Недури (СИ) - Елизавета Шугич
Машка нахмурилась, стараясь расслышать и не издать очередной вопль от боли.
— Прототипа? — слабо переспросила она.
Старшая усмехнулась.
— Так, ты не знала? Твоему Эдику досталась только тушка твоего суженного, а душа перешла в его друга, Александра Лурозного.
Мария округлила глаза:
— Я в сотый раз повторяю, люди не меняются. Что он в этой жизни изменил, этот Александр? Изменил тебе! А не мир!
Маня неожиданно расплылась в счастливой улыбке, бледнея всё больше.
— Пусть и не меняются, но рождаются новые. Не обязательно злиться на весь свет из — за одного человека, лучше поблагодарить за нового. За новую попытку сделать ещё один верный шаг. Заново попробовать… — Она прервалась, боль пронизала с каждой секундой всё больше.
— Наивная девчонка. — Седоволосая закатила глаза — Я дарую тебе новый шанс, но на сей раз, ты будешь беспрекословно меня слушать. — она потянулась к ране преемницы. Та попыталась отодвинуться, ясно давая понять, что отказывается от таких условий.
— Слейся со мной, Морана. Богиня Смерти и зимы. — теряя сознание, умоляла Маша — Это твой шанс на новое начало.
Женщина нахмурилась и сцепила руки на груди. Заметив, как девушка прерывисто кашляет кровью, богиня надула губы.
— Побери тебя человек! — выкрикнула женщина и рывком дотронулась до леденеющего лба Мары.
Терем осветила яркая вспышка.
Предисловие Второе
И вдобавок ко всему, единственным местом, куда я хотел оформлять своё присутствие в последнее время, стал призрачный парк, расположившийся на окраине города «Y».
Сам парк не был выделяющимся. Более того, городские власти и вовсе, кажется, забыли про этот тихий островок с мёртвыми душами, оставляя лишнее место для раздолья подростков и алкашей. Нередко, я встречал новых призраков при входе, и приглашая их внутрь, давал надежду на «отпущение» грехов и успокоение.
Пару раз я звал и свою компанию прогуляться по пустующей аллее. Жена Ваньки, кажется, заметила однажды ужасный запах гнили на одной из лавочек, и более, мои сердобольные до чистоты, друзья, в парке не появлялись.
— Чё ты там делаешь вообще? — психовал Вано, открывая переднюю дверь машины.
Я улыбался и пожимал плечами, как же тут расскажешь, что после воскрешения, способность видеть полудохлых артистов, стала моей отрадой, а не проклятием. Ведь упустить узнать у мертвяков про богиню смерти…
Я даже представить себе не мог, что было бы, если бы призраков я не видел. Наверное, сошёл бы с ума и лёг бы в психушку.
Удивительно, кто — то ложится в психушку, потому что, не хочет видеть призраков, а я лёг бы, потому что, именно бы хотел. О, как. Ирония судьбы или с новой жизнью, так сказать.
А почему я видел их их…
Наверное, грань с смертью и жизнью, все дела. Спроси у того, кто в курсе, читатель.
Почему я один Машку помнил?
Ну, тут, я тебе наверняка отвечу. Помнишь момент, когда она мне показала всю свою жизнь? Вот тогда — то и сказала, что шанса забыть у меня не будет, видно, чародейство сработало в обратную сторону от желаний Старшей. Реверсивное колдовство, чес слово. Хотела, чтоб все забыли, а я тут: "Хобана, нюхай бебру".
Почему виню её во всех грехах?
Спроси у того, кто в курсе, читатель. У себя.
Сказать, что я жду в парке Машку, означает привлечь к себе массу вопросов: кто такая? почему?
Не один из моих товарищей ведьму не помнил. Как не помнили и ритуал, и сам вечер, когда Мара (теперь я всё больше называю её так), решилась восстать против своей наставницы. Они упорно твердили, что решили порыбачить на том берегу, чтобы заглушить свою боль от моей утраты. Даже то, как прибирались, они позабыли. Сошлись на том, что сильно ужрались.
Часто меня можно было увидеть сидящим весенним вечером, вместе с сестрой, под старым дряхлым дубом, где первый раз, я увидел, как Мара «прикопала» мою сотню. Каждый раз, я ловил приступы ностальгии, таращась в место, уже заросшее новой травой.
— Ты тут сам не свой. — отрывая взгляд от телефона, будила меня Маринка — Сидишь, пялишься в одну точку, думаешь о чём — то. Дома ты другой.
Я лишь кивал и устремлял взгляд к голубому небу, что красиво освещало пробуждающуюся местность.
Сестрёнка не выдерживала долго сидеть в тишине, и удовлетворив свою потребность «побыть вместе», убегала гулять с друзьями.
— Ты во сколько домой? — отряхивая джинсы, интересовалась она.
— Часов в одиннадцать, не раньше. — разглядывая проявляющиеся облака, отвечал я.
— Скажи маме, что я с тобой. Я к 22:50 буду возле подъезда, хорошо?
Усмехаясь, я кивнул. Сестрёнка, чмокнув меня в щёку, сорвалась с места и рванула прочь.
Дождавшись, пока Маринка скроется, я достал обломок от серпа Мораны и пристально его рассмотрел.
Обычный обломок, чего в нём важного?
— Главное, не вид, сынок. — присаживаясь рядом со мной, напомнил Макар — Главное, свойства.
Кивнув, я поднёс вещицу поближе. На солнце теперь блеснули какие — то символы, напоминающие древнеславянский алфавит.
— Отдай. — донеслось спереди. Поднимаю взгляд.
Передо мной, в чёрной блузке по горло и в синих джинсах на высокой талии, стояла моя седоволосая ведьма. Волосы были аккуратно собраны в тугой пучок, совершенно ей несвойственный. С ушей свисали длиннющие серёжки из декоративных черепов. На груди красиво расположился кулон с косой. Она осматривала меня обиженным взглядом, не решаясь сделать шаг навстречу.
Я подскочил, отряхивая штаны:
— Мара! — вырвалось у меня.
— Машенька! — подхватил Макар.
Я помог деду подняться, и он тут же двинулся в сторону сестры, привлекая на себя отчуждённый взгляд.
— Что за вольности мёртвых? — привычно выгибая бровь, спрашивала подруга — Чего вам? Верните серп, и я, так и быть, дам вам пропуск через «Смородину».
Я удивлённо всматривался в ведьму.
— Не помнишь меня? — тихим голосом, спросил Макар. Со спины мне показалось, что в нём что — то надломилось, потому, как привычное положение «круассана», теперь стало меняться на привычную осанку Мары.
— С чего мне тебя помнить?
Приехали, читатель. Я тебя поздравляю. Моя ведьма чокнулась.
