Человек без аппетита - Майлз Джон Брейер

Майлз Джон Брейер. Человек без аппетита

© Miles J. Breuer M. D., Man Without an Appetite, "Great Science Fiction About Doctors" 1965, (first published "Člověk bez hladu" in Czech in the ''Bratrsky Vestník'', 1916)

После демобилизации из армии по окончании войны я в течение года учился в университетах Вены и Парижа. Затем я вернулся в Чикаго и открыл офис на Западной 26-й улице. Вскоре после этого я принял своего первого посетителя в лице прекрасной жены и недавней невесты моего старого приятеля, доктора Вольни. Я тепло поприветствовал ее, поскольку не видел ни ее, ни ее мужа в течение многих месяцев. Она казалась встревоженной и, не теряя времени, перешла к делу

– Доктор, – сказала она, – я бы хотела, чтобы вы дали мне совет как врач и как друг. Я боюсь, что мой муж чем-то болен.

– И на что он жалуется? – спросил я.

– Он утверждает, что никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас, и выглядит именно так, и все же я уверена, что он ничего не ест. Он всегда перемешивает все на своей тарелке и некоторое время ковыряется в ней, но когда я уношу тарелку, то вижу, что на ней осталось столько же, сколько было раньше. Когда я спрашиваю его, в чем дело, он говорит, что всё в порядке, и делает вид, что ест, но я знаю, что он ничего не ест.

– Может быть, он ест в другом месте?

Она покачала своей хорошенькой головкой.

– Нет. Он бы рассказал мне об этом. Он не из таких. Он доверяет мне все, кроме своей научной работы, в которой я ничего не понимаю. Сначала, естественно, я подумала, что ему не нравится моя стряпня. Но это глупая мысль; я не несмышлёная шестнадцатилетняя девочка. Я достаточно мудра, чтобы понять ситуацию, если бы это было так; когда я думаю об этом, мой здравый смысл подсказывает мне, что причина в другом. Должна быть какая-то причина, по которой он не ест. Он продолжает оправдываться – что он не голоден; что он поел, а я этого не заметила; что он сидит на диете, чтобы избежать ожирения, но все это звучит слишком неправдоподобно.

Я был вынужден объяснить встревоженной жене, что, прежде чем я смогу помочь ей, мне нужно будет более подробно изучить состояние ее мужа, для чего мне нужно будет встретиться с ним лично.

– Нет, я боюсь, если вы придёте к нему по этому поводу, ему это не понравится. Он настаивает, что с ним все в порядке, и действительно выглядит и ведет себя, как совершенно здоровый. Я только боюсь, как бы это не стало началом какой-нибудь страшной болезни, подкрадывающейся к нему незаметно. Это ведь вполне возможно; он всегда работает над странными вещами, которые перенапрягли бы мозги дюжины обычных людей.

– Что ж, – сказал я, – мне всё же придется навестить его. Это единственный способ докопаться до истины. В любом случае, я давно его не видел, и мне хотелось бы узнать, что он теперь из себя представляет. Я ничего не скажу о том, что вы мне рассказали, но буду внимательно наблюдать за ним.

Она оставила мне открытое приглашение поужинать в их доме в тот день, когда я смогу прийти. Я немного посидел, погрузившись в море воспоминаний о моем необыкновенном друге. Мы были соседями по комнате в колледже, где я досконально узнал его незаурядную личность. С тех пор мы виделись лишь мельком и редко, но я следил за газетными сообщениями о нем во время моих европейских штудий.

То, что такой отшельник, каким я его знал, мог расцвести благодаря такой красивой любовной связи, как у него, было для меня неожиданностью. Он привлек к себе всеобщее внимание благодаря роману, который, как я думал, мог быть показан только на киноэкране; это было последнее, чего я ожидал от такого крота, как Вольни. И все же, после того, как я обдумал и проанализировал это дело, я был вынужден признать, что логически это было именно то, чего можно было от него ожидать. Ибо, если и можно было приписать ему какую-то характерную черту, так это то, что он неизменно достигал цели, к которой стремился. Во всем он придерживался строго научного подхода. Он четко определял, чего именно хочет, изучал все, что можно было об этом узнать, исследовал все возможные способы достижения этой цели, выбирал из них наилучший и затем принимался за дело, используя все свои знания и силы. Я не сомневаюсь, что его методика в этом сердечном деле могла быть поставлена в один ряд с остальными его научными достижениями, судя по эффективности, с которой он ее выполнил.

Я могу опустить повторение подробностей; мои читатели, если они живут на Среднем Западе, читали обо всем этом в газетах, являвшихся моим единственным источником информации. Впервые они появились в печати, когда к делу подключился Уинслоу, и тогда же были опубликованы различные материалы, связанные с этой ситуацией, в том числе описание удивительных умственных способностей доктора Вольни и его любви к симпатичной учительнице средней школы Харрисона – а она действительно была красавицей, как я знал по давнему знакомству с ней. Опубликованные фотографии не отдавали ей должного, поскольку ее очарование заключалось не только в красивом лице, но и в манерах, осанке и речи – вещах, которые камера не может передать. Эта маленькая любовная интрижка была похожа на любую другую, пока однажды воскресным днем мисс Холли на пикнике в Риверсайде не познакомилась с Уинслоу, сыном президента пароходной корпорации Уинслоу. Газеты точно описали его как типичного никчемного сына занятого богатого отца; он пил и играл в азартные игры, общался с распутными женщинами и подорвал свое здоровье неизлечимыми болезнями. Большая часть этого стала известна позже; с самого начала этот культурный, хорошо одетый, красивый, воспитанный молодой человек произвел на молодую леди приятное и благопристойное впечатление. Те, кто не знал его досконально, считали его тем, на что, казалось, указывал его внешний вид: совершенным продуктом современной цивилизации. Когда впервые показалось, что он вот-вот завоюет расположение мисс Холли, лишь немногие циники упомянули о том факте, что доллары отца значат для сердца девушки больше, чем величайший ум, порождённый нашим веком. Однако Вольни не нуждался в жалости. Он понял, что пришло время