Дин Кунц - Врата Ада

С того места, где сидел Солсбери, ему был виден вход в подвал. Если тощий, с ртом-присоской человек-ящерица только высунет свою голову из двери подвала, то Виктор разнесет ее в кусочки одним метким выстрелом. Эти создания не производят впечатления особенно крепких.

Но время проходило, не принося никаких значительных событий, и его мускулы начали расслабляться, а нервы — успокаиваться. Через полчаса он понял, что проголодался, и сделал себе пару бутербродов. Он уже был готов открыть пиво, когда вспомнил необычную реакцию на последнюю выпивку. Алкоголь исключается. Этой ночью ему надо пребывать в ясном сознании и быть начеку. Жуя бутерброды, он задумался. Что, если пришельцы по ту сторону портала и есть те, кто запрограммировал его убить Гарольда Джакоби? Что, если Виктор — орудие в их руках, простой исполнитель какого-то зловещего замысла?

Мысль об этом была почти непереносима. Если бы только 810-40.04 вышел с ним на связь и Виктор мог бы получить ответ! Тогда жизнь не казалась бы ему такой беспросветной, а ситуация — столь тупиковой.

А вдруг, вскрывая компьютер, он повредил элемент питания? А вдруг он вообще испортил компьютер? Даст ли тот ему теперь новое задание? Или он по глупости, в минуту страха и затмения, прервал свою единственную связь с высшим разумом?

Солсбери размышлял об этих вещах вплоть до восьми утра, не чувствуя ни малейшего интереса ко сну. В восемь он прихватил пистолет с собой в ванную и принял душ. Но сначала он выпустил за двери Бесстрашку, потом запер за ним дверь. Виктор прислонил бельевую корзину с крышкой к ручке двери так, чтобы крышка заклинила ручку и не дала повернуть ее с той стороны. Он не стал задергивать шторку душа и не отводил взгляда от двери, чтобы не пропустить постороннего движения, и напрягал слух, чтобы уловить повизгивание или вой собаки. Страх овладел его душой.

В 9.15 он посадил собачку на заднее сиденье своего «MGB-GT». У Бесстрашки было достаточно места, чтобы вертеться во все стороны, и три окна для обзора. Пес выглядел довольным. Солсбери прикинул, что будет в Харрисберге сразу после десяти. Первым пунктом программы надо было выяснить, не позволят ли ему в полиции взглянуть на тело Виктор Солсбери… то есть того, чей труп.

Дежурный сержант был рослым детиной с кислым выражением лица и желтыми зубами. Он сидел за обшарпанным и заваленным бумагами столом, жуя окурок сигары, которая давно погасла. Перекладывание туда-сюда бумаг придавало ему занятой вид. Он провел тяжелой, толстопалой рукой по редеющим волосам и, неохотно вынув драгоценный остаток сигары изо рта, спросил:

— Да?

— Меня зовут Виктор Солсбери, — сказал Солсбери.

— Ну и что? — Он моргнул несколько раз и сунул сигару назад в рот.

— Я тот, которого ваши люди считают покойником.

— И что бы это могло значить? — Он моментально занял оборонительную позицию.

Солсбери понял, что сделал сразу две ошибки. Во-первых он слишком сложно начал разговор с полицейским. Такой склад ума, как у сержанта Брауэра (таково было имя, написанное на табличке, стоявшей на столе), мог работать только с реальными, простыми утверждениями; фразами, которые могли быть понятны даже коту. Во-вторых, ему не нужно было быть с недоброжелательным сержантом таким раболепным — в особенности употреблять выражение «ваши люди».

Виктор изменил свою тактику:

— Я прочел во вчерашних «Вечерних новостях», что тело, выловленное из реки, было идентифицировано как принадлежавшее художнику Виктору Солсбери. Но, понимаете ли, Виктор Солсбери — это я.

— Погодите минуту, — сказал Брауэр и вызвал по местной связи офицера по имени Клинтон.

Солсбери стоял здесь же, не зная, куда девать руки, и стараясь не выглядеть виноватым. Виктор-робот справился бы с этим в два счета, без малейшего сомнения. Но незапрограммированный Виктор, который в настоящий момент управлял телом, мог думать только об убийстве Гарольда Джакоби, совершенном около двух недель тому назад, и о том, как охотно люди в полицейской форме узнали бы правду об этом деле.

Детектив Клинтон остановился в десяти шагах от Солсбери и от удивления широко раскрыл глаза. Придя в себя через пару секунд, он не мог отвести удивленный взгляд от Виктора и выжидательно молчал. Это был высокий, сухощавый человек, похожий на хищную птицу. Его глаза перебегали с Брауэра на Солсбери, он ждал, что ему объяснят, для чего его вызвали.

— Этот парень здесь в связи с тем делом о неопознанном трупе, которым ты занимался, — сказал Брауэр.

Пустяки, вроде ошибочной идентификации мертвых тел или людей, воскресших из мертвых, его не интересовали. Вникать в чужие проблемы сержант не собирался. Он вернулся к своим бумагам и начал усердно их Перебирать.

— Я детектив Клинтон, — сообщил человек-ястреб.

— Виктор Солсбери, — представился Виктор, пожимая протянутую руку.

Краска окончательно сошла с лица детектива, он не мог сохранять далее невозмутимость.

— Сюда, пожалуйста.

Он отвел Солсбери к себе в кабинет, предложил ему стул и плотно закрыл дверь. Сам же он опустился в свое удобное вращающееся кресло.

— Что я могу для вас сделать?

— Я прочитал вчерашнюю газету… увидел заметку о теле, которое было идентифицировано как мое.

Клинтон секунду помолчал, потом улыбнулся:

— Я уверен, что здесь ошибка, мистер Солсбери. Имя и фамилия могли быть такими же, но тело опознано правильно.

— Не похоже, что существовали два Виктора Л. Солсбери в одном городе. И оба художники? Кроме того, вы узнали меня еще в дежурной части.

— Сходство имеется, — согласился Клинтон. — Мы нашли несколько фотографий у Солсбери на квартире. Вы очень похожи.

— А труп?

— В некоторой степени. Он… вы, должно быть, понимаете… несколько разложился.

— Почему вы решили, что убитый — это Солсбери?

— Ваша квартирная хозяйка, — Клинтон поправился, — его квартирная хозяйка, некая миссис…

— Дилл, — сказал Виктор, удивляясь своей памяти.

— Да. Она подала заявление, что вы ушли из дома вечером и не являетесь десять дней. Вы на четыре дня задержали плату за квартиру. Она испугалась, что что-то случилось. Она заявила о вашем исчезновении.

— Вы нашли какие-нибудь документы? — спросил Виктор.

— Нет. За исключением записки, найденной в рубашке. Она была за пластиковым окошечком бумажника и не слишком промокла.

— И в записке говорилось…

— «Я творческая личность, но мне не дают творить. В.»

— Даже не подписано полным именем?

— Нет. Но все сходится. Виктор Солсбери был художником-оформителем, хотел заниматься творческой работой, но с карьерой у него не ладилось.