Роже Мандершайд - Рай земной (Описание одного видения)

Мандершайд Роже

Рай земной

(Описание одного видения)

Дом был белый. Белый, а вокруг зелень. Белоснежный, а вокруг зелень травы. Гараж был не на одну, а на две машины. Плавательный бассейн был овальной формы. В больших окнах дома отражался равнинный ландшафт. Газон был подстрижен. За домом стояло единственное дерево. Это был красный бук.

Перед фасадом дома был натянут веселый, в красную и белую полоску, тент. Под тентом стояло шесть лазурно-голубых стульев. Дверь гаража была открыта. Внутри висели разные садовые инструменты: свернутый шланг из зеленого пластика, лопата на красном черенке, грабли. Перед гаражом стояла, поблескивая на солнце, большая, черная как уголь легковая машина. Под машиной кто-то лежал: из-под нее торчали ноги в черных полуботинках.

На расстеленном в траве перед домом клетчатом шерстяном одеяле лежала блондинка в расцвете лет. На ней не было ничего, кроме темных очков от солнца и огненно-красного бикини. Рядом с ее правой рукой лежал раскрытый иллюстрированный журнал, порывы ветра, налетая, переворачивали страницы. В бассейне плавал ребенок.

Войдя в лифт и поднявшись вдоль стены высокой башни, можно было увидеть последнего поэта человечества. Он сидел в огромном стеклянном стакане, окаменевший, застигнутый в момент творчества, правая рука с пером замерла в воздухе, огромные глаза широко открыты, на столе перед ним — исписанный лист бумаги. Разобрать снаружи, что на нем написано, было невозможно, как ни старались некоторые, прибегая даже к помощи театральных биноклей, подзорных труб, увеличительных стекол, тройных очков. Из застывшего рта рвался беззвучный крик. На правой руке поэта не хватало одного сустава указательного пальца, на левой — сустава безымянного пальца, на правой ноге отсутствовал средний палец, отсутствовала также левая нога. До того как стать памятником, он был политическим поэтом, ни к какой партии не принадлежал, но уже несколько раз побывал в тюрьме, испытал и другие, меньшие неприятности. Все это, однако, было много лет назад, когда крупнейшие города мира задохнулись от выделяемых ими же самими ядовитых газов и больше половины населения Земли умерло от голода. С тех пор, как общество достигло высшей точки в своем демократическом развитии, потребность в поэзии у людей исчезла: ведь ни болезней, ни душевных конфликтов больше не было.

С вершины башни из слоновой кости, где пребывал теперь последний поэт человечества, видны были на зеленом ландшафте все дома поселка, концентрическими кругами расположившиеся вокруг Концерна. За последним кругом виднелись пологие холмы, деревья, кустарник.

Блондинка в расцвете лет, лежавшая на спине на клетчатом шерстяном одеяле в огненно-красном бикини и в темных очках от солнца, согнула ноги, и теперь ее круглые поднятые колени сияли на солнце. Казалось, она спит или о чем-то грезит. Ее кожа была темно-коричневой, почти черной. Рядом с левой рукой лежал открытый тюбик крема для кожи, ногти на руках были очень длинные, овальные и покрыты красным лаком. Особенно ярко блестели светлые волосы, ореолом окружавшие продолговатую голову женщины. Нежные губы были подкрашены розовой помадой. Слева от головы стояли открытый термос, бутылка апельсинового сока, бутылка лимонного сока, а также бутылка с ключевой водой. Рядом с термосом, пестро разрисованным веселыми маргаритками, лежала стопка иллюстрированных журналов. На обложке верхнего был изображен белый дом среди зелени, а также овальный плавательный бассейн. Перед домом на обложке журнала лежала на клетчатом шерстяном одеяле, расстеленном на траве, блондинка в расцвете лет, круглые поднятые колени ее сияли на солнце. В бассейне на обложке журнала плавал ребенок. Рядом с ребенком плавала огромная рыба из черного пластика. Рядом с огромной рыбой из черного пластика плавала еще рыба из черного пластика, не менее огромная, но из пасти этой рыбы фонтаном била вода.

Организаций для борьбы за что бы то ни было, таких, как, например, профсоюзы, больше не возникало. Много лет назад они самораспустились, достигнув всех целей, которые перед собой ставили. Руководители профсоюзов вошли тогда же в руководство Концерна. Руководство это оставалось невидимым. Заседало оно, должно быть, где-то в облаках. Вначале по его поводу циркулировали самые странные слухи: поскольку, говорили люди, Концерн божествен, хозяева его, очевидно, боги. И действительно, приходилось запрокидывать голову, когда ты, стоя на земле, хотел посмотреть на крышу Концерна. И даже тогда увидеть ее можно было лишь при ясной погоде. Производство непрерывно росло, заказы были расписаны на десятилетия вперед. Рабочие, должны были только наблюдать за очень сложными машинами, больше не нужно было ничего делать. После получаса работы тебя подменяли на час двое других, они тоже работали каждый по полчаса. Рабочие давно уже назывались служащими. На производство они являлись в своих лучших костюмах. Техника безопасности стала идеальной: за пятьдесят лет не было ни одного несчастного случая. Детям, как правило, переходили рабочие места их родителей. Родители уходили на пенсию уже в сорок лет. Продолжительность рабочей недели равнялась трем дням. Зарабатывали хорошо. Все зарабатывали одинаково. Поскольку каждый и каждая выполняли одну и ту же работу, отпала необходимость в деньгах. Концерн вознаграждал за труд бесплатным предоставлением еды, питья, одежды и газет, доступом к мировой библиотеке и тому подобное. Школ больше не было, ребенок обучался на рабочем месте отца, смотрел через его плечо и сразу знакомился с тайнами цифр и чисел.

Под машиной кто-то лежал. Были видны ноги в черных полуботинках. Были видны белые носки. Человек лежал на спине, под ним была подстилка из пористой резины. Рядом с правой рукой, высовывавшейся из-под левой стороны машины, лежал гаечный ключ. Похоже было, что человек, ремонтируя машину, уснул. Рядом с гаечным ключом лежали на дощечке две гайки, лоскут черной кожи и две маленькие пружинки, а также надкусанное яблоко. Рядом с надкусанным яблоком лежал на квадратике, белого пластика бутерброд с ветчиной, с его краев медленно стекали капельки растаявшего масла. На голубых джинсах были два пятнышка от смазки. Дверца машины была открыта. Внутри кабина была обита красной кожей. Радио работало. Приглушенный голос диктора объяснял, как нужно ремонтировать машину: "Работают в положении на спине не дольше пяти минут". Передача называлась "Хобби-хобби". Она была очень популярна. Капот машины был высоко поднят. К воронке для бензина спускались два красных и один синий шланг. Рядом, свернувшись в шляпе прошлого столетия, спала упитанная серая кошка.

На лицах всех была написана полная удовлетворенность. Даже от права на голосование, всеобщее и равное, давно уже отказались. В последний референдум все, включая детей (правомочными теперь люди считались с момента своего рождения), единогласно одобрили план на все времена. На Земле воцарился мир.

Ландшафт был прекрасен. Деревья, правда, были искусственные, но функционировали как живые. Трава была коротко подстрижена. Собственно, она не росла, поэтому подстригать ее нужды не возникало. За каждым домом высилась имитация красного бука. Небо было синее, как вода. Вода была синяя, как небо. Рядом с одним домом стоял другой, такой же белый. И было их очень много. Каждый ряд домов шел по кругу, круги уменьшались к центру В самой середине стоял Концерн. Он объединял всех. Концерн был огромный. В пасмурную погоду его раздвижной стеклянный купол не был виден.

Все книги мира были собраны в одном хранилище. Надень наушники, нажми кнопку и, не выходя из дому, слушай не только любую книгу на свете, любой эпохи, на любую тему и из любой области знания, но и любую, какая вообще мыслима: компьютеры написали их все, использовали все стили, все комбинаторные возможности языка и человеческой фантазии.

Не появлялись больше и новые телевизионные фильмы: все, какие возможно, были созданы и хранились в фильмотеке. Так же обстояло дело и с музыкой. Была создана библиотека. Библиотека обеспечивала невиданно легкий доступ ко всем книгам. Пользовались ею, однако, очень немногие.

В бассейне плавал ребенок. Вода была ярко-синяя, ее температура оставалась всегда одинаковой. Благодаря тому, что воду в бассейне все время меняли, она была кристально прозрачная, и благодаря тому, что она была кристально прозрачная, можно было видеть выложенное белыми плитками дно. Рядом с ребенком плавала огромная рыба из черного пластика. Рядом с огромной рыбой из черного пластика плавала не менее огромная рыба из не менее черного пластика, но из открытой пасти этой рыбы фонтаном била вода. Рядом с этой рыбой плавал детский надувной матрас в синюю и красную полоску. На детском надувном матрасе в синюю и красную полоску лежал лиловый пластиковый пингвин. Рядом с лиловым пластиковым пингвином на детском надувном матрасе в синюю и красную полоску лежал пестрый мяч для водного поло. Рядом с пестрым мячом для водного поло лежали два красных резиновых мяча поменьше. На ребенке были очки для подводного плаванья, из середины их, между стекол, торчало подобие клюва, крючком загнутого на конце. В правой руке ребенок держал детское ружье для подводной охоты. Из этого ружья для подводной охоты ребенок выпускал гарпун за гарпуном в темно-зеленую массу с множеством щупалец - надувного подвижного спрута, который медленно ползал по белому дну, то и дело меняя направление. В этом плавательном бассейне были один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять надувных спрутов, сделанных из резины. Все разного цвета, они ползали по белому дну, то и дело меняя направление. Во многих местах на дне видны были также великолепные имитации водорослей. Тонкие травянистые, а рядом плосколистые. Светило солнце, и его отражения разбегались кругами в мягко волнуемой движениями ребенка воде.