Р Туми - Мгновенье вечность бережет

Туми Р

Мгновенье вечность бережет

Р.Туми

Мгновенье вечность бережет

День был тихий. Нигде ничего.

Я сидел у Грирсона и пил. Бармен, навалившись грудью на стойку, уставился на цветной телевизор. Прием здесь, в центре города, был из рук вон плох, но бармен с унылым упорством вперился в экран. Передавали дурацкую викторину с истеричными домашними хозяйками.

Я посматривал на бармена поверх моего бокала. (Я знал, что на моем лице была написана плохо скрываемая злоба -- промежуточная стадия между скептической иронией и пьяным благодушием, -- потому что видел свое отражение в зеркале за стойкой: скверный знак, но что поделаешь.) Дневной выпуск "Телеграмм" вскоре должен был уйти в типографию. Тогда народу тут сразу прибавится. А у меня был выходной, и потому я пришел сюда загодя.

Кроме меня в баре сидел только небритый старик в покалеченной шляпе, который со среды грел в пальцах пузатенькую рюмку. Каждые десять секунд он воровато оглядывался по сторонам и отхлебывал глоток из бутылки вина в бумажном мешочке. День был тихий. Жарко снаружи, жарко внутри.

Тут вдруг на улице раздался страшный грохот, и я обернулся посмотреть, в чем дело. Мимо окна (зеркальное стекло, рассеченное пополам красными занавесками) галопом мчались люди. Отчаянно гудели машины. В открытую дверь я увидел, как бегущая мимо женщина споткнулась и упала на колени -- кто-то помог ей подняться и в награду за доброе дело был сам сбит с ног.

И тут я увидел ЕГО.

-- Эй, Джордж! -- окликнул я бармена. Он с трудом оторвался от телевизора, где на экране улыбчатый ведущий с микрофоном прыгал как одержимый перед дородной матроной.

-- А?

-- По Главной улице действительно идет динозавр? -- спросил я, слегка повизгивая.

Бармен поглядел в окно.

-- Да вроде бы, -- сказал он и как загипнотизированный снова уставился на свой дурацкий ящик.

Небритый старик уснул, положив голову на стойку. Его рюмка опрокинулась.

Я, пошатываясь, встал на ноги. Динозавр -- судя по всему, он принадлежал к отряду бронтозавров -- шествовал по Главной улице. Он двигался с неторопливой неуклюжей внушительностью, и я вспомнил (в детстве я этим интересовался), что бронтозавры из-за своего чудовищного веса почти все время проводили в воде. Мощный хвост двигался из стороны в сторону как маятник.

Бронтозавр прошел мимо бара, направляясь на юг, к заводу и реке, а я допил свой бокал. Инстинктивно я почувствовал, что тут можно наскрести интересный материал.

-- Пойду посмотрю, -- сказал я.

Мне никто не ответил. Старик спал, а Джордж таращил глаза на экран.

-- Не уходи, Джордж! -- закричал я.

-- А куда я пойду? -- сказал он, пожимая плечами.

Я выбрался на улицу. Люди метались там, как обитатели разворошенной муравьиной кучи. Мостовую загромождали брошенные автомобили. Маленький фольксваген лежал колесами вверх, точно дохлая черепаха. Прорезая нестройный шум паники, звучал нарастающий рев сирен.

Наши доблестные полицейские силы, показывая себя в самом лучшем свете, со всех сторон спешили к месту происшествия, и вскоре на распоясавшегося ящера должен был обрушиться град пуль -- или ураган пуль, если вам так больше нравится. Я уже сочинял свою статью. А может быть, они прогонят его дубинками или дадут ему понюхать слезоточивого газа -- ну, уж что-нибудь они да придумают.

Справа от меня творилось нечто невообразимое. Мимо промчался Майк Дауди, один из наших фотографов, щелкая камерой как сумасшедший. Удаляющаяся туша динозавра слегка покачивалась, точно в кошмарном сне. Следом бежали два городских репортера и один из пригорода -- наверное, на случай, если зверюга выберется за черту города.

На фотографии могла бы получиться недурная картина гибели и разрушения. Вдобавок к дохлому фольксвагену кто-то умудрился открыть пожарный кран, и по улице уже струилась бурная речка. В магазине напротив была разбита витрина, и тротуар усеивали осколки зеркального стекла. Все это до меня как-то не доходило, потому что было подернуто пьяным туманом. Люди мчались куда-то сломя голову, точно в комедиях эпохи немого кино. А вокруг -- исковерканные бамперы, столкнувшиеся и вылезшие на тротуар машины. Вдобавок ко всему где-то рядом включилась сигнализация против воров.

Может быть, из-за этого сюда и торопились полицейские? На мостовой лежало человека два-три, но серьезно ли они были ранены, я понять не мог. Ни ручьев крови, ни даже кровавых пятен возле них не было видно. Одно тело явно принадлежало женщине. Я было шагнул к ней, но тут же остановился. Слева, в том направлении, откуда явился динозавр, улица совсем опустела. Она была загромождена всякими обломками, но безлюдна. Только шагах в двадцати от меня стоял низенький толстенький человек с буйной гривой седых волос и козлиной бородкой ученого. Он казался необъяснимо спокойным.

Репортерский инстинкт взял верх.

-- Что случилось? -- спросил я, в два прыжка добравшись до него. То есть мне казалось, что я передвигался прыжками, но, может быть, я выписывал кренделя.

Не глядя на меня, он сказал глухим голосом:

-- Все это сделал я.

-- Вот именно. А как?

-- С помощью моего времясместителя, -- он жалобно поглядел на меня. -Это случайность, несчастная случайность. Ведь всего же нельзя предусмотреть, правда?

-- Конечно, -- сказал я. -- Чистая случайность. А как вас зовут? Блокнота я не достал, чтобы не спугнуть старичка.

-- Мейсон Догерти.

-- Очень рад с вами познакомиться, -- сказал я с энтузиазмом, и он, поведя носом, слегка отвернул лицо. -- Уэбб Уильямc, к вашим услугам.

-- Очень рад. Я был профессором пространственной механики в Клойстерском университете. Но меня уволили за радиальный образ мыслей.

-- Вы хотите сказать -- радикальный?

-- Нет, за радиальный. -- Он сделал неопределенный жест, возможно, изображая в воздухе радиус. -- Но теперь они увидят! -- Его голос перешел в пронзительный визг, и он потер руки -- ей-богу, потер! -- а в его кротких голубых глазах вспыхнуло яростное пламя.

-- Да-да, безусловно, -- сказал я с прежним энтузиазмом. Никогда не возражайте тому, кого интервьюируете. Не перебивайте, а подбивайте. Поспешишь -- людей насмешишь. -- Да, конечно, теперь они увидят. Ну, а все-таки, как это произошло?

Он в первый раз посмотрел прямо на меня.

-- Может быть, вы хотите посмотреть мой времясместитель?

Я попятился.

--А он у вас с собой?

-- Разумеется, нет. Мне его не поднять.

Я слегка расслабился, но оставался начеку. Я знаком с дзюдо.

-- Он весит тонну, -- продолжал Догерти. -- Ну, не совсем, не тонну, а тысячу пятьсот семьдесят три килограмма, если быть точным.

-- Я хотел бы его посмотреть, -- сказал я решительно.