Не буди Лешего - Юрге Китон
— Ты чего это, откуда рана такая? — я схватил знахарку, особо разрешения не спрашивая, на руку посмотрел. Под повязкой след от когтей.
— Это кто так? Не должно быть, чтоб Баюнка.
— Не он, — быстро знахарка ответила, кота выгораживая. — Поцарапалась в лесу.
— Это зверь сделал, — не поверил я. — Уж не ветка точно. А по виду…
Лапу я свою поднёс и дошло вдруг, что это я.
— Ты ночью приходила ко мне? — спросил. Сам разозлился сразу. Тут же решил, что сегодня её запру. Да Тишка не поймёт.
— Ты очень спишь плохо. Воешь сильно. Пока в доме была Кикимора, я не решалась заходить в спальню к чужому мужу. А вчера заглянула.
— Зачем полезла ко мне? Не видела, что не надо?
— Когда я стала разговаривать с тобою, ты начал успокаиваться. Мой голос слушал. А потом случайно дёрнулся. Это я виновата.
— Дура ты, — в словах сдерживаться не стал. — Ты хоть понимаешь, что я тебя случайно и убить так смогу? Не просто поцарапать — голову сорвать. Мало ли мне снится что.
— Не пугай меня, Алёша. Я много видела раненых.
— Да откуда много? — сердился я. — Из дружины Велимира пришли живые все.
— Живые-то живые, но они не нежить, им увиденное ещё страшнее и тяжелее далось, чем вам. Многие маются.
— Ну и что решила ты? Песенки петь мне? — я всё думал, как её отвадить так, чтоб даже носа не показывала. — Подумай про меня, — тише сказал ей. Подсел ближе. — Что со мной будет, если я мать своего сына убью?
— Я осторожно, Алёша, — она взяла меня за лапу. Рука у неё по сравнению с моей махонькая.
— Не надо. Не приходи больше, — сказал ей и ушёл. Решил, что если будет приходить, уйду ночевать в лес.
Она всё ж таки и на другую ночь пришла. Слышал я ласковое нашептывание и пение. А когда проснулся, она спала рядом, положив руку свою мне на грудь.
— Гостята, — позвал её тихонько. Спросил, когда она открыла глаза. — Ты что здесь делаешь?
— Спала с тобой рядом, — ответила она просто. — Всю ночь почти пела песенку. Вон, голос охрип, — она рассмеялась. Как я давно не слышал, как она смеётся. Нет, смеялась пару раз, рядом с Тишкой. Он что-то вытворил, а потом её смешил. А теперь она рядом со мной смеётся. И приятно и больно.
— Расплела косы, молодец, — я ей провёл по волосам, когтями запутался.
— Может, срезать их? — она спросила.
— Нет, тебе нельзя. Ты ведьма. Не трогай волос, — сказал ей, любуясь. Седых прядей и впрямь много. Ну так а я и вовсе образина лохматая.
Мне не хотелось, чтобы она спала рядом. Было за неё страшно. Но и прогнать её не мог.
Гостята решила приводить меня в порядок. Чем, как обычно, сильно озадачила. Она взялась меня лечить.
— Тебе нужно вернуть облик человеческий, — сказала мне, нагрев воды и решившись меня отмыть.
— Гостята, это не поможет, — объясняю ей, а она мне решила ещё и шерсть состричь и снова наварила своих мазей. Я пару раз знахарку от себя откинул, а потом ещё и окунул в бочку с нагретой водой. Вынырнув, Гостята хохотала в голос. Странная она, казалась мне счастливой. И я её сколько уже швырял и толкал — ни разу не поцарапал. Она хваталась за меня и визжала, а мне очень хотелось как-нибудь внезапно облик принять человеческий, чтоб она поняла, что допрыгалась. Но не получалось.
— Хочу с тобою жить, — она сказала, собирая влажные волосы. На улице жарко, Гостята сидит в мокром платье, припекает солнце.
— Кто тебя гонит? — спросил у неё. Я одновременно и хотел, чтобы она ушла, тяжело смотреть на неё, но вместе с тем я этого боялся.
— Ты разве не гонишь? — она посерьёзней стала.
— Нет.
— А как Тишка с Горяна детьми улетит?
— Если не хочешь уходить, живи здесь, — если можно только смотреть на неё, я бы, наверное, смотрел вечность, так, наверно, тогда сожрал бы взглядом.
— Хочу чтобы ты человеком стал, — она села рядом. Я смотрел на её голые ноги, острые коленки и думал о том, что эту проклятущую бабу надо запихать обратно в бочку.
— Больше никаких желаний нет у тебя? Чтоб реки вспять пошли, чтоб пошёл снег летом?
— Реки вы разворачивать умеете, на земле обширной нашей есть наверняка места, где и летом снег идёт, а ты, Алёша, при мне обращался, значит, ещё раз сможешь.
— Убьёт это меня, — сказал ей. Не хотелось в такой хороший солнечный день говорить про это. Но раз зашёл разговор. — Хочешь, чтобы я попытался?
Она долго молчала. Снова схватила мою лапу. Сжимала мои пальцы своими долго, насколько у неё сил хватало. Вздохнула глубоко и подняла на меня глаза.
— Я хочу попробовать вылечить тебя. Но не знаю, доверишься мне или нет. Может, Кощей с Горяном тебе лучше лекаря смогут доставить, если сам ты не можешь из лесу уйти.
Нечисть живёт долго и медленно. Заходил у нас разговор, а потом как-то забылось. Я сам сказал, что человеком быть мне ни к чему. А теперь вот Гостята рядом, и её век недолог.
— И как ты будешь лечить? — стало мне интересно.
— Нужно, чтобы ты обратился человеком. Из-под этой шкуры осколки не вытащить, шкура толстая, тело твоё всё в себя приняло и не отдаёт. А из человеческого достать попробовать можно.
— А если я помру, пока ты достаёшь?
— Я больше чем ты, боюсь. А всё же думаю, что сделаю. Источник с мёртвой водой появился. Принесу воды в бочку. Будем ей твоё тело заживлять. Как совсем невмоготу будет — обернёшься обратно в Лешего. И так попробуем через время какое-то раз несколько, пока лето ясное. Осенью долечим, зимой на покой в спячку уйдёшь. Если всё затянется, весной встречу здорового Алёшу своего.
— Ты уже и всё продумала, — я уже знал, что соглашусь. Хотелось к ней прикоснуться.
— Я только боюсь, что ты не захочешь. Но даже если тебе человеческий облик не нужен, ведь и тело звериное тоже болит. Долго ли ты так протянешь?
— Протяну достаточно, пока у меня сын растёт, и я ему нужен. А Тишке вроде без разницы, есть или нет у меня ипостась человеческая.
— Тебе всё хуже и хуже будет, чем дольше тянешь, тем больше тело приспосабливается. Не сможешь скоро человеком быть.
— Это как ты решила?
— Говорила и с
