В погоне за вечностью - Андрей Леонидович Зорин

Андрей Зорин

В погоне за вечностью

Место встречи представляло собой небольшой камерный зал. Стены, отделанные деревянными панелями и украшенные старинными гобеленами. Картины в тяжёлых деревянных рамах, с которых смотрят мужчины в рыцарских доспехах и дамы в соболях. Мебель — под стать помещению. Массивный каменный стол, занимающий добрую часть пространства, и три пустых кресла, ожидающие скорого прихода хозяев. Слуга вошёл в зал, быстро пробежался взглядом по помещению и удовлетворенно кивнул. Если не знать, что за окном конец третьего тысячелетия, то вполне можно вообразить себя веке примерно в девятнадцатом или двадцатом. На всякий случай он подошёл к окну и ещё плотнее занавесил и без того не пропускающие ни единого лучика света тяжёлые портьеры, абсолютно отгородив зал от окружающего мира.

Они собирались здесь вот уже седьмое столетие подряд, раз в год. Основатели корпорации «Вечность».

Первым, как всегда, появился Гюнтер Штольц. Молодой человек, при взгляде на которого нельзя было дать ему больше тридцати лет. Спортивный, подтянутый. Только глаза и несколько дёрганные движения при ходьбе могли хоть как-то намекнуть на его возраст. Гюнтер, хозяин первого принципа вечности, сел в кресло и прикрыл глаза. Он знал до последнего момента всё, что произойдёт дальше. О чём они будут говорить и чем всё кончится, но ему всё равно доставляли удовольствие эти редкие встречи. Разменяв седьмое столетие, тебе становится всё сложнее получать удовольствие.

Сев в кресло, он кивнул слуге. Тот, зная привычки хозяина, притушил яркий свет и поднёс бутылку вина сидящему в полумраке Гюнтеру.

— Разожги камин! — приказал Штольц слуге. — Иван предупредил, когда будет?

— Нет, господин, вы же знаете, механисты не очень любят лишние контакты с людьми, — покачал головой слуга.

Гюнтер поморщился. Вопрос был риторическим. Иван Кромов, механист и хозяин второго принципа вечности, всегда появлялся позже, давая возможность Гюнтеру удовлетворить свои человеческие слабости.

— Включи запись! — Штольц отпил из бокала и повернулся к экрану, на котором появилось древнее, плоское, знакомое ему до последней секунды видео. Он смотрел на изображение сквозь полуприкрытые веки и вспоминал…

∞

Лето двадцать пятого года выдалось жарким, и Гюнтер с друзьями полетел на летние каникулы в Испанию. У родителей Марики был небольшой дом в Кедакесе, где они и решили провести лето. Они валялись на пляже, пили вино, вечером ходили по городу и бездельничали. Им было хорошо.

— Будешь ещё вина? — Марика стояла над ним, закрывая солнце.

— Конечно, — улыбнулся парень в ответ, оглядывая и так от природы смуглую, а на жарком испанском солнце — загоревшую дочерна девушку. На Марике был купальник, состоящий из одних верёвочек и совершенно не оставляющий простора воображению. «Мы учимся в университете два года, и почему я только сейчас увидел, какая она красавица?» — подумал Штольц.

— Конечно, буду, — повторил он. — Из твоих рук — хоть яд, — он сел на шезлонг и протянул руку к бокалу.

— Хватит расслабляться! — Иван Кромов, как всегда, появился не вовремя и неожиданно. — Я нашёл нам интересное занятие на вечер! — Кромов плюхнулся на шезлонг к Штольцу и, бесцеремонно забрав у него из рук бокал с вином, выпил его в пару больших глотков. — Ммм, холодненькое!.. — промычал он. — Марика, налей ещё!

Гюнтер хотел было возмутиться бесцеремонности «Русского медведя», как он иногда про себя называл Ивана, но, вспомнив, что именно его отец оплатил их перелёт и отдых, промолчал.

— Что ты нашёл, Ваня? Только не говори, что какой-нибудь очередной музей Дали. Здесь, по-моему, и так каждый камень посвящён ему, — капризно произнесла Марика, протягивая Ивану новый бокал с вином.

— Нет, — Иван широко улыбнулся. — Мы же — будущие учёные, так? Вот ты, Гюнтер, например, — биолог, верно?

— А то ты не знаешь, — поморщился Штольц. — Мы вместе учимся, вообще-то.

— А я, например, — нейрофизиолог и физик, если вдруг ты забыл, — Марика встала с шезлонга и, сделав серьёзное лицо, посмотрела на ребят. — Будущий профессор мисс Марика Рамирес, к вашим услугам, господа! — она изобразила нечто вроде книксена.

— Я думаю, к тому времени, когда ты станешь профессором, ты уже будешь Марикой Штольц, — рассмеялся Кромов, бросив взгляд на покрасневшего Гюнтера. — Так вот, оказывается, в этом захолустье выступает доктор Ветрова!

— Нестраза Ветрова? — уточнил Гюнтер. — Та самая?

Иван кивнул.

— Я думала, она давно умерла… — протянула Марика. — Это же она рассказывала про бессмертие и принципы вечности?

— Ну а я о чём?! — Иван встал. — Я купил нам три билета на её выступление сегодня. Собираемся!

∞

Подошедший слуга мягко тронул за плечо Гюнтера:

— Господин Кромов прибыл.

Штольц неохотно открыл глаза, возвращаясь в реальность. На экране сменялись старые фотографии смеющихся и улыбающихся людей, двух парней и девушки. В комнату въехал сервисный робот и поставил на второй пустующий стул небольшой, около десяти сантиметров в высоту, чёрный куб. Фотографии на экране исчезли, их сменило изображение мужчины, сидящего на таком же кресле в идентичном кабинете.

— Здравствуй, Гюнтер! — произнёс мужчина с экрана. — Прости, я, видимо, появился немного раньше, чем нужно было, ты ещё не досмотрел записи…

— Ничего, Иван, — Штольц кивнул в сторону кубика в кресле. — То, что ты решил посетить меня лично, с лихвой покрывает это. Ведь, если задуматься, я уже и забыл, когда мы так собирались? Не по видео, или …как там сейчас это называют?.. А — вот так, практически — лицом к лицу.

— Дополненное присутствие, — усмехнулся Кромов, — так это сейчас называется. Очень, кстати, хорошая штука. Если бы ты не боялся так, поставив себе в голову нейрошунт, давно уже смог бы даже обнять старого друга, — Кромов встал с кресла и подошёл к тому месту, где в реальности сидел Гюнтер. — Поверь, иллюзия — стопроцентная.

Штольц поморщился:

— Иван, ты же знаешь. Хоть тело моё семьсот лет, как не стареет, мозг — уже не вытягивает. Мои специалисты предполагают, что через пару тысячелетий я буду отлично выглядящим тридцатилетним парнем с тяжёлой старческой деменцией.

— По моим расчётам — гораздо раньше, Гюнтер, — вздохнул Иван, возвращаясь в кресло. — Все эти чёртовы принципы вечности сыграли