Наль Подольский - Возмущение праха
Всех сотрудников вытурили из Института в пять, на час раньше обычного. Институт опустел, внутри остался Щепинский да охранник на входе, которого следующим утром должен был сменить Бугай.
Весь вечер мы с Джефом, как дураки, пялились на пустую улицу, а Щепинский, надо думать, маялся бездельем в своем кабинете.
Покойник, как и положено по канонам загробной активности, явился после полуночи. Доставил его кортеж из шести машин, которые запрудили всю улицу. После того как покойник на плечах двоих молодцов в пятнистых комбинезонах проплыл внутрь здания, произошла заминка: в дурацком усердии они привезли двух доноров, и, судя по жестикуляции и без того взвинченного Щепинского, он очень экспансивно объяснял, что больше одного донора все равно использовать невозможно.
— Солидная организация, делают все с запасом, — хмыкнул Джеф, не отрываясь от окуляра своей камеры.
По окончании разборки, в которой одержал верх научный апломб Щепинского, запасного донора вернули в машину, таким образом оставив его еще немного пожить на белом свете, а в Институт проследовали, не считая покойника, донора и Щепинского, пять человек. Один, вероятно, осел на входе присматривать за охранником, а до лаборатории «икс» добрались четверо уже знакомых нам персонажей: генерал Чешуйцев, его подчиненный, полковник, и два младших офицера, которым предстояло исполнять роль лаборантов в неаппетитном деле обихаживания трупа.
Чтобы лучше ориентироваться в происходящем, я держал перед глазами распечатки фонограмм предыдущих сеансов — накатанный сценарий соблюдался скрупулезно до мелочей. По раскладке времени, до активизации сознания мертвеца оставалось около двух часов. Для чего же генерал приехал заранее, неужто ему нравится здесь торчать? — И тут меня осенило: к моменту кульминации должен прибыть некто, перед кем генерал-лейтенант Чешуйцев обязан тянуться по стойке «смирно», точно так же, как его полковник перед ним самим.
Этот «некто» приехал точно по расписанию на приземистой, незнакомой мне иномарке и оказался рослым, массивным человеком, явно в больших годах, хотя слово «старик» к нему не подходило. Когда он здоровался с вышедшим встречать его генералом, даже при тусклом освещении мне запали в память тяжелое неподвижное лицо, свинцовый взгляд и мешки под глазами.
Далее все шло как обычно, с той разницей, что на вопрос Чешуйцева «Разрешите начать?» не последовало ответа, — должно быть, большой босс ограничился кивком головы.
— Начинается процесс активизации сознания, — потусторонним голосом прокаркал Щепинский, и некоторое время было тихо.
Я уже в третий раз слышал свистящее звучание слов, произносимых покойником, но, как и впервые, испытал гнетущее ощущение. Каково же их слушать там, рядом? Сильные они люди, подумал я, если постоянно выдерживают такое.
— Где я? — спросил он.
— Среди друзей. Все в порядке, голубчик. — взял на себя инициативу Чешуйцев, и в его скороговорочке мне послышался оттенок угодливости.
— Гнида… отпусти…
— Сейчас отпущу, голубчик. Но сначала скажите, с кем вы встречались в Голландии перед возвращением в Москву? Я имею в виду беседу в номере «Бристоля».
— Пошел вон… гнида.
— Напрасно вы так, голубчик. Вы нам не поможете — и мы вам не поможем.
Да, как я уже однажды заметил, у генерала с чувством юмора был полный завал. Он не понимал, насколько комично его обращение на «вы» и кабинетные приемы допроса по отношению к мертвецу, который ему «Тыкает».
— Ах ты… блядь… ничего я тебе не скажу… дерьмо ослиное… отпусти… хуже будет.
— Вы должны понять, что в вашем положении угрожать — нелепо. Я ведь не угрожаю, а мог бы. После вас остались молодая жена и взрослая дочь. Вы догадываетесь, что можно сделать с двумя такими красивыми женщинами?
Вместо ожидаемой ругани со стороны покойного, настала тишина. Затем послышались скрип и тугие хлопки — такой звук бывает, когда рвешь бумажную бечевку, связывающую сверток с покупками. Ремни, которыми его пристегнули, — сразу подумал я, потому что ждал, надеялся, что он их порвет. Потом последовали звуки невнятной возни, хриплый стон, и тут мне пришлось уменьшить громкость магнитофона, потому что динамик разразился оглушительным взрывом криков, грохота и звона бьющегося стекла. Фима не подвел — вот она, спонтанная взрывная реакция…
— Стреляй, — послышался новый для меня хрипловатый баритон, это заговорил большой босс.
Раздались четыре выстрела подряд, удивленное междометие и невнятное краткое ругательство, и за ними — трагический голос Щепинского:
— Это бессмысленно! Цельтесь в голову, только в голову!
Последовала еще одна беглая серия выстрелов и глухой звук падения тела, — значит, попали все-таки.
— Надо было в голову сразу… какой же смысл, когда он на прямой энергетической подпитке… — в наставшей тишине запричитал Щепинский.
— Иди в жопу с твоей подпиткой, — бесстрастно отреагировал хриплый голос, — лучше проверь, он живой или нет.
— Увы… — после паузы горестно всхлипнул профессор.
— Слушай, полковник…
— Так точно, слушаю!
— По-моему, это все — хуйня…
Должно быть, на моем фейсе расплылась блаженная улыбка, потому что Джеф удивленно уставился на меня. Ему странно, конечно, а для меня это — победа и главный приз в состязаниях. Ведь я для того и корячился почти год, чтобы именно такой человек в каком-нибудь кабинете, окруженный себе подобными или, лучше, вышестоящими, по поводу рекомбинации, реанимации и допросов трупов высказался вот так же равнодушно и деловито: «Это все — хуйня».
— Ты тут сам разбирайся, полковник, — продолжил начальственный баритон, — ты кашу заварил, тебе и расхлебывать. А мне пора.
Да, у них это первое дело: если что не так — сразу сваливать. В случае чего — не был, не видел, не знаю…
Полковник взялся звонить по своему сотовому телефону, чтобы иномарку босса подогнали к подъезду, а я мог на время включить в лаборатории видеокамеру.
— Что будем делать, профессор? — строгим тоном вопросил полковник.
— Не знаю, ей-богу, не знаю… Наверное, «скорую помощь»?
— Вы что, чокнулись? Нет уж, только не это. Нам с вами за это знаете что будет? Нет, вызовем нашего врача, он констатирует сердечный приступ.
— А как же следы пальцев, синяки на лице и на шее?
— Ничего, макияж сделают. Но сперва надо убрать эти трупы… Ах ты, мать твою, — спохватился полковник, — нам же этого вернуть надо, а я ему всю голову раскурочил!
— Да уж, стреляете вы классно, — льстиво ввернул Щепинский.
— Макияжем здесь не отделаешься, — не обращая на него внимания, мрачно рассуждал полковник, — ладно, изобретем что-нибудь… Сначала убрать трупы. Действуйте, ребята, вынесите их в коридор сами, чтобы личный состав этого бардака не видел… Да нет же, я сказал: трупы. Покойного генерала не трогать.
Снова заработал сотовый телефон — вызывали снизу людей, а я еще раз включил видеокамеру, понимая, что сейчас они там будут наводить порядок и всю картину испортят.
— Можно, я его осмотрю? — неожиданно спросил Щепинский. — Я ведь, некоторым образом, тоже медик.
— Валяйте, — слегка удивленно согласился полковник, — хуже ему уже не будет.
— Так, так… margo occipitale, — слышалось невнятное бормотание латинских и русских слов вперемежку, — затылочная кость цела, атлант тоже цел… все шейные позвонки целы… Послушайте, полковник! Он его просто задушил и ничего не сломал. Никаких повреждений вообще нет.
— Ну и что? Не понимаю, чему вы радуетесь, — откликнулся хмуро полковник.
— Тому, что есть шанс на спасение, — патетически возгласил Щепинский: он, как видно, снова почувствовал себя на подмостках, — есть надежда на успешную реанимацию.
— Такую же, как у этого? — не понял его полковник.
— Нет, полноценное восстановление. Имеются специальные программы, они возвращают к жизни такую рухлядь, что совсем на ладан дышат. А здесь организм здоровый, жизненно важные органы в порядке. Вероятность успеха достаточна высока.
— В случае неудачи… это не помешает диагнозу «инфаркт»?
— В случае неудачи мы будем иметь то, что имеем.
— Значит, ничем не рискуем… Сколько на это уйдет времени?
— Часа два, максимум три.
— Что же, раньше шести нам нашего врача все равно не доставить. Ладно, действуйте.
— Мне понадобятся квалифицированная лаборантка и донор. О, полковник, ведь у вас был второй донор! Он еще здесь?
— Да, в машине.
— Давайте его сюда. Его можно использовать на износ?
— Да, материал неподотчетный.
— Превосходно. Это перст судьбы, полковник, что вы прихватили с собой запасного донора.
Пока полковник руководил удалением из Института трупов и ликвидацией следов разгрома в лаборатории «икс», Щепинский названивал по телефону своим возможным ассистенткам. По иронии обстоятельств и к моей пользе, первая, кого ему удалось извлечь из постели, была Кобыла. Она обещала приехать минут через двадцать, благо тачка стояла у нее под окном. Это был для меня просто подарок: в дополнение к фонограммной, видео- и фотодокументации на стол Порфирия ляжет еще и отчет Кобылы.
