Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия
- Как думаешь, надолго тебя туда?
- Не знаю, Жан, но, думаю, пока Брэниган не облажается по-крупному. Ты уже познакомился с этим типом?
- Имел честь, - фыркнув, закатывается смехом Веньяр, - редкий чурбан. Как он в разведку попал?
- Маккартен привел, перевел из какого-то штаба, - я вдруг понимаю простейшую вещь, - наш враг перевербовал всех толковых офицеров, а оставил таких, как Брэниган.
- Ага, - подхватывает Жан, - потому что с такими командирами никакие враги не нужны. Они сами выдумают противника и как угробить личный состав.
Невеселые шутки мы запиваем безалкогольным пивом, завтра рано утром нужно быть в Генштабе, чтобы забрать пакет документов. Вечером меня ждут на старых Балканах, а я хотел до отъезда еще повидаться с профессором Ольсеном.
Профессор уже два месяца находится под домашним арестом и пристальным вниманием собственной безопасности. К нему никого не пускают, но я упросил Рагварна устроить нам свидание.
Жан вытаскивает сигарету, бросает пачку на середину стола. Молоденькая официантка приносит хрустальную пепельницу и с любопытством таращится на нас.
- А ты чего не куришь? – вдруг спрашивает Веньяр. – На тебя не похоже.
Черт, чуть не спалился! Сколько раз тебе говорил, братишка, бросай курить!
- Здоровье берегу, - лихорадочно выдумываю не слишком убедительную отговорку, - врачи в госпитале советовали бросить, ты же слышал доктора Джона?
- А, ну да, - соглашается Жан и прячет пачку во внутренний карман, - это ты молодец, Дан. Надо думать о здоровье, у тебя вон, семья теперь…
Жану придется встречать моих, когда они вернутся в Ориму. РУ обещает выделить шаттл с охраной на будущей неделе, но я в это время буду уже далеко от дома. Хорошо, что Веньяр согласился, как и раньше, снимать комнату в нашем доме. Так мне спокойнее за Вики и детей.
Мы еще немного поговорили о том, о сем, вспомнили спокойные времена после Нарланда, но пришло время для серьезного разговора. Я специально позвал Жано в случайное кафе – в Генштабе доверять нельзя никому, кроме командора, а дом, вполне вероятно, тоже напичкан камерами и жучками. Зато здесь, в полутемном баре, где громко играет музыка, можно говорить спокойно.
- Ты спрашивал, что было на военном совете. Я рассказал тебе не все. Это моя догадка, но я совершенно уверен, что дело так и обстоит, и Милтон со мной согласен.
- Милтон? – брезгливо морщится Веньяр. – Говнюк, подставивший наших ребят?
- Да, он. Слушай, Жано, прежде чем я расскажу… В общем, можешь трепать обо мне, что хочешь: о Лине, о гранате, о дружбе с Зэйро… Но вот это должно остаться между нами.
- Обижаешь, - Веньяр демонстративно откинулся на стуле и сложил руки на груди, - я не идиот, Райт, и не трепло какое-нибудь. А если говорил о тебе, то исключительно из уважения, чтобы солдатня знала своих героев. Ясно тебе, друже?
- Ладно, не ворчи. Я предупредил.
- Да понял уже, понял.
- Дело вот в чем. Лефтхэнд не вербует наших офицеров, Жан. Я много думал о том, что террористы могли предложить нашим, на какой крючок посадить. В общем, они не предатели.
- Как так?
- У лефтхэнда есть какой-то умелец, а может, и не один, который при помощи гипноза вкладывает в подсознание нужную врагам программу.
- Какую программу? – Веньяр бледнеет и оседает на спинку стула, потрясенный моими словами.
- Любую, - говорю я, - тебя могут остановить в улице, попросить закурить и заставить взорвать Генштаб.
- Ты уверен?!
- Не до конца, хотя… то, что я видел. Да, дружище, я уверен!
- Можно ее нейтрализовать? – взволнованно спрашивает Жан.
- Не знаю, - признаюсь я, - поэтому мне и нужно поговорить с профессором. Может, ему известно, что это за дрянь и как с ней бороться.
Жан смотрит на меня погасшим взглядом, совершенно не похожий на себя обычного.
- Ты убил меня, Дан. Без ножа зарезал, черт тебя! – в сердцах комкает в руке жестяную банку. – Что делать-то теперь? От каждой тени шарахаться?
- Мы с тобой можем не бояться этого гипнотизера.
- Да? А другие что же? А если они запрограммируют командора? Или этого придурка Брэнигана? Он меня вызовет на ковер и хлопнет, а потом саморазрушится, а?
У меня нет ответов на его прямые и чертовски актуальные вопросы.
- Не знаю, Жан, я просто должен был тебя предупредить.
- Спасибо, - обреченно отзывается он, - знаешь, что я думаю, Райт?
- Что?
- Мы проигрываем по всем фронтам. У этих гадов есть суморфы, этот их гипноз, штука с радиацией…
- И целый мир тварей-людоедов, - добавляю я последний мазок к мрачной картине мира, нарисованной Веньяром.
- Тьфу, зараза! Про них-то я и забыл! В общем, крышка нам, друг мой!
- Ты погоди с жизнью прощаться, - я не идиот в розовых очках, и понимаю, что если воевать с лефтхэндом по их правилам, долго мы не протянем, - у меня есть мысли. Но нужно время и ресурсы, так что продержись здесь, ладно?
- Куда я денусь?
- Не конфликтуй с Брэниганом и приглядывай за нашими «расстрелянными» парнями.
- Мог бы не напоминать. У меня за них, - Жан стукнул себя кулаком в грудь, - душа болит. Как подумаю, что их подставили, Милтону этому шею свернуть хочется. Как куренку, ей-богу! Он и смахивает на курёнка ощипанного, скажи?
Вот теперь Веньяр похож сам на себя. Отпустило беднягу. Я смеюсь над его сравнением.
- Ты теперь полковник, Жано, глава целого отдела разведуправления. Нельзя тебе сравнивать советника Его Величества с ощипанным курёнком. Хотя да, похож, гад!
Мы ржем от души, чувствуя, что тревога не то чтобы уходит, но на время отступает. Мы живы, на свободе и даже при новеньких звездах, а значит, еще повоюем. Да, братишка? Ничего из сделанного тобой не будет напрасным!
Профессор Ольсен обитает в городской квартире под пристальным наблюдением «Зеты». Дверь мне открывает светловолосая женщина лет сорока в домашней футболке и брюках - Лаура, дочь профессора, и его первая помощница в исследованиях. У нее озабоченное лицо и настороженный взгляд, который сразу оживает, когда она узнает меня.
- Ты? – она отступает на шаг и мотает головой, будто отгоняет морок.
- Я не Корд, - отвечаю я, - он мой старший брат. Меня зовут Дан Райт, - протягиваю руку, и Лаура несильно сжимает мою ладонь.
- Я войду? У меня есть разрешение от командора.
- Естественно, иначе тебя не пропустила бы охрана. Корд рассказывал о тебе, - она закрывает дверь, - но откуда ты знаешь о нас?
- От Бэтти Гарден, - ответ я продумал заранее. Лаура может сколько угодно сомневаться в моих словах, но проверить их уже не сможет.
Она, кажется, и не сомневается.
- Бедняжка Бэт! Проходи, Дан, папа у себя.
Профессора я застаю в его кабинете за чтением книги. Компьютера и телефона у него нет, особый отдел не оставил отцу и дочери никаких средств связи с внешним миром. Они заперты уже два месяца.
- Здравствуйте, сэр.
Ольсен вскакивает мне навстречу. Ни слова не говоря подходит и обнимает меня, прижимаясь лицом к груди.
- Вы живы! Мне не хотели говорить, сказали, вас ранили в голову, я боялся, что все безнадежно.
- Ну, не совсем безнадежно, - утешаю я пожилого ученого, - можем мы поговорить?
Профессор отстраняется и указывает на свой кабинет, просторный и полутемный:
- Видите, у меня нет никаких дел, - усмехается он, - если только очередной дознаватель не потащит на допрос, я совершенно свободен. Садитесь,…
- Дан, - подсказываю я, немного боясь за свое инкогнито. В процессе эксперимента на Z:17 мы с Ольсеном общались довольно тесно, много беседовали, он исследовал мои энцефалограммы, отрабатывал на мне свою технику гипноза.
Мы устраиваемся в креслах.
- Спрашивайте, - позволяет Ольсен, но тут же сам задает вопрос, - давно вы узнали о своих способностях?
- Вы имеете в виду то, что на меня не действует гипноз морфоидов? Давно, еще тогда, когда мы с братом встретились с ними на летающем госпитале.
