Елена Усачева - Призраки приходят в дождь
— Но тогда у них будет еще одна история! — Вадя кивнул на крайнюю свечу, под которой сидел.
— Не все ли равно? — прошептала Кристина, шмыгнув носом.
— А как же свечи? — не унимался Вадя и с хрустом открыл бутылочку. Остатки воды в ней были уже подозрительно взбаламучены странной взвесью, но он все равно собрался ее пить — поднес горлышко к губам.
— Да иди ты со своими свечами!
Раздраженная Шишкина накинулась на Вадю. Бутылочка выкатилась у него из рук, разбрызгивая свое скудное содержимое по Вадиной одежде.
— Ну, блин! — взвился Вадя.
— Чего Ханако-то? — как ни в чем ни бывало спросила Шишкина.
— Ну, ты вообще что ли? — возмущался Вадя, горестно глядя на свои залитые штаны и футболку. Шишкина к нему даже головы не повернула.
— Ханако! — как заведенная повторила Гайрайго. И улыбнулась. Анель тихо охнула.
— Это известная легенда о школьном призраке, — взялся за объяснение Каору. — Ханако изнасиловали и убили. А потом спрятали тело в школьном туалете. И теперь она бродит по школам. Если в туалете громко крикнуть ее имя, она появится. Если ты ей понравишься, она будет помогать. А если нет — накинется и убьет.
— И как ей понравиться? — снова вклинился в разговор Вадя. — Каких она предпочитает? Невысоких шатенов? Или долговязых брюнетов?
Санёк пнул раньше, чем Вадя отпрыгнул.
— Эй! Аллё! — завопил Вадя.
Он завертелся, пытаясь разглядеть, оставила ли Санькина подошва на его заду отпечаток. Сердобольная Анель хлопнула его ладошкой по испачканному месту.
— Какого! — заверещал Вадя.
— Ой, держите меня! — захохотала Шишкина.
— Я тебе сейчас такого брюнета сделаю! — пообещал Санёк, показав Вадику кулак.
Японцы сидели притихшие, с тревогой поглядывали на возню гостей.
— А чего она! — обиженно вскрикнул Вадя.
— Слепцов! — утомленно произнесла Алиса. — Такой, как ты, понравится любой девушке. Утихомирься!
— Ну да! Вот так вызовешь, а она из тебя быстренько Черного Альпиниста сделает, — проворчал Вадя.
Анель отшатнулась.
— Слепцов! — звонко крикнула Алиса.
— Идиот, — прошипела Шишкина.
— Тупой, что ли? — кинулся на Вадю Санёк.
Слепцов шустрой змейкой запрыгнул на спинку дивана, резко отклонился назад. Подсвечник за его спиной закачался, плеснул расплавленный воск. Пламя на секунду повисло в воздухе, оторвавшись от фитилька. Серый дымок быстро растаял в темноте.
— Что вы творите?! — Алиса потянулась, чтобы стащить прыгающего по дивану Вадю на пол.
Японцы сидели застывшими статуями. Глаза их были широко распахнуты. Санёк успел мстительно подумать, что сейчас они этих японцев уделают. И без страшилок покажут, кто тут главный. Вон как вылупились, чистые совы.
— А чего? — отбрыкивался Вадя. — Я виноват, что ли? Виноват?
— Завянь!
Санёк скинул Вадю со спинки, придавив Шишкину. Юлиана брезгливо отодвинулась.
— Ну… все? — крикнула Алиса, и вдруг наступила тишина.
Оставшиеся три свечи выхватывали сидящих рядом Илью с Алисой, бледную Анель, Дашу Абрамову, сложившую руки на груди. Она сосредоточенно смотрела на мыски своих туфель, и, словно по мыслительному приказу, эти самые мыски шевелились. Японцы шушукались. На них это представление здорово подействовало.
— Может, вы устали? — приложил к груди руку Каору. — Может быть, время обеда?
— Осталось три свечи! — упрямо поджала губы Алиса. — Доиграем!
— Ну, чего ты? — тихо возразил Илья. — Смотри, мальчишки извелись.
— Извелись? Веселее потом будет в номере сидеть, — отрезала Алиса. — Слепцов! Раз ты такой веселый, напугай нас.
— Хватит нас пугать! — вскочила Даша. — Надоело!
Шишкина дернула ее обратно. Из глаз Абрамовой брызнули слезы.
— Ну… вот… — протянул Илья.
Юлиана лукаво сверкнула глазами и стала что-то шептать Дашке. Та поначалу отстранялась, а потом шмыгнула носом и заинтересованно заморгала.
— Что, все? — смерила своих подопечных презрительным взглядом Алиса. — Кто у нас следующий? И правда, пора закругляться.
— Слепцов следующий! — встрепенулась Шишкина. — А где он?
Вади не было. Санёк успел испугаться — куда это исчез сосед. То все рядом сидел, прыгал, мешал слушать, а то вдруг слева как будто пустота образовалась.
— Его Ханако к себе утащила, — зло прошептала Абрамова.
— Или он пошел водяному привидению жаловаться, — добавила Кристина.
— Не, — Илья зевнул, потягиваясь, — его Черный Альпинист к себе забрал.
— И забросил в парк, где он встретится с Садако, — подхватила Шишкина.
— Если он станет Садако, то интересно, кто будет следующей жертвой, — холодным ледоколом вклинилась в общее веселье Алиса. — У меня есть пара версий.
Девчонки принялись хихикать, поглядывая друг на друга. А потом дружно уставились на Шишкину.
— Да идите вы! — взмахнула рукой Юлиана. — Я в этот парк и не пойду. Нужно больно!
Но ее перебил Илья:
— А пойти тебе придется. Мы завтра в императорский дворец, а послезавтра в музей. Он как раз в этом парке. И я не уверен, что наш милый Каору согласится продержать солнечную погоду на два дня.
— Послезавтра дождь, — подтвердил Каору. — Завтра солнце. Но все равно зонтики возьмите. И бутерброды. А послезавтра только зонтики. Там хорошая столовая.
— Все на встречу с Садако! — торжественно заключил Илья.
От этих разговоров становилось тоскливо. В животе поселилась пустота.
— А давайте уже чего-нибудь поедим, — предложил Санёк.
— Да, действительно! — оживился Илья.
— А где Слепцов? — напомнила Шишкина.
— Не расходитесь! — крикнули из-за ширмы. — Вы хотели от меня страшилку!
Вадя шел к диванам, что-то протягивая на открытой ладони.
Санёк быстро перебрал в памяти вещи, которые видел у соседа. Телефон? Тюбик зубной пасты? Пульт от телевизора? Мыло? Скомканные носки? Что он такое может нести? Чем испугать?
— Вот, у меня часы!
Ах, часы… Сначала вспомнилось, а потом он их увидел. Кругляшок, заключенный в серебряную оправу. Пазы для браслета. Один погнут — никогда этим часам на руках уже не быть. Два бугорка регуляторов. Один большой — часы, минуты, дата. Второй черт знает для чего. Вадя нашел их вчера в урне около ресторана, и приятели весь вечер думали, зачем нужен второй регулятор, что он настраивает.
Словно прочитав его мысли, Вадя повернулся к Саньку.
— Вчера ты все спрашивал, зачем вторая кнопка! Теперь я знаю. Что? Съел?
Он сунул часы Саньку.
Бодрая секундная стрелка. Ленивая минутная. Мертвая часовая. Второе июля.
— Что? — буркнул Санёк, отодвигаясь. — Я тебе говорил, брось часы, может, они какие заразные. Вон, у тебя уже явные признаки бешенства.
— Ага! — радостно взвизгнул Вадя. — Это у вас сейчас бешенство будет. Потому что, смотрите!
Вадя побежал вдоль сидящих, каждому под нос подсовывая кругляшок.
— Смотрите, — азартно кричал он. — Стрелку видите? Видите?
Японцы не стали ждать, когда до них доберутся, они сами встали и с легким поклоном посмотрели в раскрытую ладонь. Каору с уважением — еще бы, техника, — Гайрайго с растерянной улыбкой, а Хироси с явным испугом. Он даже отшатнулся сразу после того, как бросил быстрый взгляд на Вадину находку, и коротко что-то произнес.
— Он спрашивает: «Откуда у вас часы»? — перевел Каору.
— Где взяли, там больше нет, — ответил Вадя, довольный реакцией зрителей. И как заправский фокусник стал поддергивать вверх рукава рубашки. — Так вот зачем эта вторая кнопка.
Осторожно, словно это был заводной механизм у бомбы, двумя пальцами он вытянул регулятор. Осторожно положил часы обратно на ладонь.
— Вот! — торжественно сообщил Вадя и снова понес часы по кругу.
Ничего в них не изменилось. Они все так же были круглы, оправа все так же была серебриста. Одно ушко для браслета погнуто. Три стрелки — быстрая, ленивая и мертвая. Санёк слегка наклонил голову, прислушиваясь — тикают. Может, не так громко, как у них в номере, но вполне себе живой организм. Японцы не вставали: сидели и ждали, что будет. Осторожными стали.
— Не увидели, да? — радовался Вадя. — Слепые! Вы видите, куда стрелка идет!
Тут уже с дивана сорвались все. Даже Илья протиснулся через острые девчачьи локти.
Секундная стрелка и правда резво бежала, но в обратную сторону. Покинув «двенадцать», она стала заваливаться назад, прошуршала мимо «одиннадцати», сбила «десять», оставила над собой «девять», мазнула «восемь» и «семь», качнулась над «шестью» и побрела в горку.
— Долго будешь так стоять? — услышал над собой Санёк.
Оказывается, все разошлись, а он все топтался на месте, изучая маршрут стрелки.
— Ничего особенного! — крикнула Шишкина, обиженная, что всеобщее внимание снова ее покинуло. — Где же история?
