Семиозис - Сью Бёрк
Снежные лианы способны мыслить и планировать, и западная лиана приняла очень агрессивное решение. Она решила убивать нас всеми доступными ей способами и разработала тактику действий. Мы – мирное население на территории военного диктатора. Мы действительно на поле боя.
И мы в страшной опасности.
Я прервал Мерла:
– Фиппокоты занимаются растениеводством?
Он посмотрел на меня как на сумасшедшего, а потом пожал плечами:
– Ну нет. Я такого не видел. Даже не закапывают семена, как белки. Хотя, может, и будут – осенью.
– Снежная лиана напала на наши посадки. Она знает, что мы – не фиппокоты. Это как Зерновая война на Земле. Контроль над источником пищи – это один из способов победить.
– Ну, знаешь! – возмутился Брайен. – Она напала на наше поле, потому что ей там хорошо было бы расти.
– Ей пришлось преодолеть слишком большое расстояние, больше половины километра, и при этом она прошла мимо более удобных мест – например, мимо родника. Она проанализировала нас – и приняла решение. Тогда другая снежная лиана решила стать нашим союзником. Они для этого достаточно сообразительны. Они способны думать.
– Раньше ты такого не говорил, – заметила Вера.
– Я только сейчас это понял.
– Растения не могут думать!
Паула постучала по столу:
– Вспомним правило: мы оказываем поддержку и слушаем, а не устраиваем дебаты. Мы здесь, чтобы решить проблему, а не чтобы победить.
Я бросил на нее благодарный взгляд, но она в этот момент предупреждающе смотрела на кого-то другого. Я набрал побольше воздуха.
– У них есть клетки, которые я не могу идентифицировать. На Земле растения могут считать. Они могут видеть, могут двигаться, могут выделять инсектициды при контакте с нежелательным насекомым.
– Это может быть инстинктивной реакцией, – предположил Мерл. – Любое животное решает, что делать в отношении своей территории.
– Ну, знаете! – снова вмешался Брайен – и тут поймал взгляд Паулы. – Я хотел сказать: сразу принять такое трудно.
– Знаю, – согласился я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Я хочу, чтобы мы осознали, что выбираем чью-то сторону в войне, которая больше нас, – и что одна из сторон становится нам более решительным врагом.
– Враг. Растительный враг! – проворчал он.
Минуту все молчали. Рядом со Снеговиком начала жужжать пара крабов.
– Люди воюют, потому что они развращены. – Вера посмотрела на Паулу и продолжила уже мягче: – Это – экосистема, и потому тут все взаимосвязано.
Она – астроном и потому видит вселенную как звезды и планеты с четкими и предсказуемыми орбитами, где все подчиняется математике. Конечно, и остальная природа должна быть такой же.
– Эти растения агрессивны, – сказал Ури. – Тут Октаво прав. Нам надо стараться выжить так же упорно.
Гран кивнул.
– Октаво нашел способ врасти в здешнюю природу, какой бы суровой она ни была. План рискованный, так что он правильно делает, заставляя нас осознать риски. Но план разумный, и мне он нравится.
Я огляделся. Мы все носили одинаковую прочную одежду, говорили на одном языке, питали одни и те же надежды. Мы всё обсудили еще на Земле и пришли к согласию. Мы будем жить в гармонии с природой, а природа всегда находится в состоянии гармонии, как детали старинного часового механизма. Я знал, что лиана убила нас намеренно, с заранее обдуманным злым умыслом, но остальным трудно было в это поверить.
– Если растения такие умные, то где их города? – вопросил Брайен.
– Это – старая планета, но для нас она новая, – ответил Мерл. – Мы не прожили здесь и двух месяцев, так что узнавать надо еще очень многое. Мы можем стоять прямо в центре города – и этого не видеть. Тем не менее нам надо побыстрее принять решение, потому что времени у нас мало. Фиппокоты сумели ужиться с лианами, а они довольно сообразительные по меркам животных. Значит, и мы сможем.
– Я впервые по-настоящему почувствовала, что я дома, – сказала Венди. – Мы нашли то, что хотели. Мы оставили Землю позади, так ведь? Мир будем мирным, если мы будем мирными.
– Правильно! – поддержала ее Вера. – Мы оставили позади провальные парадигмы типа войны.
Видимо, я использовал неверную парадигму.
– Вы правы: это эволюционный процесс, и нам надо в него встроиться. Но я не знаю, что снежная лиана – любая из этих двух – будет делать дальше. Нам надо и дальше делать то, чего они хотят. Они могут перехитрить нас – или использовать и отбросить. Возможно, восточная лиана даже не станет за нас сражаться.
Я вспомнил земное сельское хозяйство. Продукты – это деньги и власть, и на Земле было легко разглядеть врага. Он запускал руку тебе в карман или наставлял на тебя пистолет.
Паула сказала:
– Думаю, мы все сознаем, что наше решение может иметь непредвиденные последствия. Однако это будет нашим общим решением – с пониманием того, что никаких гарантий нет.
– Если это не сработает, – подхватила Рамона, – твоей вины в этом не будет, Октаво. Думаю, нам стоит постараться какое-то время быть другом восточной лиане.
– Или так, или перемещать колонию, – сказала Вера. – И мы наверняка будем голодать, а снежные лианы могут встречаться по всему Миру. Будем реалистами.
Они понятия не имели, на что соглашаются, но если им хочется думать, что они живут в гармонии с природой, то, может, им так будет спокойнее. Война – удел человечества, но не только его, и мы ничего нового на эту планету не привнесли. Мы оказались в состоянии войны, и только я понимал, что это означает. Но, возможно, достаточно будет и того, что один человек знает, что делать.
Ури по-прежнему выступал за то, чтобы уничтожить западные заросли, но голосование решило иначе: двадцать четыре против семи. Я проголосовал против, опасаясь, что в отсутствие врага в виде западных зарослей, восточным мы окажемся не нужны.
* * *
Я сделал, что мог. Я пересадил снежные лианы и осины с восточных зарослей на западный край наших полей в качестве щита. Они прижились – и атаковали. Мы сделали новые посадки съедобных культур – и они росли без помех.
Каждый день я брал мачете и выходил на дальний край нашего щита из лиан и рубил западные лианы, тянущиеся к нему. Иногда я обнаруживал, что воюющие лианы сплелись друг с другом в драке, толкая и разрывая. Одним ударом лезвия я спасал нашего белого рыцаря. А под землей, как я понимал, битва
