Александр Рубан - Могила чудес, или плач по уфологии
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Александр Рубан - Могила чудес, или плач по уфологии краткое содержание
Могила чудес, или плач по уфологии читать онлайн бесплатно
Рубан Александр
Могила чудес, или плач по уфологии
Александр Рубан
Могила чудес, или плач по уфологии
I
Обычно Маришины блюдца появлялись от одного до пяти раз в неделю - зимой пореже, летом почаще. Одно из них (как выяснилось, последнее) Леонид видел своими глазами. Это случилось в мае прошлого года. В четвертом часу утра над крышей поликлиники, что напротив квартиры Ивлевых, поднялась небольшая светлая точка и начала пульсировать, расплываться в стороны веретенцем. Потом веретенце стало тихонько, будто на ощупь, двигаться, уклоняясь от каких-то невидимых препятствий. То и дело замирало, затаивалось - вот-вот погаснет... Мариша называла это "осваивается". Она стояла за спиной еще не проснувшегося, но уже заинтригованного Леонида, прижималась к нему теплой грудью и шепотом - чтобы не разбудить Петра Леонидовича - рассказывала, что будет дальше. "Освоившись", веретенце должно как-то вдруг оформиться, отвердеть и оказаться обыкновенным летающим блюдцем. Они бывают самых разных форм, цветов и размеров, но ведут себя всегда одинаково: подолгу висят перед самым балконом Ивлевых, пока Мариша на них налюбуется, и улетают. Но в тот раз ничего похожего не произошло. То есть на какое-то неуловимое мгновение веретенце действительно "оформилось" и "отвердело". И действительно оказалось обыкновенным чайным блюдцем необыкновенных размеров. Разве что Пантагрюэль мог бы воспользоваться таким блюдцем, да еще Гулливер в стране великанов мог бы осваивать в нем современные виды плаванья - комфортно и без риска утонуть. Но на эти сравнения Леонид набрел гораздо позже, а тогда перед самым его балконом, зависло обыкновенное чайное блюдце. До нелепости большое и почему-то перевернутое. Ему показалось даже, будто он видит фабричную марку на донышке: скрещенные голубые мечи и корону,- но Мариша потом уверяла, что как раз это ему показалось. Тем не менее, именно увидев знаменитое саксонское клеймо, Леонид окончательно проснулся, ощутил босыми ступнями холодный линолеум пола -и зажмурил глаза, собираясь протереть их кулаками. И - "сморгнул" блюдце. Мариша ахнула, оттолкнулась от Леонида и кинулась открывать балкон. А спустя секунду сквозь едва приоткрытую балконную дверь до них донесся множественный жалобный звон разбитой посуды. - На счастье,- с машинальной неискренностью сказал Леонид, еще не осознавая всей глубины своего заблуждения.
2
Когда сокращали инструкторов Шуркинского райкома партии, вопрос о трудоустройстве бывших функционеров приобрел небывалую дотоле остроту. Вдруг выяснилось, что предприятиям уже не нужны начальники отделов кадров с профессиональным партийным стажем и с дипломами университета марксизма-ленинизма. Правда, у Леонида Ивлева, тридцатипятилетнего инструктора орготдела, был еще и диплом Усть-Ушайского политеха, но... Вот именно. Это было так давно. И все же Леониду Ивлеву удалось найти работу по склонностям. Он был принят на должность инженера по технике безопасности в стройконтору № 4 Шуркинского управления "Нефтедорстрой" - и привычно стал получать деньги за то, чтобы по возможности ничего не происходило. Работы было много, работа была знакомая: бланки, протоколы нарушений, журналы инструктажей, сводки несчастных случаев на предприятиях родственного профиля,- а отсутствие грифов "Секретно" и "ДСП" позволяло брать работу на дом. Несколько огорчал оклад - всего две трети райкомовского,- но это компенсировалось наконец-то обретенным ощущением собственной нужности и тем, что почти не приходилось врать. Врать Леонид не любил, хотя и понимал, что иногда это бывает необходимо. Поэтому он никогда не считал себя профессиональным идеологом, а два-три эпизода из своей партийной деятельности старался не вспоминать. Согласитесь, это не так уж много: всего два-три эпизода за семь с половиной лет. Практически чистая совесть. Самым же большим плюсом в его новой должности было возвращение в семью. Наконец-то он действительно располагал двумя выходными, и наконец-то работа действительно кончалась в шесть вечера. Ну разве что иногда прихватишь папку-другую домой, так ведь - домой! А дома - Петр Леонидович, который, оказывается, уже заканчивает четвертый класс в музыкальной школе и пятый в обычной (когда успел?) и которому нужно немедленно, самое позднее - завтра вечером, объяснить разницу между "Вальтером" П-38 и "Веблей-Скоттом", и кто должен написать заявление, чтобы выйти из пионеров - родители или самому можно? А вожатая говорит, что надо от родителей,- значит, врет? А пол я уже два раза мыл, это нечестно! Мама Мариша дома, фантазерка и умница, которую новый оклад мужа нисколько не огорчает, а вот нормальный рабочий день, наоборот, радует, и которая опять видела летающее блюдце над поликлиникой. И лучше бы Леониду не смеяться, а проснуться ночью и самому убедиться. Нет, сегодня оно уже не появится, но завтра - почти наверняка, у Мариши предчувствие. Кстати, если у нее такой образованный муж, то не займется ли он пылесосом: почему-то третий день не фурычит... И еще пылесос "Вихрь" дома - коварнейший агрегат, который время от времени заставляет Леонида вспомнить, что он все-таки инженер-электрофизик по образованию, и после несложной починки (надо было вытряхнуть пыль из мусоросборника, а схему, оказывается, разбирать не надо было) опять-таки дарит хозяину ощущение собственной нужности. А иногда, не каждый день, но часто, к ним стал заходить Юрий Евгеньевич Сыч, сосед сверху, чудак-изобретатель из романа, мечтающий осчастливить человечество: а) неинерционным центробежным насосом; б) суперкомпактным механическим аккумулятором; в) бесфрикционной дисковой задвижкой,- и массой других не менее полезных, но столь же маловразумительных вещей, на которые скоро не хватит алфавита. Он внимательно выслушивал объяснения Леонида о том, почему его блестящая идея неосуществима, задавал несколько неожиданных вопросов и удалялся, вполне удовлетворенный, обогащенный двумя-тремя новыми для себя терминами и преисполненный решимости обойти очередное препятствие, воздвигнутое на его пути Природой, которую он полагал достойным соперником, не менее изобретательным, чем он сам. Если счастье суть синоним радости и удовлетворения, то Леонид был счастлив целых четыре месяца - вплоть до той майской ночи, когда он поддался на уговоры Мариши и попросил разбудить его, чтобы глянуть на блюдце. - На счастье, - машинально произнес он, едва затих множественный звон бьющегося фарфора. И тут же пожалел о сказанном: разговора в юмористических тонах у них с Маришей не получилось. Вообще никакого разговора не получилось, и до самого утра они старательно притворялись спящими. Только через два дня - да и то как-то уклончиво, обиняками и намеками они обсудили происшествие и пришли к консенсусу: Леонид признал, что саксонские "голубые мечи" вполне могли ему померещиться, а Мариша согласилась считать галлюцинацией все остальное. Никаких иных видимых последствий эта ночь не имела - если не считать того, что остаток мая и почти весь июнь Мариша не высыпалась, а в одной из коробок Петра Леонидовича обнаружилось во время приборки несколько разноцветных фарфоровых черепков не вполне ясного происхождения. Один из осколков почти правильный плоский треугольник со стороной около восьми сантиметров - был отмечен фрагментом гигантского голубого клейма. Без особого напряжения в этом фрагменте можно было угадать часть эфеса и самое начало клинка... На всякий случай, во имя сохранения консенсуса, Леонид этот осколок у Петра Леонидовича выпросил и от мамы Мариши спрятал. Но ложь во спасение редко приводит к заявленной цели. Приблизительно с тех самых пор Мариша приуныла и стала как-то обыкновеннеть, а в квартире Ивлевых становилось все скучнее и раздражительнее. Первым это почувствовал Юрий Евгеньевич, и хоть виду не подавал, поскольку по-прежнему остро нуждался в ученых беседах, но беседы эти старался побыстрее закруглить. А то и вовсе не заходил в квартиру, предпочитая как бы случайно перехватывать Леонида в подъезде. Должность инженера по технике безопасности вдруг стала чрезвычайно хлопотной и невообразимо ответственной. А где-то в середине июня возникла настоятельная необходимость частых и длительных командировок. Леонид понял, что просто обязан регулярно выезжать на месторождения, на отдаленные трассы и даже, пожалуй, в областной центр... Между прочим, и для семьи эти его поездки будут небесполезны - в том смысле, что суточные и квартирные можно ведь экономить и добавлять к окладу. И так уж в конце концов получилось, что отпуск, который они с Маришей заранее и специально подгадали на один и тот же месяц - август - признано было целесообразным провести врозь. По многим весьма весомым причинам, изложить которые без обиняков и намеков представляется затруднительным... Нет, не на счастье разбилось чайное блюдце Пантагрюэля!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});