Портрет с девятью неизвестными - Небоходов Алексей
– Эй, ты в порядке? – спросил Арно, его голос стал мягче.
Катрин встрепенулась и кивнула, вновь встречаясь с его взглядом.
– Да, всё хорошо, – ответила она спокойно, но в голосе звучала лёгкая неуверенность. – Просто… мысли.
Арно накрыл её руку своей, его прикосновение было тёплым и уверенным.
– Если ты не хочешь, чтобы я шёл, я пойму, – сказал он тихо.
Катрин покачала головой, её улыбка вернулась, но она казалась чуть напряжённой.
– Нет, я хочу, чтобы ты пошёл, – сказала она. – Просто… будь готов, что это будет не совсем развлечение.
– Я готов, – ответил он, его голос был полон уверенности.
Они замолчали, но в этом молчании было странное предчувствие. Катрин не могла избавиться от ощущения, что этот аукцион станет для неё чем-то большим, чем просто работой.
Аукционный зал встретил Катрин и Анро холодным мерцанием хрустальных люстр. Ожидание витало в воздухе, словно предвещая нечто необычное. Гости, одетые в изысканные костюмы и платья, обсуждали предстоящие лоты, низко наклоняясь друг к другу. Шёпоты звучали, как едва уловимый шелест листьев, сливаясь с мягкой музыкой в углу зала.
Катрин быстро достала блокнот и ручку, её внимание переключалось между гостями и огромным экраном, на котором сменялись изображения будущих лотов. Она внимательно наблюдала за каждым движением, стремясь уловить атмосферу. Анро, молчаливый и сосредоточенный, стоял рядом, его руки были глубоко засунуты в карманы пальто.
– Простите, – обратилась Катрин к одному из организаторов, стройной женщине с седыми волосами, уложенными в элегантный пучок. – Можно ли задать вам несколько вопросов?
Женщина сдержанно улыбнулась и кивнула. Катрин начала задавать вопросы: о целях аукциона, об истории представленных картин, о значении искусства в эпоху перемен. Каждое слово было записано с предельной точностью. Но, несмотря на её профессиональную сосредоточенность, в душе зрела тревога, непонятное предчувствие, как будто всё это – нечто большее, чем просто культурное событие.
Когда все расселись, в зале наступила тишина. На сцену вышел аукционист – мужчина в строгом костюме с ярким карминовым галстуком. Его голос звучал мягко, но властно, завораживая внимание собравшихся. Один за другим лоты уходили с молотка: пейзажи, портреты, абстрактные полотна. Торги шли оживлённо, иногда напряжённо, когда несколько претендентов сражались за одну картину.
Неожиданно аукционист сделал паузу. Его лицо осветила странная улыбка, будто он был единственным, кто знал какую-то тайну.
– А теперь, дамы и господа, представляем особенный лот, – произнёс он с театральной интонацией. – "Маркиз де Сад и его сподвижники".
Катрин, до этого спокойно делавшая заметки, вздрогнула, как будто от удара электрического тока. Когда аукционист снял с картины покрывало, её сердце пропустило удар. Это было то самое полотно, из отеля – массивное, мрачное, давящее. Все те же самые восемь фигур: Леон, Антуан и Софи Делькур, Жанна, Филипп, Эмиль, Пьер – их лица, застывшие в агонии, безмолвно кричали с холста.
Однако другие изменения на картине повергли ее в шок. Лицо маркиза де Сада изменилось, приняв облик Поля Дюрока, его глаза, полные презрения и торжества, будто глумились над Катрин. Ещё одна фигура, до этого оставшаяся безликой, обрела черты Александра Ренара – лицо, выражающее подавленное самодовольство, было частью этого проклятого сюжета.
Катрин в ужасе прижалась к Арно, её пальцы судорожно сжимали его руку.
– Это невозможно… – прошептала она, едва дыша.
– Катрин, что с тобой? – спросил он, но его голос звучал отдалённо, словно сквозь толщу воды.
Зал гудел, словно улей. Гости обсуждали необычную картину, восхищаясь её "гениальной" мрачностью. Но Катрин не слышала этих слов. Картина манила её, словно подчиняла своей воле. Казалось, что её фигуры шевелились, лица на мгновение оживали. Маркиз, или Дюрок, чуть заметно качнул головой, будто издевательски приглашая её к разговору.
Свет в зале мигнул. На несколько секунд тьма поглотила всё вокруг, и Катрин ощутила, как холодный пот пробежал по её спине. Когда свет вернулся, картина словно стала ярче, её мрачные детали стали более чёткими. Лица на полотне смотрели на неё.
Она вскочила, едва не уронив стул.
– Нам надо уйти! – прошептала она, судорожно хватая Арно за рукав.
Но тот лишь непонимающе смотрел на неё.
Аукционист тем временем продолжал своё представление.
– Начальная ставка – один миллион евро. Этот шедевр уникален. Кто-нибудь предложит больше? – его голос звучал торжественно, но для Катрин каждое слово было как удар колокола.
Она вновь взглянула на картину, и в этот момент ей показалось, что лица на ней изменились – их глаза следили за ней. Картина была жива.
– Почему уйти? – удивился Арно, его брови слегка приподнялись. – Ты в порядке?
Катрин взяла его за руку, её пальцы сжались вокруг его запястья, как если бы она боялась, что он может остаться.
– Я объясню по дороге, – сказала она быстро. – Но мы должны уйти сейчас же.
Арно посмотрел на неё, его глаза искали ответы в её лице, но, увидев её отчаяние, только кивнул.
– Хорошо, – мягко произнёс он, но в голосе звучала тревога.
Они двинулись к выходу. Катрин почти бежала, тянув Арно за собой. Толпа вокруг них шумела, смеялась, но для неё всё это превратилось в странный, неестественный гул, словно она находилась под водой.
Когда они вышли на улицу, Катрин наконец остановилась, едва дыша. Она отпустила руку Арно и прислонилась к стене здания, пытаясь прийти в себя.
– Теперь скажи мне, что происходит, – потребовал он.
Она посмотрела на него, её глаза были наполнены страхом.
– Это та самая картина, Арно, – сказала она наконец, её голос дрожал. – Это то, что уничтожило «Ля Вертиж».
Арно замер, его лицо стало серьёзным.
– Ты уверена? – спросил он.
– Абсолютно, – ответила она, её голос стал твёрже. – Ты видел лица на холсте? Это Леон, Луиза, Антуан… все они. И… Поль. Его лицо теперь там.
Арно не знал, что сказать. Он смотрел на неё, его глаза были полны недоверия, но он не мог игнорировать её серьёзность.
– Это не закончилось, – сказала Катрин, её голос был наполнен отчаянием. – Эта картина… она живая. Она продолжает действовать.
Её слова повисли в воздухе, и между ними установилась тяжёлая тишина. Арно смотрел на неё, его лицо выражало смесь сомнения и тревоги, но в его глазах появилась искра решимости.
На следующий день Катрин сидела на диване в гостиной, завернувшись в мягкий плед. За окном разыгралась буря: сильный ветер гнул деревья, дождь хлестал по стёклам, оставляя узорчатые разводы. В руках у неё был бокал вина, но она даже не сделала глотка. Экран телевизора, мягко подсвечивавший комнату, транслировал новости. Её внимание блуждало между строками текста на экране и собственными мыслями, пока диктор с привычной холодной отстранённостью читал очередную сводку.
И вдруг её взгляд застыл на бегущей строке. Она замерла, бокал чуть не выпал из её рук. На экране появилось изображение – тёмное, зернистое, с камер наблюдения. Ведущий говорил, но его слова сначала утонули в гуле её мыслей. Она видела это. Картина. Маркиз де Сад и его девять фигур.
«…скандал на аукционе антикварного искусства. Во время одного из самых ожидаемых событий года из выставочного зала бесследно исчезла редкая картина…»
Катрин почувствовала, как её дыхание стало частым и рваным. Она машинально поставила бокал на стол, её руки дрожали.
«…картина, известная как «Маркиз де Сад в окружении своих сподвижников», была похищена из закрытой секции. Полиция заявляет, что это было тщательно спланированное преступление…»
Она смотрела на экран, её лицо становилось всё бледнее. Голос ведущего продолжал звучать, но он казался далёким, как будто её окружил густой туман.
«…на данный момент никаких следов картины не обнаружено. Подозреваемые не установлены, а охрана утверждает, что всё произошло так быстро, что они ничего не успели заметить…»
