Аластер Рейнольдс - Дочь санника

Аластер Рейнольдс

Дочь санника

Аластер Рейнольдс часто публикуется в «Interzone», а также в «Asimov's Science Fiction», «Spectrum SF» и других изданиях. Его первый роман «Космический Апокалипсис» («Revelation Space») был признан одной из лучших научно-фантастических книг года. Вскоре за ним последовали «Город Бездны» («Chasm City»), «Ковчег спасения» («Redemption Ark»), «Отказ в прощении» («Absolution Gap»), «Вековой дождь» («Century Rain») и «Торговля льдом» («Pushing Ice») — масштабные космические оперы, ставшие бестселлерами и закрепившие за Рейнольдсом славу одного из лучших фантастов последних лет. Среди других книг писателя сборник повестей «Алмазные псы, бирюзовые дни» («Diamond Dogs, Turquoise Days»), новые романы «Префект» («А Prefect») и «Дом Солнц» («Ноше of Suns»), а также два новых сборника — «Галактический север» («Galactic North») и «Голубой период Займы" и другие рассказы» («Zima Blue and Other Stories»). Профессиональный ученый с докторской степенью по астрономии, Рейнольдс родился в Уэльсе, но живет в Голландии, где работает в Европейском космическом агентстве.

Работы Рейнольдса всегда отличались масштабностью: в рассказе «Галактический север» («Galactic North») описывается беспощадная погоня одного космического корабля за другим, растянувшаяся на сотни тысяч световых лет, а в рассказе «Тысячная ночь» («Thousandth Night») сверхбогатые бессмертные берутся за проект, требующий перестановки всех звезд в галактике. В представленном ниже произведении мы оказываемся несколько ближе к дому, в полуразрушенной цивилизации, пострадавшей от столетий войн и катастроф, и видим молодую девушку, столкнувшуюся с самой обычной в нашем понимании проблемой, однако нашедшую для нее совершенно уникальное решение.

Завидев впереди Двадцатиарочный мост, она остановилась и положила мешки — две свиные головы и свечной воск на сорок пенсов оттянули руки. Отдыхая, Кэтрин поправила тесемку на шляпе, опустила поля так, чтобы закрывали лоб от

солнца. Воздух был по-прежнему прохладным, но свет стал по-новому яростным, и на лице от него высыпали веснушки.

Кэтрин собралась уже идти дальше, но горло перехватило, и ей пришлось переждать еще немного. До сих пор она старалась не думать о переходе через мост, но вот он уже перед глазами, и не замечать его невозможно. Либо идти по нему, либо — длинный крюк до Нового моста, а той дорогой ей до темноты никак не поспеть.

— Дочь санника? — окликнул ее грубый голос с другой стороны дороги.

Кэтрин резко обернулась на крик. В дверях дома стоял человек в фартуке и вытирал им мокрые руки. Лицо у него походило на обезьянье: спереди обожжено докрасна, по бокам белые полоски, а наверху розовая пролысинка.

— Твой отец ведь Брендан Линч, верно?

Она покорно кивнула, но промолчала, закусив губу.

— Так я и думал. Я ведь не из тех, кто забывает хорошенькое личико. — Мужчина поманил ее к дверям своей мастерской. — Иди сюда, девонька. У меня есть кое-что для твоего отца.

— Сэр?

— Я думал сам зайти к нему на прошлой неделе, да работа задержала. — Он кивнул на раскрашенную деревянную вывеску над притолокой. — Я Питер Ригби, колесник. А ты, помнится, Кэтрин?

— Мне нужно идти, сэр…

— А твоему отцу нужно хорошее дерево, мне же его девать некуда. Заходи, не стой тут, как побирушка. — Он через плечо крикнул жене, чтобы ставила чайник.

Кэтрин нехотя подобрала свои мешки и зашла за Питером внутрь. Поморгала от пыли, висевшей в воздухе, и сняла шляпу. Пол устилали опилки: где мягкие и золотистые, где хрусткие, свернувшиеся колечками. Сильно пахло смолой и заваривающимся столярным клеем. На огне булькали горшки, над ними распаривались деревяшки, которые надо было согнуть или выпрямить. На одной стене поблескивали заточенные инструменты. У некоторых лезвия были перекованы из небесных опадышей. Стояли, опираясь друг на друга, колеса, дожидавшиеся, пока их снабдят спицами и оденут железными шинами. Заменить колеса на полозья — и все как бывало в отцовской мастерской, когда заказы сыпались градом.

Питер указал Кэтрин на табуретку перед одним из верстаков.

— Садись, дай ногам отдых. Мэри угостит тебя хлебом с сыром. Или с ветчиной, хочешь?

— Вы очень добры, сэр, но меня обычно угощает вдова Грейлинг, когда я прохожу мимо ее дома.

Питер вздернул седую бровь. Он стоял у лавки, засунув большие пальцы за пояс фартука и гордо выпятив брюхо.

— Не знал, что ты захаживаешь к ведьме.

— Раз в месяц ей присылают две свиных головы и воск на свечи. Она всегда покупает их в Шилде, а не в городе. За свинину она платит на целый год вперед, сразу двадцать четыре фунта.

— И тебе не страшно?

— Она совсем не страшная.

— Кое-кто с тобой поспорил бы. Припомнив отцовские слова, Кэтрин возразила:

— Кое-кто скажет, будто шериф может летать по воздуху, или что раньше был мост, который подмигивал путникам, или железная дорога до самого Лондона. Отец говорит, вдовы Трейдинг не надо бояться.

— Стало быть, не боишься, что она превратит тебя в жабу?

— Она лечит людей, а не заколдовывает.

— Лечит… когда в настроении. Как я слышал, частенько и отсылает прочь больных и тех, кто просит о помощи.

— Если она кому-то помогает, разве это не лучше, чем никому?

— Пожалуй…

Она видела, что Питер поспорил бы, если бы не опасался ее обидеть.

— А отец твой не против, что ты водишься с ведьмой?

— Не против.

— Правда? — заинтересованно переспросил Питер.

— Мой папа, когда был маленьким, наткнулся в снегу на небесный опадыш и сломал руку. Он пошел к вдове Грейлинг, и она вылечила ему руку — привязала к ней угря. И платы не взяла, кроме того опадыша.

— И твой отец до сих пор верит, что угорь может вылечить сломанную руку?

— Он говорит, что поверит во что угодно, если оно работает.

— Неглупый мужик этот Брендан. Он мне по сердцу. Да, кстати…

Питер боком пробрался к другой скамье, по пути помешав варево в одном из горшков. Потом он сгреб охапку ошкуренных деревянных планок и сложил их перед Кэтрин на кусок рогожи.

— Обрезки, — пояснил он, — но дерево хорошее, выдержанное, никогда не покоробится. Мне они ни к чему, а твоему отцу наверняка пригодятся. Скажи ему, у меня есть и еще, только пусть сам заберет.

— У меня нет денег заплатить.

— И не надо. Твой отец мне помогал, когда мне приходилось туго. — Колесник почесал за ухом. — Так что все по справедливости, сдается мне.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Кэтрин, — только мне ведь не донести все это до дому.

— Вместе с двумя свиными головами — конечно не донесешь. А ты загляни ко мне, когда отдашь вдове Грейлинг ее головы.