Ник Перумов - Один на один

Месяца три назад им удалось заманить к себе специалистов из "Невскгеологии". Шестаков больше часа кривлялся в кабинете начальника только для того, чтобы ребятам разрешили мерить в метро. Миша пообещал заплатить за работу из своего кармана, а геологи дали подписку сохранить в тайне все, что намеряют. Умные приборы не обнаружили ничего опасного, а Шестакову пришлось продать телевизор.

Дольше всего продержалась версия об изобретательных террористах. Мишка с Толиком обшарили каждый сантиметр вестибюля станции "Гражданский проспект" (по статистике, на эту станцию приходилось больше всего несчастных случаев), буквально на пузе проползли всю платформу, ничего мало-мальски похожего на источник отравляющих газов не нашли.

Идея с крысами принадлежала Толику. Почему мы так за нее уцепились? Да, наверное, потому, что ничего другого не оставалось. Крысу видели пятеро потерпевших за несколько минут до происшествия (из них двое пассажиров и трое работников метрополитена). Вот потому-то и катался Мухин почти каждый день (это зависело от их охотничьей удачи) в СЭС с упакованной в лед очередной убитой тварью. Чем страшно раздражал тамошних лаборанток, которые смутно понимали, чего от них хотят (от "них" - это и от лаборанток, и от крыс).

Каждый шаг этих почти пятимесячных мучений и исканий был тщательно запротоколирован и занесен в черную папку. Чинно лежали там отпечатанные на фирменных бланках, а встречались и просто черкнутые на листке из блокнота свидетельские показания, типа: "... Я ничего не видела, пока меня не ударили по голове..." Вот только официальное заключение из психоневрологического диспансера о своей полной вменяемости Миша папке не доверял, а носил во внутреннем кармане, рядом с паспортом. И иногда, под особо хреновое настроение, вынимал и перечитывал - вместо аутотренинга.

Глава вторая

СССР

- Мишка! Але! Миш! Слышишь? Але! - Толик орал в трубку как оглашенный.

- Я слышу, слышу, - устало ответил Миша. Сердце, однако, екнуло: неужели получилось?

- Я нашел! Мишка! Я нашел!

- Тьфу, да не кричи ты так. Что нашел?

- СССР! Ты слышишь? Я из автомата! Сейчас приеду!

- Балда. - Успел сказать в трубку Шестаков и отправился на кухню ставить чайник.

Миша не уставал удивляться Толику. Повариться к тридцати годам в пяти-шести солено-перченых кашах и сохранить в неприкосновенности совершенно детское восприятие мира - это, знаете ли, далеко не каждому дано. Свободно говорит на любые темы - от англо-бурской войны до половой жизни землероек. Именно поэтому с ним легко общаться, но очень непросто работать. Все время нужно держать в русле. Сиди вот и думай, с чем он сейчас заявится. Можно даже попробовать угадать. Ну, например, какая-нибудь очень допотопная карта СССР. А купил он ее у алкаша на последние деньги, и, как следствие, - Мишин вполне приличный ужин на одного превращается в скромный (если не сказать скудный) для двоих.

Толик ворвался в квартиру, прямо в ботинках двинулся на кухню, цапнул бутерброд и что-то восторженно промычал с уже набитым ртом.

- Ты мне для начала скажи: с крысой что-нибудь получилось? - спросил Миша, не боясь испортить напарнику аппетит.

Тот несколько раз энергично помотал головой, потом закивал, махнул рукой и продолжал заниматься бутербродом.

- Макарон не дам, пока не скажешь хоть слово, - пригрозил Шестаков.

- Угу. - Толик с усилием проглотил последний кусок и снова заорал: Нашел!

- Ты уже не в автомате, теперь-то зачем кричать? Что нашел?

- Профессора крысиного! - сияя, сообщил Анатолий и потянулся к винегрету. Но тут же получил по рукам и продолжал: - Мужик классный! То, что нам нужно! Я его в СЭСе подцепил! Приезжаю туда. Отдаю пакет с дорогушей лаборантке... Сегодня Ленка дежурила... Развонялась, конечно: "Опять вы со своей дрянью к нам!" А я ей - шоколадку в карман, за ушко потрепал: поработай еще разок, милая... А тут этот... "Что у вас?" - говорит... Я говорю: как обычно, крыса...

Ну и стиль у нашего эрудита! Это он специально, за то, что голодом морят. Миша демонстративно снял крышку с кастрюли и начал медленно накладывать макароны. Толик продолжал распинаться. Но когда на солидный макаронный холм была положена вторая котлета, сдался.

- Хорошо. Вкратце так: результат, как обычно, нулевой. Но я нашел очень хорошего специалиста. Он заинтересовался нашей проблемой и готов помогать. Совершенно без-воз-мезд-но. То есть даром. Дай котлету.

Миша, для виду, поколебался и поставил тарелку перед напарником. Вот кого надо снимать в рекламе макарон. Не раскрашенных супермоделей, у которых в глазах сквозит ужас при виде мучных изделий, а простого голодного русского парня Толю Мухина. Вот где радость жизни и здоровые инстинкты. Несмотря на бешеную скорость, Толик ел красиво и оч-чень аппетитно. Миша чуть было не пожадничал, но предчувствие удачи и исходящий от напарника сильный запах аптеки помогли это преодолеть.

- Фу-у-у, - наконец блаженно выдохнул Мухин и тут же начал рассказывать.

Человек, с которым Толик познакомился на санэпидстанции, не был ни профессором, ни даже кандидатом наук. Уж лет двадцать, как он довольствовался должностью младшего научного сотрудника в Институте цитологии. Крысы были его работой, хобби, страстью - чем хочешь назови.

- Понимаешь, Миха, он мне так сразу понравился! Я ему все и выложил. Ты бы видел, как у него глаза загорелись! Как прожектора! - Толя взмахнул руками, видимо пытаясь избразить что-то большое и сияющее, и чуть не смахнул со стола сахарницу. - А потом как начал вопросами сыпать... Мы с ним прямо к нему в лабораторию поехали. Это рядом с Политехом... Оборудование там у него... Мишка, это то, что нам нужно! А СЭСу твоему - только глистами заниматься!

- Почему моему? - обиделся Шестаков. - К тому же СЭС не "он", а "она".

- Что? - Толик на мгновение задумался. - А! Ну да, фиг с ней. Короче, завтра мы встречаемся в час дня у нашей двери. Молодец я?

- Молодец. А у какой нашей двери?

- Шестаков, ты к вечеру тупеешь! У двери подсобки, в метро! Еще вопросы есть?

- Есть. Как его зовут хоть?

- Ха! Так это же самое смешное! Я тебе по телефону сказал: СССР!

- То есть?

- Нашего крысиного академика зовут Савелий Сергеевич Струмов-Рылеев. Сокращенно - СССР! Понял?

- Сам придумал?

- Нет, это он так представился. Я у тебя переночую?

Савелий Сергеевич пришел на встречу в музейного вида совдеповских джинсах, туристских ботинках и выгоревшей штормовке с огромным карманом на животе. "Кажется, такие в альпинистской среде называют "кенгурятниками", - вспомнил Миша. Из отдаленных студенческих времен вдруг всплыла застарелая неприязнь к туристам, и Шестаков сразу решил, что СССР ему не понравится. Толик, наоборот, суетился вокруг Струмова-Рылеева. Подвинул единственный стул, зачем-то предложил кофе, которого у них в подсобке никогда не водилось, и вызвался провести, как он выразился, "маленькую экскурсию по местным катакомбам". Профессор (Миша понял, что это прозвище, с легкой руки Мухина, так и останется за Савелием Сергеевичем) удивленно поднял бровь и от экскурсии отказался.