Призрачный рассвет. Прикоснуться к тебе - Лина Каптейн
Сейчас Егор походил на призрака больше, чем тогда, когда на самом деле был им. От осознания его реального состояния в груди кольнуло, и вся радость исчезла, как дым. Лица брата, Кирилла и Дары тоже помрачнели.
— Егор пока никому не отвечает, — произнесла Елена Владимировна. — Даже меня еще не узнает.
— А что говорят врачи? Скоро ли он придет в себя? — поинтересовался Кир, внимательно глядя на больного.
— Они не дают особых прогнозов. Сказали, что нужно время. В таких случаях память возвращается постепенно. Может потребоваться неделя, может месяц, а может и год.
От слов Елены Владимировны я оцепенела. Мечты о радостной встрече рухнули за пару секунд, как дом во время землетрясения.
Получается, Егор вернулся к нам не по-настоящему. Он забыл. Забыл прошлую жизнь, родителей, друзей. В том числе и нашу любовь.
Колени вдруг подогнулись, а голова закружилась. И я бы точно упала, если бы чья-то рука не подхватила меня. Подняв голову, я поняла, что это Дара не дала мне безвольно осесть на пол. Она ничего не сказала, но в ее глазах я увидела поддержку и слегка улыбнулась в знак благодарности.
— Поговорите с ним, — произнесла мама Егора. — Думаю, так он быстрее все вспомнит.
— Хорошо, — кивнул ей Сашка, а потом снова повернулся к другу, сидевшему на кровати. — Брат, ты пропустил самое интересное! Давай введем в курс дела.
— Только не расстраивайте его ничем.
— Конечно. У нас позитивные новости! — Сашка присел на край кровати и продолжил: — В общем, пока ты спал, нам тут написали из лейбла…
Елена Владимировна отошла к дивану, уступая нам место возле Егора. Поскольку ноги меня практически не держали, я опустилась на ее стул, Дара встала рядом у окна, а Кир расположился на другой стороне кровати напротив Сашки.
Мы проговорили с Егором минут двадцать, и хотя он не обращал на нас внимания, мой брат, как мог, старался поддерживать оживленную беседу. Я должна была отдать ему должное — с ролью души компании он справлялся отлично, и вскоре присутствующие повеселели. Сашка рассказал о делах группы, о сочувственных комментариях и постах фанатов в соцсетях, о пожеланиях скорейшего выздоровления от общих знакомых.
В глубине души я надеялась, что Егор понял хоть немного из сказанного. Что он оставался человеком, которого любили мы и который любил нас. И пусть его глаза выглядели безучастными, хотелось верить, что скоро в них разгорится прежний огонь. Огонь, заставлявший мое сердце работать с безумной скоростью.
Когда ребята засобирались уходить, и Сашка с Киром отошли, чтобы поговорить с Еленой Владимировной, а Дара отвернулась, я на минуту задержалась у кровати. Никак не могла подняться и покинуть палату. Покинуть Егора.
Видеть его таким было слишком больно. Но не видеть вообще — еще больнее.
Я думала сказать столько всего! Как сильно скучала, как желаю ему поскорее стать самим собой и как мечтаю вновь увидеть его улыбку. Но при других людях приходилось молчать, поэтому я на прощание коснулась руки Егора и прошептала:
— Скоро увидимся.
Вдруг он сжал мои пальцы в своей ладони. Лишь на пару секунд. Продолжая смотреть в стену. А потом отпустил.
Никто ничего не заметил, кроме меня.
Глава 31
Мы с Сашкой навещали Егора два раза в неделю. Спустя дней десять после пробуждения он наконец-то узнал маму, а еще чуть позже – отца. В его взгляде появилось больше осмысленности. Он начал внимательно изучать тех, кто входил к нему в палату, однако на друзей продолжал смотреть, как на незнакомцев.
Только в кино человек после двадцатилетней комы плакал и вскакивал с постели, увидев родных. В реальной жизни требовалось много времени, чтобы восстановить нарушенную связь между разумом и телом.
Егору необходимо было заново учиться говорить и ходить. Но с тех пор, как он сжал мою руку, я обрела надежду, что все наладится. С каждым днем она росла и крепла. То, что к Егору постепенно стала возвращаться память, являлось хорошим знаком. Я отчаянно желала, чтобы он поскорее вспомнил нас. Вспомнил меня.
С такими мыслями я в очередной раз переступила порог больничной палаты. Мы снова пришли вместе с братом, но он остался в коридоре, поскольку хотел поговорить с врачом, а я решила, что стоит использовать возможность побыть наедине с Егором.
Вдруг получится пробудить какие-то воспоминания?
Когда я вошла, он сидел на кровати, глядя на пожелтевшие клены за окном. Время от времени остроконечные листья отрывались от веток и улетали, влекомые порывами ветра. Октябрь вступил в свои права, поэтому территорию больницы укрывал сплошной красно-золотой ковер.
— Привет. — Я попыталась привлечь внимание Егора.
Он повернул голову в мою сторону. Сейчас его лицо не казалось мертвенно бледным, однако я заметила на нем то же бесстрастное выражение, что и в прошлые посещения, отчего в груди болезненно кольнуло.
Нет. Егор пока меня не вспомнил.
Так смотрят на случайного попутчика в маршрутке, а не на подругу и тем более не на любимую девушку.
Однако Егор не стал отводить взгляд. И если удалось вызвать интерес, это уже являлось большим прогрессом.
— Как дела? — с легкой улыбкой спросила я, присев на стул рядом с кроватью.
Вести беседу с человеком, практически неспособным говорить, казалось странным. Но я не прекращала попыток достучаться до него в надежде, что когда-нибудь услышу ответ. Несмотря на сложности, я не могла сдаваться.
— Тебя еще не выводят на улицу?
Я кивнула в сторону окна и заметила, как Егор еле заметно покачал головой в знак отрицания. Неужели он понял?
— А ты хотел бы туда?
При виде утвердительного движения головы мое сердце подпрыгнуло от радости. Кажется, у нас впервые за пару недель завязался настоящий разговор! Конечно, это сильно отличалось от прежних бесед, однако мы сделали шаг вперед.
— У меня есть для тебя кое-что…
Чувствуя воодушевление, я достала из кармана джинсов маленький пластиковый треугольник со скругленными углами и положила на покрывало перед Егором.
— Это твой любимый медиатор. Помнишь, как ты постоянно играл им на гитаре?
Егор уставился на свою вещь, а я внимательно следила за ним. Однако вскоре он поднял голову и слегка помотал ей из стороны в сторону.
