Томас Диш - Ангулем

Томас Диш

Ангулем

В заговоре «Баттери» принимали участие семь александрийцев – Джек, который был младше всех, да еще из Бронкса, Силеста Ди Чекка, Снайлз и Мэри Джейн, Танкрид Миллер, Ампаро и, конечно же, организатор и вдохновитель заговора Билл Харпер, больше извест­ный как Маленький Мистер Поцелуйкины Губки, пылко и безоговорочно влюбленный в Ампаро. Девчонке было почти тринадцать лет (полных тринадцать ей исполнится в сентябре этого года), у ней только начали расти груди. Очень-очень красивая кожа, напоминающая люцит[1]. Ампаро Мартинес.

Их первая – так себе – операция была проведена на Восточной 60-й; какой-то агент или кто-то в этом роде. Весь их улов составили запонки, часы, кожаная мужская сумка, которая в конце концов оказалась вовсе не кожаной, несколько пуговиц и неимоверное количество бесполезных именных кредитных карточек. Харпер оставался спокоен в течение всего дела, даже когда Снайлз срезала пуговицы, и улыбался. Ни один не набрался мужества спросить, хотя всех мучил этот вопрос, часто ли ему приходилось участвовать в подобных сценах пре­жде. То, чем они занимались, не было новинкой. Отчасти именно это – необходимость но­визны – привело их к мысли о заговоре. Единственной действительно незабываемой деталью налета было имя на карточках, таинственным образом оказавшееся: Лоуэн, Ричард У. Знаме­ние состояло в том, что все налетчики были из школы Александра Лоуэна. Интересно, что же это знамение значило?

Маленький Мистер Поцелуйкины Губки оставил запонки себе, пуговицы отдал Ампаро (которая вручила их своему дяде), а остальное (часы – это все же хоть какие-то бабки) сдал в лавку «Консервейшн» на Рыночной площади рядом со своим домом.

Его отец – режиссер-исполнитель на телевидении. В обоих смыслах, как он сам гово­рил, если ершился, – исполнительный режиссер и режиссирующий исполнитель. Они поже­нились – его мама и папа – молодыми и вскоре развелись, но не раньше, чем в порядке за­конной квоты появился на свет он. Папа, исполнитель-режиссер, женился снова, на этот раз на мужчине, и, как ни странно, более счастливо. Во всяком случае, этот брак продолжается достаточно долго, чтобы отпрыск предыдущего, организатор и вдохновитель, успел научить­ся приспосабливаться к любой ситуации, как к чему-то постоянному. Мама отбыла в направлении Болотистых штатов[2]; просто плюх! – и исчезла.

Короче говоря, он – человек дела. И это, гораздо в большей мере, чем его ошеломляю­щая талантливость, вывело его на первое место в школе Лоуэна. У него прекрасное тело, хо­тя этого и наполовину недостаточно, чтобы удовлетворить желание дорасти до профессио­нального танцовщика или хотя бы хореографа в таком городе, как Нью-Йорк. Но, как любит подчеркивать папа, существуют связи.

Однако в настоящее время у него проявляется склонность скорее к литературе и рели­гии, чем к балету. Ему нравится – чего в седьмом классе не любят – сочинять рефераты-фокстроты, а еще больше – метафизические твисты по Достоевскому, Гюго и Миллеру. Он страстно желает испытывать какую-то более яркую боль, чем всего лишь ежедневную пусто­ту, которая завязывает в узел его крепкое молодое брюхо, и никакая еженедельная групповая терапия жестокой поркой, пока не запросишь прощения, вместе с другими тщедушными одиннадцатилетками не в состоянии превратить достающиеся ему рубцы в страдание высше­го сорта – в преступление и наказание. Такую боль может дать только стоящее преступле­ние; а из всех стоящих преступлений самым предпочтительным является убийство, за что горой стоит такой немалый авторитет, как Лоретта Коуплард. Ведь Лоретта Коуплард не только директриса и совладелица школы Лоуэна, но и автор двух известных на всю страну телевизионных сценариев – оба о знаменитых убийствах двадцатого столетия. Они даже ста­ли одной из тем обществоведения, получившей название «История преступлений городской Америки».

Первый из убийственных сценариев Лоретты – комедия, в которой фигурирует Поули-на Кэмпбелл, английский Королевский флот, из Энн Арбор, штат Мичиган. Ей – вроде бы в 1951 году – проломили череп три пьяных парня. Они хотели тюкнуть ее лишь слегка, до по­тери сознания, чтобы потом покрутить с ней; короче говоря, 1951-й. Восемнадцатилетние Билл Мори и Макс Пелл получили пожизненно, а Дэйв Ройал (главный герой Лоретты) был годом моложе и отделался двадцатью двумя годами.

Второй – более трагичен по духу, а следовательно, заслуживает и большего уважения, хотя, к сожалению, не у критиков. Может быть, по той причине, что героиня, тоже Поулина (Поулина Вичура), хотя это более интересный и сложный образ, пользовалась в свое время большой известностью, да и до сих пор не забыта. Возникала своего рода конкуренция меж­ду романом-бестселлером и более жестоким телефильмом-биографией. Мисс Вичура была служащей Департамента Благосостояния в Атланте, штат Джорджия, и глубоко окунулась в проблемы окружающей среды и народонаселения как раз перед введением системы РЕГЕН­ТОВ, когда любой и каждый мог на законном основании учинять брожение своей закваски. Поулина решила, что с этим надо что-то делать, а именно – самой заняться уменьшением на­родонаселения, но вести дело так, чтобы и комар носа не подточил. Когда в посещаемых ею семьях появлялся ребенок сверх троих – что, скорее из великодушия, она определила как верхний лимит, – ей приходилось искать какой-нибудь не бросающийся в глаза способ вер­нуть эту семью к оптимально-минимальному пределу. С 1989-го по 1993 год в дневнике Поулины (изд. Рэндом Хауз, 1994 г.) зафиксировано двадцать шесть убийств плюс четырна­дцать неудачных попыток. Кроме того, в соответствии со статистикой Департамента Благо­состояния, количество абортов и стерилизаций по ее рекомендациям в опекаемых семьях было наибольшим по США.

– И это, думаю, доказывает, – объяснил как-то после уроков Маленький Мистер Поцелуйкины Губки своему другу Джеку, – что убийство, как форма идеализма, не обязательно должно быть убийством какой-нибудь знаменитости.

Но идеализм, конечно, только полдела; вторая половина – любопытство. А за идеализ­мом, так же как за любопытством, вероятно, кроется еще одна своя половина – главная дет­ская потребность поскорее вырасти и кого-нибудь убить.

Они остановили свой выбор на Баттери, потому что:

1)   ни один из них обычно сюда не заглядывал;

2)   это шикарное место, но в то же время весьма неприятное и гадкое;

3)   парк кишмя не кишит народом, по крайней мере когда ночная смена угомонится воз­ле своих машин в башнях. Ночная смена редко выползает жевать сандвичи на скамейках;