Святослав Логинов - Нобелевская премия

Логинов Святослав

Нобелевская премия

Святослав ЛОГИНОВ

НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ

Право на риск

Кабинет Карла Дуйсбурга подавлял своим величием, и сам хозяин был под стать пышному обрамлению. Он сидел, напоминая монументальную статую, блики света играли на обширной лысине, серые неприветливые глаза сквозь толстые стекла очков внимательно изучали Домагка.

- Я читал вашу статью, - наконец сказал Дуйсбург. - Она мне поравилась.

Домагк выжидающе молчал. Он еще не знал, куда повернется эта странная беседа. Странным в ней было то, что его - безвестного приват-доцента, пригласил Карл Дуйсбург, химик и фабрикант, миллионер, один из основателей крупнейшего химического концерна "И.Г.Фарбениндустри".

- Мне понравилось, - продолжал Дуйсбург, - что вы доказываете возможность лечения кокковых инфекций с помощью химических агентов. До сих пор меня уверяли, что таким путем можно лечить только протозоологические инфекции: малярию, трофическую язву...

- Принципиальной разницы нет, - сказал Домагк. - белок микроба и белок человека различны и будут по-разному реагировать на присутствие активных веществ.

- Эрлих говорил мне прямо противоположное, - промолвил Дуйсбург, - но я верю вам. Я предлагаю вам занять пост директора лаборатории экспериментальной патологии и бактериологии в Вуппертале.

Этого Гархардт Домагк предвидеть не мог! Еще в университете почти все его однокурсники мечтали о работе в "И.Г.Фарбениндустри", и особенно, в Эрлиховском институте, принадлежащем концерну. Но возглавить целую лабораторию в одном из филиалов института - превышало все мечты!

Правда, все знали, что "Фарбениндустри" бессовестно наживается на открытиях своих сотрудников, нарушая их автороские права, но об этом Домагк предпочитал сейчас не думать. Он согласился.

Выйдя на улицу, ДОмагк отер со лба неожиданно выступивший пот. Как ему повезло! Во-первых, его положение теперь упрочено - и они с Гертрудой Струбе могут больше не откладывать свадьбы. Он сейчас же пойдет сказать об этом Гертруде. А во-вторых... Карл Дуйсбург даже не представлял, какую услугу оказывает он молодому ученому. У Герхардта Домагка были личные счеты с кокковыми инфекциями. Несколько лет назад от заражения крови умер его отец, и Грехардт никогда не забудет страшного ощущения беспомощности, охватившего его тогда. А новая работа поможет победить гнилокровие.

В лаборатории должны проверять биологическую активность веществ, производимых предприятиями концерна. В основном это красители. "Фарбениндустри" производит краски для текстиля и заинтересован в сбыте краски. Хозяев не интересует, будут ди ею красить хлопок или лечить больных, лишь бы продать побольше и подороже. Но почему лекарство обязательно должно быть краской? Хотя почему бы и нет? Есть немало красителей, используемых в медицине, правда, только как наружные средства. Например, краска Кастеляни, или бриллиантовая зелень - знаменитая "зеленка". Ему нужны вещества, способные связываться с белком, лишать его подвижности, а значит - убивать. И чем же, в этом смысле, краситель отличается от любого другого вещества? В первую очередь тем, что прочно фиксируется на волокне. А что такое волокно? Целлюлоза, клетчатка или, если ткань шерстяная, - протеины. Но ведь протеины - это белок! Вот оно!

Не прийдется вслепую перебирать тысячи веществ, надо искать только красители для шерсти, начиная с тех, которые дают наиболее прочное окрашивание.

В этот день Домагк так и не попал к Гертруде. Остаток дня он провел в библиотеке, выбирая, какое вещество будет "препаратом N1".

Двадцать пять лет назад фирма "Байер" организовала институт для исследования биологических свойств выпускаемых ею веществ. Соблазненный возможностью вести самостоятельную работу, ушел в этот институт любимый ученик великого Роберта Коха - Пауль Эрлих. Там он и проработал всю жизнь. Его дивизом были слова: "Не торопясь, без устали". Воистину, удивления была достойна неутомимость ученого. Шестьсот пять препаратов синтезировал и испробовал он, прежде чем получил чудодейственный сальварсан, прославивший его имя и принесший огромные барыши, но не Эрлиху, а в первую очередь Карлу Дуйсбургу, ставшему директором фирмы. Эрлих же продолжал работать, и через его руки прошло еще триста веществ, прежде чем сальварсан удалось улучшить. Двенадцать лет упорного труда. Не спеша, но и не теряя ни одной минуты. И главное - без устали.

Теперь история повторялась. Вслед за первым препаратом появился второй, третий, десятый, потом сотый... Исходная посылка была верной, многие вещества показывали высокую антимикробную активность. Но так же высока была их токсичность. Лекарства были ядовиты.

Шли годы. Побежденная в мировой войне Германия бурлила. То и дело менялось правительство, инфляция разоряла мелких служащих, вспыхивали забастовки, Гамбург покрывался баррикадами, в Мюнхене фашисты устраивали пивной путч, а в городе Вуппертале, в самом центре относительно спокойной демилитаризованной зоны, в институте, щедро финансируемом концерном "И.Г.Фарбениндустри", доктор Домагк заражал сотни белых мышей различными видами стрептококков и потом пытался их вылечить, используя все новые и новые препараты. Препарат номер сто один, сто два...

Очередной краситель не имел даже названия. На этикетке была скромная надпись: "Кирпично-красный" и номер, под которым он фигурировал в документах фирмы. Вот этот-то ничем с виду не примечательный порошок, действительно напоминавший толченый кирпич, давал нужный эффект. Первыми существами, спасенными от гнилокровия, были белые мыши. Они сидели в большой металлической банке, терли лапками крашенные фуксином головы и часто подбегали пить к чашечке с водой. А их подруги, не получившие лекарства, погибли все до одной.

Когда Домагк заносил результаты в журнал, руки у него дрожали, но он знал, что скоро успокоится. Работа еще только начиналась. Надо выяснить, на какие виды микробов препарат действует, каковы допустимые дозы лекарства, нет ли у него нежелательного побочного действия, да мало ли что еще!.. А в первую очередь следует позаботиться о запасах мышей, красителя и болезнетворных культур.

Домой Герхардт вернулся поздно. Но его ждали, спать никто не ложился. Жена и дочь сидели в гостиной и шили.

- Я сильно задержался, - сказал Домагк, входя. - зато я сделал большое дело.

Он осекся и оглядел хмурые лица.

- Анна, в чем дело? - спросил он у дочери. - Ты обиделась, что я не пошел с вами гулять сегодня вечером?

- О нет! - ответила Гартруда. - Просто мы с фроляйн Анной учились шить и вот... укололи пальчик.

- Тебе хорошо смеяться... - протянула Анна, - а у меня так болит, прямо сил нет терпеть.