Андрей Мартьянов - Последняя война

И точно — в кольце костров, разведенных у юрт на границе становища, начало загораться новое пламя. В отдалении, на самом берегу Идэра, весело поблескивали огненные точки — лагерь гостей и их ближних.

— Десять. — Амар для верности пересчитал еще раз. — Где одиннадцатый?

Для Цурсога и брата большого сотника десять огней означали — хотя бы один из вождей племен уцелел и остался жив. Может быть, этот единственный теперь спешит к своим, чтобы предупредить? Значит, надо выводить полутысячу в бой немедленно, пока воины из дальних улусов не смогли противостоять нападению…

Гурцат так говорил двум командирам засадной полутысячи: "Если горят все одиннадцать костров — значит, вожди либо встали рядом со мной и пойдут в битву, либо все отправились разговаривать с Заоблачными. Если ханы согласятся — зажжется двенадцатый костер, самый большой. Если огней будет меньше убивайте всех".

Всхрапнули лошади, шаманы обратили свой взор к полной луне, сотники, повинуясь приказам Амара и туменчи, подняли отряды. В обход большого холма к лагерю гостей все стремительнее и стремительнее потекла черная лавина. Как и повелел хаган, убивали всех. Полутысяча этой ночью потеряла лишь восемнадцать человек погибшими. Еще четыре десятка воинов были ранены, в основном легко.

Менгу удивлялся, отчего в лагере хагана так спокойно. Никаких лишних выкриков, мельтешащих людей, напуганных женщин. Будто каждый (кроме самого Менгу) знает, что произойдет в ночь полной луны. Нукеры, стоявшие подле юрт тысячников и охранявшие жен и достояние своих вождей, равнодушно вслушиваются в отдаленный, постепенно затихающий шум битвы на берегу и вовсе не стремятся вынуть оружие из ножен. Словно пребывают в уверенности — хагану Гурца-ту и его военачальникам не грозит опасность.

Молодой нукер искал беглеца. Неизвестный человек с кривым ножом не мог миновать цепь Непобедимых, окруживших первое кольцо юрт, в которых обитали ближайшие родичи и женщины Гурцата. Строй был плотен, а незаменимый и умный Ховэр ясно приказал еще днем: после восхода луны за первый круг никого не выпускать иначе чем по приказу хагана. Того, кто будет прорываться силой, убить.

Менгу, однако, не знал о строжайших словах большого сотника и, следуя за почти неразличимым топотом сапог человека, вылетел за большие палатки, обступившие юрту хагана, и мигом был схвачен Непобедимыми.

— Кто такой? — Голос незнакомый, а лица никак не разглядеть. Бывшие настороже воины мгновенно ухватили Менгу за руки, сбили с ног и уложили на землю лицом вниз. Чья-то ступня придавливала его голову к жесткой, утоптанной траве.

— По приказу хагана! — прохрипел нукер, понимая — чем дольше он здесь провозится, тем труднее будет найти… Менгу сам не знал, кого ищет, но понимал, что от удачи или неудачи поисков зависит не только его судьба.

— Кто такой? — повторился вопрос.

— Менгу, десятник охранной тысячи! Под началом большого сотника! Выполняю приказ хагана!

Он внезапно понял одно: если Непобедимые не поверят — свистнет сабля, и не будет больше Менгу, сына Алтана из улуса Байшинт.

— Поднимите его.

Полусотник взял Менгу за плечи и развернул лицом к лунным лучам.

— Я тебя видел, — кивнул он и поднял глаза на шапку нукера, чудом не слетевшую с головы. Одно орлиное перо. — Когда, интересно, ты стал десятником?

— Приказ хагана, — упрямо повторил Менгу. — Отпустите!

— Пусть сияет солнце над великим повелителем, — машинально произнес полусотник охранного отряда. — За цепь стражи не выпущу. А так — иди.

Железные ладони нукеров, удерживавшие предплечья Менгу, разжались.

— Вы не видели только что убегавшего человека? — тяжело выдохнув, спросил он. — Халат не то золотистый, не то желтый. Из саккаремской парчи. В руке нож.

— Нет, — уверенно покачал головой незнакомый полусотник. — Ты первый, кого мы схватили. Иначе я бы уже знал.

— Если появится — убить. — Менгу выкрикнул это, отбегая к палаткам первого кольца. И добавил для значительности: — Так повелел владыка Степи!

Снова темнота. Не слышно шорохов, звука шагов или стонов — Менгу еще возле юрты Гурцата приметил, что беглец был ранен. Может быть, он умер? Или затаился в тени одной из юрт? Миновать цепь охраны человек наверняка не мог — нукеры стоят в двух-трех шагах друг от друга, и каждый исполняет волю хагана так, словно приказали заоблачные боги. Кузнечик не проскользнет. Значит, неизвестный в желтом халате неподалеку.

Менгу насторожился. Мешали внезапно донесшиеся со стороны белой юрты голоса — военачальники Гурцата о чем-то совещались, очень некстати появившийся ветерок поднял шуршащую пыль и засвистел между палаток.

— Где он? — прошептал Менгу, задавая вопрос самому себе. И осторожным шагом двинулся вдоль круга юрт, постоянно прислушиваясь.

Здесь — очень красивая большая палатка темно-синего цвета — живет госпожа Урдэй, старшая жена хагана, даровавшая ему сыновей-наследников. Каждый в войске Гурцата знал, что подходить к юрте Урдэй ближе чем на пять шагов нельзя. Нельзя и заговорить с самыми верными нукерами хагана, стоящими рядом на страже. Если они и видели беглеца, то все одно помочь не смогут. Дальше стояли юрты братьев повелителя, рядом с которыми удивительно невзрачно смотрелась старинная, побитая временем кибитка шамана Саийгина. Несколько юрт других жен.

Везде тихо. Родичи хагана спят или притворяются, что спят, в действительности прислушиваясь к почти неразличимым звукам, приходящим из самого сердца становища.

Менгу отчаялся. Он старательно осматривал тенистые стороны юрт, где человек мог скрыться от беспощадных синеватых лучей ночного светила, и старался не обращать внимания на настороженные взгляды охранявших спокойствие нукеров — младших сыновей рода эргелов, из которого происходил сам Гурцат.

Эту юрту Менгу помнил. Войлок был окрашен в оранжевый цвет, ночью мнившийся коричневым. Сам один раз стоял возле нее на страже, как отдаленный родственник хагана. Ночей десять назад. Тут живет самая любимая жена Гурцата мудрая госпожа Илдиджинь. Вместе с тремя рабынями и слугой-евнухом из Саккарема. Но почему сквозь щель меж пологом и стеной юрты пробивается легкий, неуловимый свет масляной лампы? С кем шепчется Илдиджинь, забыв, что ночью ее могут услышать даже в палатках нукеров внешнего круга?

— Уходи. — Менгу замер и, наклонив голову, вслушался. Разговор был очень тихим, большая часть слов исчезала в хлопанье колышущегося на ветерке войлока юрты и пронзительных звуках, издаваемых цикадами. — Уходи. Я не могу тебя принять, Худук. Конечно, я сумею тебя спрятать ва время, но как выйти за пределы лагеря моего мужа?