Григорий Филановский - Заходите завтра

Филановский Григорий

ЗАХОДИТЕ ЗАВТРА

Многие считают, что Виктор Печ — далеко не лучший ученик школы и не гений, а просто хороший мальчик. А, по-моему, ведь даже в энциклопедии не все подряд гении. Может, когда-нибудь Витя попадет в энциклопедию. И еще: в каком-то зале музея будут выставлены удивительные вещи…

Они, эти вещицы, в свое время оказались ненужными в мире, и потому очутились у меня. Нет, не совсем потому: Печ подарил их мне, своей подруге. Интересно, когда я стану старенькой, жаль будет с ними расставаться? Сейчас, кажется, ни за что б не отдала. Странные подарки единственные в мире и такие, которые, может, лучше прятать подальше.

Теперь мало кто всерьез принимает Витины выдумки. Родители его надеются, что вскоре сын бросит чудить и со временем станет просто приличным инженером. Музей им и не снится. А я хотела б дойти с Виктором Печем до энциклопедии, своего музея, хотя мое место разве что в примечаниях. Такая уж я бесталантная. Но зато, наверно, везучая — раз он дружит со мной. Не знаю, насколько Витя «герой нашего времени». Моего, во всяком случае, да. Когда он появился, стало почему-то интереснее жить…

Сразу он мне не очень понравился: задавака. Когда географ впервые прочел дописанную в журнале фамилию — Печ, и, разглядев вставшего за партой новичка, спросил: «Откуда вы?», тот, чуть помедлив, ответил: «Из города Будущего».

Мы все насторожились. Географ Григорий Григорьевич (между нами — Гыр Гырыч) попросил мальчика подойти к доске и показать на карте упомянутый город. Новичок взял указку, непонятно было — обвел ли он целиком контуры Советского Союза или мимоходом ткнул в какую-то точку Сибири: здесь.

В каждой шутке, говорят, есть доля истины, но ведь не сразу ухватываешь, какова эта доля. Гыр Гырыч на всякий случай дополнительно осведомился, чем же знаменит указанный город?

— А ничем особенным, — охотно подхватил Печ. — Термоядерный пункт, межпланетная станция, два макросинтезера. Музыкальная Академия и Легион изобретателей. Вот, собственно, почти все, не считая разве мамонтариума и кибербога…

— Садитесь, — перебил Гыр Гырыч. — Повторим лучше, что мы знаем о Крыме… — Да, это был любимый уголок нашего географа, особенно Южный берег, который Гыр Гырыч тщательно исследовал или обследовал каждое лето. Поговаривали даже, что на подробной карте где-то между Ялтой и Алуштой можно было разглядеть мыс Гыр…

На истории и литературе Виктор сидел тихо, порой, как заметили мы с Майкой, с отсутствующим видом. Но на последнем уроке, химии, вновь отличился. У Надежды Борисовны всегда бывало оживленно, немного шумно, в общем — свежо. На этот раз речь шла о кислотах, точнее, об их роли в народном хозяйстве. Мы представляли, как оборачивается высоким урожаем хлебов азотная, от нее здесь не отставала незаменимая серная. А вдобавок: первая разделяла металлы, содействовала взлету ракет, и вторая — помогала рождать краски, взрывать, получать нефть, выделывать кожу и ткани. Соляная запросто очищала сосуды, участвовала в производстве каучука и пластмасс; и то в лекарствах, то в консервах оказывались уксусная, муравьиная… Мы уже знали, на что способны молекулы каждой из кислот, мы увидели, как удивительно преображаются многотонные кислотные потоки, расходясь, как кровь в организме, по бесчисленным предприятиям страны…

Виктор Печ внимательно слушал и особенно сосредоточился, когда в заключение Надежда Борисовна стала, между прочим, рассказывать о царской водке. Эту смесь азотной и соляной кислот, выходит, знали еще алхимики двенадцать веков назад. За то, что она растворяла золото, почитавшееся царем металлов, они присвоили смеси столь пышное наименование…

— Слабовато… — негромко заметил новенький, накручивая верхнюю пуговицу своей куртки.

— Что? — улыбнулась молодая учительница.

— Слабо действует… А как вы смотрите на особый состав, который мгновенно разъедал бы любое вещество?

— Да? Один ученый, помнится, сказал по этому поводу, что такой состав не в чем было бы хранить…

— Простите, — Печ не считал вопрос исчерпанным, — именно этим я занимаюсь. Разрешите…

Два шага отделяли Виктора Печа от лабораторного стола. Он взял пипетку, набрал изрядную порцию «царской водки», втянул в рот и определенно проглотил. Надежде Борисовне сделалось нехорошо, веки ее сомкнулись, она еле удержалась на стуле. Пока приводили в чувство педагога, прозвучал звонок, и Виктор Печ незаметно скрылся. Очнувшись, учительница вперилась в злополучную колбу:

— Найдите сейчас же этого мальчика, узнайте, что с ним…

Я быстренько узнала адрес Печа и побежала. Дверь открыла совсем еще молодая женщина: губы, улыбка, глаза — Витины.

— Скажите, Виктор дома? Что с ним?

— Думаю, сходит с ума. Как обычно. Проходите.

Мне показалось, что он обрадовался мне.

— Ты — Нина Ермолаенко?

Запомнил. Показал шарик, величиной со сливу:

— Магнитоскоп. Семьдесят тысяч оборотов плюс диамагнитное поле — и жидкая сфера внутри абсолютно изолирована, как планета в пустоте. Когда, Нина, я набирал царскую водку, смесь попадала прямо в этот шарик, а шарик был у меня во рту. Просто? Смешно?

Я вспомнила бедную Надежду Борисовну. И, как бывшая староста класса, заявила напрямик:

— Это — вредная игрушка! Нельзя злоупотреблять!..

— Нинчнк! (А я терпеть не могу, когда меня так называют!) Что ты, детка, в этом понимаешь?..

Ах так! Задавака из города Будущего, пусть он не думает, что перед ним Гыр Гырыч. Я изловчилась и цапнула шарик.

— Отдай! — он стал неожиданно ужасно серьезен, как пожилой тридцатилетний мужчина.

Теперь я посмеюсь.

— Попрощайся, — говорю, — со своей забавой. Шпагоглотатель! Йог! Может, ты начнешь по-нахальному забирать?

Он схватил меня за руку, но я ведь как-никак спортсменка, а Витя на физкультуре, боюсь, грел скамейку запасных. Со мной бороться вздумал! Такую возню затеяли, как маленькие; хорошо, что его молодая мамаша не зашла в комнату. Моя бы обязательно поинтересовалась, и было бы…

— Нинка, понимаешь, что ты делаешь?

Нет, кроме этого злополучного шарика, его, кажется, ничего не волновало… А на меня нашло озорство, подняла шар высоко над головой:

— Хватай!

И он неловко бросился, шарик выскочил у меня из руки, шлепнулся о пол, хрустнул.

На Витю жалко было смотреть. Я погладила его по плечу:

— Ну, Вить, я нечаянно. Разве нельзя сделать другой?

— Нина, Ниночка, ты знаешь, что в нем было? То самое вещество, которое в тысячу раз активнее царской водки!..