Скотт Вестерфельд - Красивая

Тэлли села на траву и вдруг задрожала с ног до головы.

Фейерверк вновь озарил небо, и кровь на руке Тэлли стала ярко-красной. В каждой капельке, как в крошечном зеркальце, отражался сноп огней. Кроме фейерверка в небе появились аэромобили, много аэромобилей.

Кровь все текла, и Тэлли чувствовала, как от нее ускользает что-то важное, что-то такое, что она хотела бы сберечь, удержать…

— Тэлли!

Она подняла голову и увидела Периса. Тот, смеясь, поднимался по берегу.

— Знаешь, не очень-то здорово получилось, Тэлли-ва. Я чуть в реку не рухнул!

Он изобразил, как тонет, отчаянно барахтается и погружается в глубину.

Тэлли не выдержала и расхохоталась, глядя на эту пантомиму. Глупо было дрожать как осиновый лист, когда рядом Перис.

— А что такого страшного? Ты разве плавать не умеешь?

Он засмеялся и, упав на траву рядом с Тэлли, принялся сражаться со стропами куртки.

— Я ж не в плавках, — объяснил он и потер плечо. — К тому же я здорово ушибся.

Тэлли попробовала вспомнить, зачем ей понадобилось прыгать с башни, но зрелище собственной крови выбило из головы все мысли. Хотелось только одного — спать, спать… Все вокруг выглядело слишком резким и ярким.

— Прости.

— Просто в следующий раз предупреждай.

У них над головами расцвел очередной букет фейерверка. Перис прищурившись вгляделся в лицо Тэлли. Его изумление выглядело так красиво…

— Откуда у тебя кровь?

— Ой, да… Ты когда от земли отлетел, я о твою коленку стукнулась. Жуть, да?

— Не очень-то красиво. — Он заботливо сжал ее руку. — Не бойся, Тэлли. Я сейчас вызову надзирательскую машину. Они сегодня что-то разлетались, прямо как мухи роятся…

Но вызывать никого не пришлось. Машина уже приближалась. Аэромобиль бесшумно пролетел над ними, его фары выкрасили траву в красный цвет, а потом на Тэлли и Периса нацелился луч фонаря. Тэлли вздохнула и позволила миру вокруг померкнуть, потеряв режущую глаз яркость. Теперь она понимала, почему день получился таким ужасным. Она чересчур сильно переживала из-за того, как проголосуют за нее «кримы» и что надеть на маскарад. Надо было веселиться в свое удовольствие, а она ко всему отнеслась слишком серьезно. Ничего удивительного, что, когда ей еще и вечеринку испортили, она в осадок выпала.

Тэлли усмехнулась. Да уж, выпала так выпала…

Но теперь все снова хорошо. Уродцы и жестокие красавцы ушли, Перис рядом, он о ней позаботится. Тэлли испытывала необычайное облегчение. Ударилась головой, вот крыша и съехала. Смех, да и только: ей почему-то показалось важным, что говорят какие-то жалкие уродцы.

Аэромобиль приземлился неподалеку, из него выпрыгнули двое надзирателей и направились к Перису и Тэлли. Один держал в руке кейс с аптечкой первой помощи.

«Вот когда станут мне голову в порядок приводить, — подумала Тэлли, — надо будет попросить, чтобы вставили заодно глазные импланты, как у Шэй. Не точно такие же, конечно, — копировать нельзя, но в таком же духе».

Она не спускала глаз с лиц надзирателей. Это были зрелые красавцы, спокойные и мудрые. Они знали, что делать. Они смотрели на Тэлли так заботливо, что она перестала стыдиться своего окровавленного лица.

Надзиратели отвели Тэлли к машине и обрызгали ее лоб особым ранозаживляющим спреем, так что на нем сразу наросла новая кожа, а еще дали таблетку, чтобы снять отек от ушиба. Когда она поинтересовалась насчет синяков, надзиратели посмеялись и сказали, что от синяков она застрахована благодаря операции. Синяков она могла не бояться до конца своих дней.

Поскольку Тэлли получила травму головы, ее обследовали на предмет функционирования нервной системы. Водя туда-сюда указкой с красным огоньком, надзиратели проверили, как работает ее глазная «мышь». Тест показался Тэлли устаревшим, но надзиратели заверили ее в том, что благодаря этому исследованию можно определить, есть ли у нее сотрясение мозга или черепно-мозговая травма. Перис рассказал историю о том, как однажды влетел в прозрачную дверь особняка Лилиан Рассел, и как потом ему долго-долго пришлось лежать с открытыми глазами, а иначе бы он умер — так ему говорили. Все снова дружно посмеялись.

Потом надзиратели задали несколько вопросов насчет хулиганов-уродцев, которые ночью пробрались в город с другого берега и натворили бед.

— Вы кого-нибудь из них узнали, мисс?

Тэлли вздохнула. Ей не очень-то хотелось углубляться во все это. Такой стыд: из-за нее противные уродцы испортили всем вечер. Но если зрелые красавцы задали тебе вопрос, нужно ответить. Они всегда знают, что делают, и очень гадко было бы солгать, глядя в их спокойные и все понимающие лица.

— Да. Кажется, одного из них я вспомнила. Типа по имени Крой.

— Он из Дыма — да, Тэлли?

Она кивнула. Она чувствовала себя ужасно неловко в свитере, связанном в Дыме и залитом кровью. Это все обитатели особняка Валентино виноваты: зачем им только понадобился этот дурацкий костюмированный бал! Нет ничего противнее, чем разгуливать в маскарадном костюме после окончания вечеринки.

— Ты знаешь, что ему было нужно, Тэлли? Зачем он пришел?

Тэлли беспомощно посмотрела на Периса в поисках поддержки. Он ловил каждое ее слово, его сияющие глаза были широко раскрыты и устремлены на нее. Тэлли ощутила собственную значимость.

Она пожала плечами.

— Да эти уродцы развлекаются как могут. Наверное, он хотел выпендриться перед бывшими друзьями.

Конечно, она сама не верила в то, что говорила. Крой был не из Уродвилля, если на то пошло. Он был дымником, он жил вдали от цивилизации, в диком краю. Вот те двое мальчишек, что сопровождали его, кажется, были из Уродвилля. Но сам Крой заявился в Нью-Красотаун явно неспроста.

Надзиратели улыбнулись и кивнули. Они поверили ей.

— Не бойся, больше это не повторится. Мы будем присматривать за тобой, чтобы никто тебя не потревожил.

Тэлли улыбнулась им в ответ, и они отвезли ее домой.

Как только Тэлли вошла в свою комнату, она услышала сообщение. Звонил Перис, вернувшийся на бал.

— Угадай, что тут случилось! — кричал он.

Его голос тонул в гомоне толпы и звуках музыки. Тэлли пожалела о том, что пришлось уйти. Ей так хотелось веселиться на балу, пусть даже на лбу у нее гадкая рана, забрызганная заживляющим спреем.

Тэлли уныло плюхнулась на кровать. А Перис все говорил…

— К моему возвращению «кримы» уже проголосовали! Когда на балу появились самые настоящие чрезвычайники, все решили, что это жутко круто, а Зейн оценил наш с тобой прыжок с башни в целых шестьсот милли-елен! Ты такая криминальная! Увидимся завтра. Только, пожалуйста, не проси, чтобы тебе убрали со лба шрам, пока все его не увидят. Лучшие друзья навек!