Джордж Такер - Круг

Джордж Такер

Круг

Заслышав крики, Билли Блэк, младший помощник плотника, поднял глаза и в нескольких сотнях футов над собой заметил стеклянный блеск кабины подъемного крана. Взгляд Билли перескочил к висящему под стрелой на длинном тросе целому поддону мешков с цементом. Груз накренился — лениво, словно хотел пошабашить в воздухе. В следующий миг что-то звонко лопнуло, и мешки (величиной с мужской торс и весом пятьдесят фунтов каждый) камнем полетели к земле. Билли бегом кинулся к месту аварии.

Одни мешки угодили в торец жилого комплекса «Круг» и разорвались, рассеяв в воздухе безвредный серый порошок («словно вулкан», — подумал Билли). Другие проломили мягкие сосновые доски лесов, разнеся их в щепу. Вокруг чего-то собралась толпа, и Билли протолкался поближе.

У молодого рабочего Альберто на голени зияла глубокая рана. Билли живо опустился на колени и выдернул из брюк ремень. Наградив шлепком незнакомого усача, он гаркнул: «Скорую!» — и полоской потрескавшейся кожи перетянул ногу парня над коленом. Поток крови, удивительно красной на ярком солнце, тотчас притих.

— Hace el recupera? — спросил кто-то. — Оклемается?

— Yo no se,[1] — откликнулся Билли, не в силах сразу оторвать взгляд от пострадавшего. Бесконечную секунду он вспоминал читанное о средневековом масонском обычае замешивать строительный раствор на крови жертвенного животного. Лицо парня стало серым — и от цементной пыли, и от шока. К тому времени когда через строительный мусор к ним пробрались санитары, Билли успел отрядить пару человек за брезентом и взгромоздить ноги парня на козлы.

Нет, как ни крути, удачно, что Мемориальная больница Джексона в двух шагах, рассудил Билли. Едва ли не каждую неделю кто-нибудь со стройплощадки отправлялся по «скорой» в травматологию.

— А знаете, вас тут очень не любят, — сказал Нил Эдлер, начальник строительства. Он сидел за обшарпанным письменным столом из тика, когда-то, должно быть, недешевым, но сейчас годным лишь для Армии спасения. Обширная плешь Эдлера казалась матовой, словно припудренной. В вагончик, где он обосновался, ежечасно вдувал арктический холод кондиционер промышленной мощности. Конечно, Эдлер не потел! Честно говоря, Билли видел начальника вне этих стен, только когда тот шел на гаражную парковку в конце квартала или от нее.

Билли кивнул, подтверждая слова Эдлера.

— Чтобы спасти человека, как вы вчера, нужна поистине холодная голова.

— У вас она наверняка куда холоднее.

Эдлер пожал плечами.

— Возможно. Тем не менее, — он переложил какие-то бумаги, — полноправным помощником плотника вас не назначают. Причина вам известна?

— Не дорос до такой ответственности. — Билли быстро потер глаза: перед ними до сих пор впитывалась в изрытую, перепаханную землю алая кровь. — Сами говорите, меня здесь на дух не выносят.

— И я знаю почему. А вы? — Наступила тишина — относительная, поскольку кондиционер надсадно гудел, как пассажирский лайнер на взлете. — Объясняю: вас боятся.

Билли промолчал. Испарина на его теле уже просохла, и ему стало зябко.

— Вы ни разу не саданули молотком по пальцу. Ваши электроинструменты всегда в порядке. Говорят, вы беседуете сами с собой. Раскладываете повсюду кусочки пищи. В чем дело?

Билли поднялся.

— Спасибо на добром слове, мистер Эдлер, и что дали посидеть в холодке. Да вот не простыть бы. Пойду работать.

— Сядьте. Ваша смена не закончилась. — В сгорбленном теле Эдлера не осталось ни капли силы, зато властность никуда не делась. Рабочие иногда судачили о начальнике: каким тот был пару лет назад, до инфарктов, когда строительство только затевалось. Сейчас его мощная мускулатура истаяла без следа, волосы выпали; сохранились лишь спесь и стойкая привычка распоряжаться. Билли это претило. Впрочем, Эдлер сказал чистую правду: смена Билли не закончилась, хотя протирать штаны за деньги было для него в новинку. Он поудобнее устроился на стуле.

— Мне захотелось разузнать о вас побольше, — продолжал Эдлер.

— Было бы что.

— Кое-что можно. — Эдлер приподнял над столом вырезанное из «Желтых страниц» объявление. — Знакомо?

Еще бы. Билли не час и не два потел над текстом своей рекламки. Он и сейчас помнил его слово в слово: Индеец Билли, потомственный шаман-семинол. Предсказываю судьбу, чищу ауру, снимаю проклятия, отыскиваю пропажи. Билли кивнул.

— Так почему же вас единственного обходит стороной это… невезение? Эти несчастья?

Вечером, в долгие багряные часы перед тем, как у солнца кончится завод, Билли на стареньком пикапе катил по заброшенной трассе в Эверглейдс. Не обращая внимания на знаки «Посторонним въезд воспрещен» и «Частная соб.», он протрясся по знакомым колеям, остановил машину в конце проселка и, увязая в топкой грязи, преодолел широкий склон под сводами древних кипарисов. Еле заметный подъем почвы образовывал островок в реке травы. Сосны и прочие темно-хвойные использовали преимущество этого более сухого грунта, чтобы поглубже запустить корни и вытянуть ветви к чистому лиловому небу.

Билли отыскал облюбованную червями трухлявую колоду, под которой покоился его дед, шаман Джек Два Пера. В душном воздухе гудели москиты. Несколько лет назад, когда Билли предал деда земле, это бескрайнее болото было национальным парком. С тех пор оно превратилось в «Зону свободного предпринимательства Эверглейдс», новейший дикий рынок недвижимости.

Билли уселся на складную табуретку перед купленной в магазине армейских излишков походной палаткой, своим нынешним пристанищем. Легкий ветерок и колыхание резных листьев папоротника обеспечивали ему по ночам сносную прохладу. Почти все имущество он продал, но от взноса наличными, необходимого, чтобы приобрести этот участок, его отделяли двадцать одна тысяча восемьдесят четыре доллара — сумма, которая становилась чуть-чуть меньше с каждой получкой.

Билли развел маленький костер и вскипятил воды на чашку кофе. Смакуя обжигающую горечь, он сидел без движения, пока не зазвучали голоса трясины. Хрюканье аллигаторов, кворакс-кворакс лягушек-быков, а где-то неподалеку Билли различил визг пил. Остался ли на свете хоть какой-нибудь уголок, куда можно уехать и не слышать гул машин или как валят деревья?

Билли, коренной житель Майами в девятом поколении, появился на свет в больнице Св. Франциска (ныне жилой комплекс «Аква») в Майами-Бич и вырос на западе округа, где ухали и охотились совы, а летом бушевали лесные пожары. Он помнил проселочные дороги и стоянки трейлеров, на месте которых теперь расположились отгороженные массивными воротами кварталы, заполоненные эмигрантами из Южной Америки, чьи трехэтажные дома жались друг к другу, словно в страхе перед последней пядью живой природы.