Вепайя, Дуари.

— Вепайя, — выдохнула она.

— Мы нашли ее, Дуари. Ты хочешь остаться здесь?

Она покачала головой.

— Без тебя — нет.

Я наклонился к ней и поцеловал ее.

— Тогда куда? — спросил я.

— Ах, просто продолжай полет. Одно направление ничем не хуже другого.

Корабль все это время держал курс примерно два румба к северу от запада, так что я просто продолжал сохранять тот же курс. Впереди лежал совершенно неизвестный мир. Этот курс удержит нас в стороне от антарктических областей и приведет в северную часть южной умеренной зоны, так что он был не хуже любого другого курса. В противоположном направлении лежала твердыня тористов, где нас могли ждать только плен и смерть.

Долгий день тянулся бесконечно. Под нами однообразно простирался безграничный океан. Корабль функционировал прекрасно. Он и не мог функционировать иначе, так как в его конструкцию вошли лучшие достижения научной мысли Хавату. Конструкция была моя собственная, поскольку воздушные корабли были совершенно неизвестны в Хавату до моего прибытия. Но материалы, мотор и горючее были полностью амторианскими. Материалы, исключительные по своим силе, долговечности и легкости, не имели аналогов на Земле. Мотор представлял собой чудо изобретательности, компактности, мощности и долговечности, в то же время очень легкий. Горючее я уже описывал. По своей конструкции корабль представлял собой композицию тех, с которыми я был знаком или даже сам летал на них на Земле. На нем могли лететь четыре человека, два на переднем сиденьи открытой кабины, еще два в задней части кабины обтекаемой формы. Имелось два комплекта приборов управления, и кораблем можно было управлять, разместившись на любом из четырех мест. Как я уже упоминал, это была амфибия.

На протяжении долгого дня я развеивал однообразие полета, обучая Дуари посадкам и взлетам. Дул слабый западный бриз. Нам приходилось внимательно смотреть, чтобы не встретиться с огромными обитателями морских глубин, ибо некоторые из них с легкостью могли разбить наш корабль, окажись их настроение таким же, как их внешний вид.

Когда спустилась ночь, весь пейзаж осветился мягким таинственным амторианским ночным свечением, которое благожелательная природа предусмотрела для безлунной планеты. Бескрайнее море, которое казалось столь же безграничным, как межзвездное пространство, катило свои воды к горизонту, бледно мерцая. Ни суши, ни корабля, ни одного живого существа… Ничто не нарушало безмятежность пейзажа — только наш бесшумный аэроплан и мы, два ничтожных атома, бесцельно странствующих сквозь пространство. Дуари придвинулась ближе ко мне. В этом бесконечном одиночестве приятно было почувствовать рядом друга.

За ночь ветер переменился и дул теперь с юга. На рассвете я увидел впереди клубящиеся облачные массы. Воздух был гораздо холоднее. Очевидно было, что мы догоняем хвост южного полярного шторма. Мне не понравилось, как выглядит этот туман. На панели управления у меня были приборы для полета вслепую, но что толку от них, если нам ничего неизвестно о топографии мира? Ничуть не больше мне хотелось рисковать, пережидая туман на поверхности моря. Может, это и окажется безопасно, но я видел чересчур много левиафанов внизу, в воде, чтобы приобрести склонность проводить на поверхности моря больше времени, чем необходимо. Я решил изменить курс и лететь на север, опережая туман. В этот момент Дуари показала вперед.