Юстина Южная - Откуда берутся баньши

Юстина Южная

Откуда берутся баньши

Сроду набережная Лиффи, темная и спокойная по ночам, не слышала столь искреннего «Нет, ни за что, никогда!», исполняемого со всей страстью раскаявшегося грешника. «Все деньги спустил я на виски и эль…» – выводил громогласно, но несколько жалобно, мощный голос с крепким дублинским выговором.

Еще бы не жалобно! До хибары на противоположном конце города еще ползти и ползти, а Дугги О’Доэрти уже исчерпал все запасы бодрости, отпущенные ему на сегодня. Сохранять вертикальное положение с каждым шагом тоже становилось все труднее. «О нет, никогда!» – прорыдал Дугги, вываливаясь с тротуара на мостовую и тут же шарахаясь от припозднившейся двуколки. Шлепнулся в лужу, с минуту отдыхал там и лишь затем погрозил вслед коляске внушительным пролетарским кулаком. На полноценное проклятье его не хватило. Каким-то чудом углядев и подобрав слетевшую кепку, он встал, опираясь на каменную тумбу, и – не иначе для того, чтобы настроить себя на новые тяготы пути, – затянул печальное про сладкую Молли Мэлоун с ее ракушками, моллюсками и пагубной лихорадкой.

Песни, начинавшейся раз десять, раз пятнадцать прерывавшейся и раз двадцать оканчивавшейся на предпоследней строчке, хватило ровно на квартал. Дугги уже готовился проорать «…и мидии свежие, оу!», когда его (в двадцать первый раз) что-то отвлекло. «Что-то» было звуком, грустным, но настойчивым. Пройти мимо – невозможно. О’Доэрти затормозил носом в фонарный столб, развернулся; взгляд потек по узкой улочке, чуть было не утоп в очередной луже, но в конце концов остановился на непонятном силуэте у стены. Что еще за напасть?

У силуэта были плечи, и они вздрагивали, голова с копной рыжих волос покоилась на худеньких коленках, звук доносился откуда-то из-под копны. «Баба, – подумал Дугги. – Плачет». Он сделал пару нетвердых шагов по направлению к рыжеволосой. Та всхлипнула и подняла голову. Заплаканное личико, не очень юное, но определенно милое, распахнутые глазищи, искрящие зеленым, белые тонкие ручки. «Не баба… леди, – икнул О’Доэрти. – Гол… раздетая! В сентябре… на улице». И действительно, из одежды на леди имелась только коротенькая шелковая сорочка на узких бретельках, небольшой кулончик и мягкие сапожки под цвет глаз.

Щеки Дугги, и без того багровые от полночных возлияний в пабе, покраснели еще сильнее.

– Вы того… ч-чего здесь? – пробормотал он и, не дождавшись ответа, принялся великодушно стягивать с себя мятый пиджак: – Нате вон… прик-кройтесь, а то ж хло… халы… холодно!

Видать, незнакомка и впрямь попала в серьезную переделку, потому что она не вскочила и не бросилась бежать прочь от загулявшего пьянчуги, а протянула руку и робко приняла щедрый дар. Закутавшись, поднялась на ноги.

– Спасибо, добрый сэр, – прошелестел ее голосок.

– Ч-чего? – не расслышал Дугги.

– Спасибо, – повторила она уже громче. – Сэр, простите, если моя просьба покажется вам неуместной, но мне не к кому здесь обратиться…

– Ч-чего?

Рыжеволосая поняла, что говорить нужно короче и строго по существу.

– Вы не приютите меня у себя дома? Хотя бы на одну ночь?

О’Доэрти широко взмахнул рукой, едва не свалившись под газовый фонарь.

– К-нечно! – Он уставился на ничем не укрытые ножки зеленоглазой незнакомки, затем благородно отвернулся. – П-шли… те.

Дальнейший путь помнился нечетко. Вроде бы Дугги шел впереди рыжеволосой, показывая дорогу, пел ей новомодные куплеты, подхваченные в этом чертовом пабе, затем уже не шел, а будто бы летел… и незнакомка летела вместе с ним. У нее было очень костлявое плечо, и он долго выговаривал ей, что настоящая леди – а он их повидал… не, чесслово, видел! На ярмарке вот, например! – должна быть пышной и мягкой. Женщина вздыхала и продолжала тащить его на себе дальше… Хотя, какое тащить! Они летели, они порхали, как ночные мотыльки, качались в лодчонке на высоких волнах, во мгновение ока они добрались до комнатушки Дугги и там… Начали орать. Как орут чайки. Мерзко, надрывно. Просто невыносимо!

Проморгавшись, Дугги открыл глаза. Светило солнце. В оконные щели врывался прохладный ветер с побережья. Где-то рядом кричали чайки.

– Святой Патрик, – пробормотал О’Доэрти, сползая с узкой кровати. Он тут же пожалел, что вообще пошевелился. В голове стучали армейские барабаны, внутренний барометр показывал великую сушь. – Пить, – простонал он.

Неожиданно сбоку послышалось журчание воды. Дугги медленно повернулся. Тонкие женские ручки поставили кувшин на место и протянули мужчине кружку с какой-то жидкостью. Вздрогнув, он поднял взгляд выше. Незнакомая рыжеволосая леди в одном белье и изгвазданном пиджачке Дугги стояла возле кровати, посматривая на О’Доэрти с робостью и осторожным сочувствием.

Дугги моргнул еще раз. Видение не исчезло.

– Вы кто? – просипел он пересохшей глоткой.

Женщина беспомощно затопталась на месте.

– Меня зовут Кэрри, добрый сэр. Вчера вы любезно разрешили мне остаться у вас дома.

Барабаны застучали сильнее. Дугги сжал ладонями пульсирующие виски в попытке унять этот развеселый марш.

– Меня еще никто не называл сэром, – пробормотал он и потянулся за кружкой, вздохнул: – Вода? Эх, пива бы.

– Пива? – встрепенулась женщина. – Один момент.

Она буквально вырвала кружку из пальцев Дугги и отвернулась к стене. Тот хотел было возмутиться – что эта рыжеволосая себе позволяет! Что она там вообще делает? Сунула мизинец в воду? Но Кэрри уже обернулась снова, на этот раз подавая мужчине темный напиток с пенной шапкой наверху.

– Откуда…

Впрочем, О’Доэрти не договорил, вцепился в емкость обеими руками и в пару глотков выхлестал все до дна. Довольно крякнул, вытирая губы. И, пожалуй, только сейчас осознал происходящее.

– Так вы это, ночевали тут, что ль? – спросил он, косясь на экстравагантное одеяние зеленоглазой.

– Ну да. Понимаете, – личико женщины вновь опечалилось, – мой дом разрушен. Мне совершенно некуда идти. Возможно, с моей стороны будет навязчиво просить вас о еще большем одолжении, однако… не могли бы вы позволить мне пожить у вас какое-то время?

– Э! Леди, стойте-ка! – вскинул ладонь Дугги. – Какое пожить? Чего это вы удумали? Где у меня жить-то? Вы уж извините, но…

Глаза Кэрри мгновенно наполнились слезами величиной с фасолину.

– Пожалуйста! – воскликнула она и упала к его ногам, ломая руки. – Не прогоняйте меня! Я ничего не знаю про… про это место. Мне нужно хоть немножко времени. Прошу вас, добрый сэр.

Обалдевший от такого напора Дугги даже подался назад. Попытался отцепить рыжеволосую от своих коленок, но та держалась крепко.