Елена Усачева - Призраки приходят в дождь
— А что бы она сделала, если бы та девчонка в номере осталась? — прошептала Кристина, с испугом глядя на Анель. Казашка вдруг мелко закивала и сдвинулась на самый краешек дивана, вся превратившись в слух. В кармане у нее что-то легонько звякнуло, железно поскреблось друг о друга.
— Говорили, что она дожидается, когда жертва войдет в ванную, и топит ее.
— А если не заходить в ванную? — не унималась Кристина.
— Ну да, — фыркнул Санёк. — Если у человека запор и он дал обет пять дней не мыться?
Шишкина возмущенно заерзала и показала кулак. Санёк в ее сторону даже не посмотрел. Вот еще, будет он на всякое отвлекаться.
— А как ту девочку звали? — внезапно задал вопрос Илья. — Ну, у которой в номере кран тек?
— Катя… — легко ответила Алиса. — Катя Павлова.
— А… — согласился Илья. — Помню.
Шишкина закивала. Санёк такой девчонки не знал, хоть и два года занимался в «Ласточках». Может, до него такая была?
Громко заговорил Хироси. Про него все как будто забыли. Но тут он вскочил. Глаза огромные, рот перекошен.
— Откуда вы знаете? — не так громко и не столь эмоционально перевел Каору.
— Знаю.
Алиса погасила свечу и, победно топая каблучками, пошла кругом дивана. И снова Саньку показалось, что в холле слишком темно. Одинокие огоньки, черные погасшие свечи… Ночь, что ли, наступила?
— Я слышал об этом! — произнес Хироси в переводе Каору и испуганно завертел головой. Словно сзади уже услышал зловещее топанье. Переводивший его Каору сидел с каменным лицом. — Так вот где это произошло! О том убийстве много писали. Оно прославило район Таито. Водяной призрак все еще убивает девушек? Столько времени прошло, а он все мстит. Есть верное заклинание против него. Надо зажмуриться, закрыть лицо руками и сказать: «Меня здесь нет!»
Проговорив все это, он сел, схватил Гайрайго за руку, что-то быстро ей сказал. Она отрицательно мотнула головой.
— Что это они? — удивился Илья.
— Хотят уйти, — перевел Каору. Он был бледен, в голосе появилось напряжение.
— С чего вдруг?
— Да боятся они, — протянул Санёк.
— Игра еще не закончилась, — с улыбкой заметила Алиса, по второму разу начав инспектировать свои ногти. — Не все свечи потушены.
Вадя то открывал, то закрывал рот, как будто собирался что-то сказать. Несчастная пластиковая бутылка скрипела в его ладонях.
— А давайте не будем доигрывать? — жалобно попросила Анель.
— Да! — поддержала ее соседка по номеру, Кристинка. — Пойдемте куда-нибудь. В парк! Хорошая идея! Мы вчера в нем были, а в музей не зашли. В музее можно от дождя спрятаться…
Каору не успел доперевести последние реплики, когда Хироси громко засмеялся. Он хохотал, запрокидываясь назад, звонко хлопая себя по коленям.
— Без шутки ни минутки, — прокомментировал странную веселость японца Санёк.
Хироси коротко крикнул и снова повалился на спину от хохота.
Анель в панике сунула ладонь в рот.
Гайрайго и Каору с недоумением уставились на приятеля. Хироси смеялся, падая на диван, болтал в воздухе ногами.
— Он сказал, что это все розыгрыш, — голосом беспристрастного робота сообщил Каору.
— Так и знал, что они врут, — процедил Санёк, чувствуя, как его медленно отпускает внезапно вцепившаяся в горло тревога. Вид радующегося японца встревожил. С чего вдруг японцу радоваться, если только он не совершил какой гадости.
— Да? — удивился Илья. — А я поверил.
— Это обман? — обрадовалась Шишкина.
— Ну… не знаю, не знаю… — решила растянуть удовольствие от победы Алиса.
Хироси гоготал, рухнув на бок. Гайрайго сидела, потупив глаза. Каору бледно улыбался.
— Так вы все выдумали! — наконец-то поняла Анель. — Ничего нет! Ой, а я так перепугалась! У нас в номере кран как раз капает.
— Вентиль надо нормально заворачивать, — проворчала Алиса и стала нервно вычищать несуществующую грязь из-под ногтей.
Развеселившиеся было девчонки снова испуганно притихли. Алиса не выдержала:
— Что вы на меня уставились? Мы играем, чтобы напугать друг друга, или собрались здесь сказки рассказывать?
— Все отлично! — Вадя гоготнул, резко свернул крышечку на бутылке и сделал скупой глоток.
Анель взволнованно глянула на девчонок и попыталась исправиться:
— Ой, а давайте я вам свою историю расскажу? Казахскую. Я ее от деда Алексея слышала.
Она сунула руку в карман. Что-то у нее там заскреблось. И Санёк понял, откуда шел этот странный звук, словно железочки перекатывали. На ладони Анель держала два медных шарика, они покачивались и, задевая друг о друга, позвякивали.
— Чего, такая же настоящая, как предыдущая? — с подозрением спросил Вадя.
— Такая же, такая же, ты слушай, — грубо перебила его Шишкина. Что-то ее волновало, она постоянно дергалась, ерзала на месте.
— Конечно, настоящая! — искренне возмутилась Анель и потрясла зажатыми в кулаке шариками. — У меня был известный дед, родной брат моей бабки. Походник. Эту историю дед принес с хребта Тар-Багатай.
— Тар… чего? — не унимался Вадя.
— По башке тебе тар, — злилась Шишкина.
— Тише, тише, — хлопнула в ладоши Алиса.
— Мой дед был известный поэт, — дрожащим от обиды голосом вскрикнула Анель. — Сарым Кудерин. Он у нас школу альпинизма организовал.
— Ну, хватит уже, — недовольно протянула Алиса и зевнула.
Анель шмыгнула носом.
— История на самом деле произошла. Мой дед с друзьями поднимался на хребет. — Анель на секунду замолчала, нахмурилась, поднесла звенящий кулак ко лбу. — Они тогда все были молоды и ничего не боялись! Но пришла ночь. В холодных палатках не уснуть. В темноте выли волки. Пришлось жечь костры, чтобы отпугнуть их… — С каждым новым предложением Анель начинала говорить громче, словно ее слушатели стали хуже слышать. — И вот, чтобы друзьям не было страшно, мой дед взял гитару и на ходу сочинил песню. В горах ходят легенды о Черном Альпинисте. Рассказывали, что это призрак разбившегося парня. Лезли на гору двое, были они в одной связке. Один оборвался, утянул за собой второго. Двоих веревка выдержать не могла, тогда один отрезал другого от страховки. Тот, что висел внизу, упал и разбился, а второй благополучно выбрался. С тех пор дух обиженного Черного Альпиниста бродит по всем-всем горам. Кому-то он помогает, кого-то затягивает в пропасть. Вот про этого Черного Альпиниста и была эта песня.
Анель вскочила, звякнула колокольчиками и вдруг начала петь. Звонкий голос трепетал, как огонек свечи, колокольчики сбивались с такта.
Альпинисты на площадке, продолжая трудный путь,Собрались в своей палатке перед траверсом уснуть.
Она пела, пританцовывая, ритмично позвякивая, подтопывая. Она была чертовски пластична, эта Анелька. Без видимых усилий гнулась то в одну, то в другую сторону. Кулачок с зажатыми колокольчиками вертелся. Глухим стуком отзывались железные шарики.
Вот уже четыре года в ледяном своем гробу.Клятву дал: людскому роду мстить за страшную судьбу.
Она еще стала прищелкивать и прихлопывать, так что у слушателей даже мысли не было прервать эту бесконечную песню. Завороженный ритмом Илья первым стал кивать головой. Потрясенный Каору молчал. Хироси поначалу еще улыбался, но чем дальше текла страшная история о встрече туристов с Черным Альпинистом, тем мрачнее становилось его лицо и тем сильнее и сильнее он начинал покачивать головой, словно соглашался с каждым тактом песни.
Ушбы[4] грозные вершины нависали позади.Прямо вверх, на седловину, по стене вели следы.
Песня отзвучала. Последний раз жалобно перекатились железные шарики внутри стальной сферы. Анель скользнула на свое место.
— И чего? — шепотом спросила Кристинка.
— Они потом все погибли, — прошептала Анель. По щеке ее бежала быстрая слеза. — Все, кто слышал песню Сарыма. Дух Черного Альпиниста не простил им эту песню. Погибли они в разное время, в разных местах при нелепых обстоятельствах.
— А дед? — спросила Кристина, окончательно сраженная дополнением к песне.
— Дед тоже погиб. Во время восхождения на Чатын-Тау произошел обвал. Там, на Кавказе, даже плиту специальную положили в память о моем деде. Это было давно.
— Выжил только один, — теперь Анель было еле слышно. — Всегда один выживает, чтобы было кому рассказать о случившемся. Он сейчас древний старик, дед Алексей, известный археолог. А раньше тоже в походы ходил, с дедом дружил.
Каору закончил переводить. Повисла тишина. Санёк напряженно наблюдал за оставшимися пятью свечами. И вдруг среди тишины Вадя задал вопрос:
— Это чего, мы теперь все умрем, что ли?
Глава третья
Четыре свечи
Девчонки испуганно заозирались. Японцы сидели с серьезными лицами. Алиса выпрямилась и наконец оторвалась от своих ногтей — сжала кулаки.
