Джек Вэнс - Труллион. (Аластор 2262)
«До поры до времени. Помнишь, что случилось, когда мы в последний раз пустили треваньев? Пропали все ножи из кухни».
«Дроссеты — совсем другие люди, — возразила Маруча. — По сравнению с остальными треваньями они производят впечатление порядочной семьи. Не сомневаюсь, что они умеют держать свое слово настолько, насколько это им необходимо».
Глиннес развел руками: «Пререкаться бесполезно. Скажу только одно — насчет Амбаля. Шайра, конечно же, никогда не согласился бы продать остров. Значит, если он жив, вы действовали без его разрешения. Если же он мертв, вы отдали остров без моего разрешения. В связи с чем я настаиваю: договор должен быть аннулирован».
Маруча неприязненно пожала красивыми белыми плечами: «Обращайся с претензиями к Глэю. Мне все это изрядно надоело».
«Кто купил остров Амбаль?»
«Некий Лют Касагейв. Скромный, воспитанный человек. Кажется, с другой планеты — для трилля у него слишком утонченные манеры».
Глиннес закончил трапезу и подтащил к себе чемодан: «Я привез несколько безделушек». Он передал матери коробку — та ничего не сказала, но коробку взяла. «Открой! — посоветовал Глиннес. — Это тебе».
Маруча сорвала этикетку и вынула из упаковки отрез пурпурной ткани с вышивкой из зеленых, серебряных и золотых нитей, изображавшей фантастических птиц. «Какая прелесть! — ахнула она. — Ну что ты, Глиннес! Просто замечательно!»
«Это не все», — сказал Глиннес, вынимая другие коробки. Маруча их открывала, замирая от восторга. В отличие от большинства триллей она обожала роскошные вещи.
«Смотри, это звездные кристаллы, — пояснял Глиннес. — Другого названия у них нет. Их находят уже будто гранеными в пыли погасших звезд. Звездные кристаллы невозможно поцарапать даже алмазом. У них любопытные оптические свойства».
«Ой, какие тяжелые!»
«А вот древняя ваза — никто не знает, сколько ей лет. Говорят, на донышке — эрдическая надпись».
«Восхитительная вещица!»
«Ну, а эту штуку я купил просто потому, что она меня развеселила. Ничего особенного — щелкунчик в виде юртляндского щетинуса. По правде говоря, он валялся в лавке старьевщика».
«Хитроумное устройство! Ты говоришь, им щелкают орехи?»
«Да. Орех кладут между челюстями и нажимают на хвост... Ножи я купил для Глэя и Шайры — они выкованы из протеума. Лезвия — полимерные цепочки молекул металла шириной в один атом. Протеум не ломается, не гнется и не ржавеет. Таким ножом можно рубить сталь, и он не затупится».
«Глэй будет чрезвычайно благодарен, — обронила Маруча несколько почерствевшим тоном. — Шайре тоже будет приятно».
Глиннес скептически хмыкнул, чего Маруча демонстративно не заметила. «Замечательные подарки, это очень хорошо с твоей стороны, — обернувшись к открытой двери, Маруча взглянула на причал под верандой. — А вот и Глэй!»
Глиннес вышел на веранду. Глэй, поднимавшийся по тропе с причала, остановился, хотя ничем не показал, что удивлен, после чего продолжил подъем уже медленнее. Глиннес спустился навстречу по ступеням, и каждый из братьев хлопнул другого по плечу.
Глиннес не преминул заметить, что Глэй был не в традиционном парае, а в серых брюках и черном пиджаке.
«Добро пожаловать! — сказал Глэй. — Я встретил Харрада-младшего, он меня предупредил о твоем приезде».
«Я рад, что вернулся, — заверил его Глиннес. — Вдвоем с матерью тебе, наверное, было скучно. Теперь я здесь — надеюсь, в доме все будет снова по-прежнему».
Глэй ограничился ничего не значащим кивком: «Мм-да. В последнее время наступило затишье. Несомненно, близятся перемены — надеюсь, к лучшему».
Глиннес не был уверен, что правильно понимает брата: «Нам нужно о многом поговорить. Но прежде всего дай на тебя посмотреть. Надо же! Ты повзрослел, выглядишь умудренным и — как бы выразиться поточнее — хладнокровным».
Глэй рассмеялся: «Вспоминая былые дни, я вижу, что слишком долго ломал голову, пытаясь разгадать неразрешимые парадоксы. Все это позади. Я, так сказать, разрубил гордиев узел».
«Каким образом?»
Глэй пренебрежительно махнул рукой: «Это слишком сложные материи, чтобы сейчас ими заниматься... Ты тоже неплохо выглядишь. Служба тебе пошла на пользу. Когда кончается отпуск?»
«Никогда. Я ушел из Покрова, баста! Теперь мне придется, как видно, играть роль сквайра Рэйбендерийского».
«Вот как, — бесцветно произнес Глэй. — Ну да, ты меня на час опередил».
«Заходи! — пригласил Глиннес. — Я привез тебе подарок. И кое-что для Шайры. Ты думаешь, он погиб?»
Глэй мрачно кивнул: «Другого объяснения не вижу».
«Я тоже так думаю. Мама считает, что он «ушел повидаться со старыми друзьями»».
«На два месяца? Нет, надеяться тут не на что».
Братья зашли в дом. Глиннес передал Глэю нож, купленный на выставке достижений технических лабораторий в Бореале на планете Мараньян: «Будь осторожен с лезвием. К нему нельзя прикоснуться, не порезавшись. Этот нож режет стальные прутья и не портится».
Глэй с опаской взял увесистый нож и прищурился, пытаясь разглядеть невидимое лезвие: «Страшная вещь».
«Да, не игрушка. Даже странно. Ну, а второй я возьму себе, раз Шайре он уже не пригодится».
Маруча отозвалась с другого конца комнаты: «Мы не уверены в том, что Шайра погиб».
Ни Глэй, ни Глиннес не ответили. Глэй положил нож на закопченную каминную полку из мореного кебана. Глиннес сел: «Лучше всего сразу объясниться по поводу Амбальского острова».
Глэй прислонился к стене, изучающе глядя на брата мрачными глазами: «Тут не о чем говорить. Так или иначе, я продал остров Люту Касагейву».
«Что было не только большой ошибкой, но и незаконно. Я собираюсь расторгнуть договор».
«Даже так. И как ты это сделаешь?»
«Очень просто. Мы вернем покупателю деньги и попросим его съехать».
«Все очень просто — если у тебя есть двенадцать тысяч озолей».
«У меня их нет — они у тебя».
Глэй медленно покачал головой: «Они у меня были. Их больше нет».
«Куда делись деньги?»
«Я их отдал».
«Кому?»
«Человеку по имени Джуниус Фарфан. Я передал ему деньги, он их взял. Я не могу забрать их обратно».
«Думаю, нам следует поехать и встретиться с господином Фарфаном сию же минуту».
Глэй снова покачал головой: «Не жалей о деньгах. Ты получил свою долю — ты сквайр Рэйбендерийский. Я распорядился моей долей, Амбальским островом — так, как считал нужным».
«Ни о каком дележе нет речи! — взвился Глиннес. — Рэйбендери принадлежит нам обоим. Здесь наш дом, здесь мы родились и выросли».
«Для такой точки зрения, несомненно, есть веские основания, — ответил Глэй. — Я предпочитаю смотреть на вещи по-другому. Как я уже сказал, наступают большие перемены».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});