Борис Долинго - ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ

Машина свернула к зданию аэропорта, светившемуся огнями, но вокруг было пустынно — всего один автомобиль на стоянке, и никого народу.

Виктор Францевич показал милиционеру у стойки какое-то удостоверение, и провёл Быкова мимо заспанной дежурной — в это время, видимо, никаких других рейсов из Араминок не вылетало.

Быков запоздало испугался, что его проверят и обнаружат револьвер, но всё обошлось — никто ничего не стал проверять. Они миновали прохладный смрад тёмного приземистого зальчика, так называемого «накопителя», и через второго милиционера, который, отпирая дверь, даже козырнул Виктору Францевичу, вышли на лётное поле.

Вдалеке в полумраке темнели силуэты самолётов и вертолётов. Виктор Францевич уверенно шагал по бетонному покрытию к стоявшему ближе всех приземистому с верхним крылом двухмоторному самолёту, в котором Быков узнал трудягу АН-24. В недоумении он покосился на Виктора Францевича:

— Сколько вы сказали лететь — семь часов? С кучей посадок, что ли?

Не сбавляя шага, наниматель небрежно помотал пальцем:

— Нет! Будем считать, что перелёт беспосадочный.

— Ничего не понимаю! — в который раз возмутился Быков. — Что вы мне голову морочите?! Этот самолёт летает на небольшие расстояния, он не продержится в воздухе семь часов!

— А это не ваша забота! — по-прежнему не останавливаясь, ответил Виктор Францевич.

В самолёте маячила открытая задняя дверь, и в проёме виднелась женская фигурка стюардессы в строгом сером костюмчике, поверх которого была наброшена пуховая шаль.

— Ещё кто-нибудь приедет, Виктор Францевич? — спросила девушка, передёргивая плечами от сырой морозной прохлады.

— Васянин уже был?

Девушка кивнул:

— С полчаса уже до вас, всего двадцать четыре человека собралось. Они у меня там уже парятся, — улыбнулась она, показывая пальцем в салон.

— Ясно, Леночка, значит, я юбилейного привёз, двадцать пятого, — кивнул Виктор Францевич, подмигнул Быкову и достал из кармана телефон. Наниматель ткнул пару кнопок, подождал и спросил невидимого собеседника:

— Матвей, ты как?… Понятно, у тебя, стало быть, сегодня пусто…. Ага, ты у нас в отстающих. Ну, тогда мы стартуем. До встречи!

Он повернулся к Быкову, который ждал, держа сумку обеими руками:

— Всё, прошу в салон, Александр Иванович!

В тусклом свете потолочных плафонов Быков разглядел, что занято едва ли половина кресел. Почти все пассажиры повернулись, а кое-кто даже приподнялся, чтобы посмотреть на вновь прибывших. На мгновение Быков замер, пытаясь рассмотреть лица, высовывавшиеся из-за спинок, а потом повернулся к Виктору Францевичу, взглядом спрашивая, куда садиться.

— А где вам больше нравится, — кивнул тот.

Быков пожал плечами и бросил сумку на одно из сидений справа в предпоследнем ряд, а сам сел на второе. Помнится, он слышал, что в хвосте вообще безопаснее летать, а самолётик-то старый!

— Располагайтесь! — Виктор Францевич потрепал его по плечу и прошёл вперёд, прямиком в кабину пилотов.

"А. может, стоило подсесть к кому-то и поболтать? — подумал Быков. — Хотя с другой стороны, чего уж теперь болтать — только воду в ступе толочь…. Интересно, а в полёте поесть дадут?"

Сзади глухо хлопнуло — стюардесса Леночка заперла дверь, и тоже прошла в носовую часть, скрывшись за висевшими поперёк прохода занавесками. Тусклые плафоны погасли, и только через иллюминаторы пробивался слабый свет немногочисленных аэродромных огней.

Протяжно завыл сначала левый, а потом правый двигатель, салон наполнился давящим гулом. Самолёт дрогнул и начал разворачиваться, выруливая на взлётную полосу.

Табло в передней части салона с просьбой пристегнуть ремни, не горело — видимо, не работало. Быков, воровато взглянув по сторонам, перекрестился и слабо махнул рукой в окно — неизвестно, что за авантюра, в которую он ввязался и когда ещё увидит снова родной город, если увидит вообще. Нет, конечно, надо быть полным идиотом — назваться груздем и полезть в такой кузов.

На всякий случай Александр снова пощупал в кармане револьвер. В общем, вдруг пригодится? На мгновение даже Сергей Иванович показался милым и понятным, но только на мгновение: воспоминание о шефе лишний раз дало понять Быкову, что вряд ли он теряет там слишком много.

Разгон сопровождали толчки, неожиданно сменившиеся плавным скольжением по воздуху. АН-24, набирая высоту, сделал вальяжный разворот и лёг на неизвестный курс.

"Даже леденцов, похоже, не дадут…", прикинул Александр, сунул в рот «Орбит» и стал смотреть в иллюминатор.

Какое-то время Быков созерцал огоньки внизу, где скоплениями, где цепочками оттеняющими предрассветную мглу окрестностей родного города, а потом попытался снова рассмотреть хоть кого-то из пассажиров, но смотреть вперёд мешали спинки кресел. Впрочем, теперь не горели даже те плафоны, что светили на земле, и густой полумрак в салоне вряд ли позволил бы хорошо увидеть даже близких соседей.

Быков вдруг почувствовал, что очень хочется спать.

"Я же почти не спал сегодня, — отрешённо подумал он. — В общем, даже если лечу в ад, стоит поспать".

Поспал он хорошо и крепко — настолько хорошо, что проспал посадку. Самолёт уже стоял, двигатели молчали, а в иллюминатор лился яркий солнечный свет.

Быков наклонился чуть вперёд к стеклу — и обомлел:

Самолёт, похоже, стоял как раз на той самой странной круглой площадке, которую Александр видел на картинке. Площадка по виду сильно смахивала на бетонную. Всего в нескольких метрах от её края проходила с крутым изгибом дорога, за которой ещё чуть дальше расстилалось озеро. За полосой воды в лёгкой дымке испарений высились голубые с белым на вершинах и с зелёным внизу горы.

Остальные пассажиры копошились в креслах и тоже посматривали в окна по обе стороны самолёта. Раздавались отдельные сдержанные возгласы, но в целом, почти никто друг с другом не разговаривал, из чего Александр машинально сделал вывод, что видимо, все, так же, как и он, были доставлены к самолёту поодиночке, и познакомиться пока не успели.

Взглянув на противоположную сторону, он почти не удивился, узнав уже виденные раз домики и деревья, кое-где лиственные, кое-где хвойные, а, местами, как ни странно, попадались явно южные экземпляры — во всяком случае, Быков узнал азалии и фикусы. В поле зрения не было видно ни одной живой души, но через секунду из-за высокой живой изгороди на краю бетонной площадки вышли двое в теннисках и шортах и направились к самолёту.

— Ага, — сказал Быков вслух, — значит, хоть в этом пока не обманули.