Шарлин Харрис - Идеальные каникулы смерти
— Как вас зовут? — спросил Ирокез.
— Сахарок и Ириска, — ответила я, и Пэм, обернувшись, окинула меня взглядом, ясно говорившим, что она считает меня идиоткой.
— Потому что она белая, а ты коричневая, — кивнул Ирокез. — Здорово.
Усилия и время, потраченные на то, чтобы заполучить этот загар, наконец окупились.
— Ну что ж, на сцену! — скомандовал Ирокез, отворяя дверь в конце коридора.
За дверью обнаружились ступеньки, ведущие куда-то наверх, в непроглядную темноту. Из этой двери на нас обрушился шум. По ступенькам с грохотом скатилась блондинка латиноамериканской внешности. Лифчика на ней не было, а вслед ей неслись свист и улюлюканье. Она сильно вспотела, но виду нее был скучающий.
Полицейские по-прежнему стояли в коридоре.
— Черт бы их побрал! — прошипела я.
Мы с Пэм переглянулись, и она пожала плечами.
— Попробуем что-то новенькое, — ответила она. — Эрик говорил мне, что ты классно танцуешь. Теперь надо попытаться сделать это в полуобнаженном виде.
И мы, покачиваясь на высоченных каблуках, начали подниматься по лестнице навстречу карьере стриптизерш. Внезапно мы очутились на сцене, которая представляла собой выкрашенный в черный цвет дощатый настил, где было закреплено три шеста.
Ведущий оказался брюнетом с широкой белозубой улыбкой.
— Не забывайте, джентльмены, — обратился он к залу, — аплодисменты, которыми вы провожаете девушек со сцены, измеряются специальным прибором. Три девушки, вызвавшие самую восторженную реакцию публики, будут приняты в штат и начнут регулярно появляться перед вами на этой сцене!
Итак, нам предстояло бесплатно забавлять публику в надежде на то, что за это нам достанется работа. Майкл оказался еще более подлым созданием, чем я полагала, а это кое-что да значило!
— Прервав контракт в Лас-Вегасе, к нам явились Сахарок и Ириска! — восторженно завопил конферансье.
Я решила, что он принимает наркотики.
Натянув на физиономию широкую и совершенно бессмысленную улыбку, я зашагала по сцене. Мне удалось дойти до самого края, не свалившись вниз, только благодаря Пэм, резко схватившей меня за руку. Мы вместе смотрели на скрытых темнотой мужчин в зале. Блики света выхватывали из мрака тут бороду, там блестящую пряжку ремня. Свист и крик оглушали, едва не сбивая нас с ног.
Разумеется, мы не указали необходимую нам песню. В динамиках загрохотала «Сексуальная спинка» Джастина Тимберлейка. Меня это вполне устраивало.
— Не стойте столбом! — рявкнул чей-то грубый голос.
Мы должны были танцевать. СЕЙЧАС. После чего нам необходимо было уносить отсюда ноги, прежде чем Майкл и Руди не оправились достаточно для того, чтобы организовать погоню.
Я игриво взглянула на Пэм, которая несколько мгновений смотрела на меня непонимающим взглядом.
— Пилон, — прошептала я.
Пэм одарила аудиторию сладострастным взглядом и оплела собой ближайший шест. Из зала раздались восхищенные возгласы. Я обняла ее сзади и ощутила похоть, завладевшую сознанием этих мужчин. Пэм приступила к работе, и мы начали вместе вращаться вокруг шеста, слившись воедино, как будто наши тела кто-то склеил. Мельком взглянув на лицо Пэм, я увидела, что она похотливо облизывает губы.
— Выручай, Пэм! — пробормотала я.
— Они хотят зрелища, они его получат, — отозвалась она.
Уложив меня на свое колено, она сделала вид, что шлепает меня по заднице в ритм музыке. Если честно, она несколько увлеклась этим занятием. Зато мужики пришли в полный восторг. Пэм шлепала меня, вылизывала мои уши, обшаривала руками мою едва прикрытую грудь и делала многое другое, о чем мне и вспоминать не хочется. Мы завелись и принялись выделывать штучки, которые этот пилон наверняка знавал, причем не раз.
Самым удивительным было то, что я вошла во вкус и мне это даже начало нравиться.
Я старалась держаться подальше от края сцены, чтобы меня никто не схватил. И еще, поскольку и без того чувствовала себя голой, я не желала снимать топ. Но публика ожидала от нас именно этого, поэтому я вздохнула с облегчением, когда полиция выключила музыку, включив вместо нее верхний свет.
Это были не те полицейские, которых мы видели в коридоре.
— Всем оставаться на местах! — заявил высокий офицер в голубой ветровке. — Произошло убийство, и мы должны всех опросить.
— Убийство, — прошептала я, оборачиваясь к Пэм. — Убийство?
Наши глаза встретились, и я увидела, что она так же сбита с толку, как и я. При ярком свете мы смогли увидеть своих зрителей, которые выглядели еще хуже, чем я предполагала.
Аккуратный и прилизанный офицер Вашингтон изо всех сил избегал опускать глаза на мою грудь. Он уже достаточно давно служил в полиции, что отражалось на его измученном лице. Но он не настолько устал от жизни, чтобы полностью игнорировать наши с Пэм выставленные напоказ прелести. Впрочем, я поняла, что офицера не заводит мысль о близости с белой женщиной, что и помогло ему справиться со своим заданием.
— Насколько мне известно, дамы, вы недавно беседовали с менеджером этого клуба… — начал он, держа наготове блокнот и карандаш.
Мы уже знали, что жертвами убийства стали Руди и Майкл.
— Да, нам была назначена встреча, — ответила я.
— Зачем? Никто из остальных стриптизерш с руководством клуба не встречался.
— Мы уже работали в клубе, принадлежащем вампирам, — начала сочинять я, прикинув, что в случае необходимости мы можем дать номер телефона «Вампирии». — Мы надеялись, что если сообщим об этом менеджеру, то это поможет нам получить работу. Он сказал, что примет этот факт во внимание.
Мы с Пэм почти одновременно пожали плечами. Похоже, Пэм до сих пор была немного не в себе, но ее движения уже не внушали подозрений. Она хранила молчание и продолжала держать меня за руку.
Мы ожидали своей очереди в большой комнате, где осталась наша одежда, и, к счастью, успели хоть что-то на себя натянуть. На Пэм все еще была золотая нагрудная повязка. Из солидарности я тоже надела только брюки.
Наша подруга-вампир прошла мимо двери в сопровождении полицейского, который вел ее к выходу из клуба. Она бросила в нашу сторону безразличный взгляд. Я наконец-то смогла вспомнить, где ее видела: она разносила напитки в казино «У Харры», где мы остановились. Ха! Через ее плечо был переброшен ремешок вместительной сумочки. Где же ее огромная сумка? В ней лежала окровавленная блузка Пэм…
По мере того как полиция опрашивала и отпускала стриптизерш, зал пустел. Нас завели в эту комнату — по всей видимости, кабинет Руди — последними. Там нас уже ожидал облаченный в коричневую униформу офицер Вашингтон.
— Что еще произошло, пока вы там находились? Они хотели получить от вас бесплатные услуги?
Вашингтон был еще достаточно молод, чтобы слегка смущаться, задавая подобные вопросы.
— Они были сосредоточены друг на друге, — осторожно заметила я.
Полицейский покосился на наши переплетенные пальцы и оставил эту тему.
— Значит, когда вы выходили из кабинета, оба были живы и здоровы?
— Да, сэр, — кивнула я. — Более того, они спешили от нас отделаться, потому что им предстояла встреча с кем-то еще. Они сказали, что ждут какого-то парня из другого города.
— Серьезно? Может, они сказали о нем что-нибудь еще? Он вампир или человек?
— Они ничего нам о нем не сказали. — Впервые за весь разговор Пэм приняла в нем участие. — Они нас торопили, потому что хотели подготовиться.
— Подготовиться? Каким образом?
Мы снова одновременно пожали плечами.
— Стали бы они нам об этом говорить, — хмыкнула я.
— Ну ладно, ладно. — Офицер Вашингтон захлопнул свой блокнот и спрятал карандаш в карман. — Всего доброго, дамы. Можете забрать свои вещи.
Но у нас не было никаких вещей. У Пэм были ключи от машины, которые она положила в карман брюк, и белый плащ. У нас не было ничего, в чем бы мы привезли свои костюмы. Обратят ли на это внимание офицер Вашингтон и Голубая Ветровка?
Теперь, когда в большом зале никого не было, он показался мне еще более унылым. О том, что здесь были женщины, говорили лишь разбросанные повсюду салфетки и окурки. Но кроме мусора здесь была еще и большая сумка нашей подруги-стриптизерши. Она стояла на стуле, через спинку которого были переброшены плащ Пэм и моя куртка. Парень в ветровке уставился на эту сумку. Пэм без малейшего колебания пересекла комнату на своих умопомрачительных каблуках и подхватила сумку за наплечный ремень.
— Пойдем, Ириска! — окликнула она меня. — Нам пора в путь.
В ее речи не было и следа привычного британского акцента.
Вот так, продолжая имитировать походку стриптизерш, мы вышли из «Блондинки» и зашагали к машине.
